— Американец говорит русскому: “Представляю, как ты завтракаешь. Срубленый из бревен стол, на столе — бутылка водки, ржаной хлеб, селедка, лук, каша, пельмени. На подоконнике — пулемет. На стене — балалайка и буденовка. Во дворе танк припаркован, а на крылечке медведь сидит”.

А русский на это: “Ну что за чушь?! Всего одна бутылка водки?!”

Мы вернулись ко мне заполночь, и поздно проснулись. Наташа всучила мне полную сумку продуктов. Оль, этот Петров, он нормальный. Даже готовит вкусно. Но лучше подстраховаться. Мединская хихикала, и сокрушалась, что из еды у меня только крепкий алкоголь. То, что они поладили, внушало мне опасения.

Второго мы, в общем то, не вылезали из постели. Заодно смотрели сначала «Поющих под дождем», а потом и вовсе дюдики с Хемфри Богартом.

На толкучке у Горбушки, уже вполне сформировавшейся, но еще не одобряемой милицией, я познакомился с дядечкой, что занимался как раз такого рода фильмами. Обычная видеокассета стоит двадцать пять рублей. Но с меня лупили полтинник. За эксклюзивность. Зато Оля сказала что я её опять потряс, потому что она ожидала Брюса Ли с Чаком Норрисом. На худой конец Индиану Джонса. А я и тут весь из себя эстет.

Я подарил ей привезённую с Камчатки нецке. Забрёл на Петропавловском рынке в дальний угол, а там, вполне аутентичный камчадал. торгует поделками из моржовых бивней. Мне приглянулся толстенький, с глазами-щелками, монах из рыбьей кости, чуть меньше спичечного коробка размером. Я подумал, что одним ударом решится вопрос уюта в моем жилище. Но какой Новый год без подарков?

— Вот тебе подарок, Олечка. Это настоящий тотем. Тайным камчадальским ритуалом высших шаманов привязан теперь ко мне. Главный шаман так и сказал: «Потеряешь — значит потеряешь сердце».

Подбросил в руке, но она быстро подставила ладошку и прижала монаха к себе.

— Нечего, Петров, моими даосами швыряться! Захочу, сама разобью!

Смешно, но когда она рядом, меня совершенно не волнует что и как с её родителями, положением в обществе и прочие условности. Но сейчас, сидя в прокуренном кабинете, я опять размышляю, кто же ты такой, папа моей Ольги? Что ты за деятель, что с семьей долго жил за рубежом? Она рассказала, что в детстве лето проводила в Артеке. Спецом летала из за бугра. Как ей объяснили родители, чтобы русский язык был родным. Так-то чувствуется почти незаметный не наш выговор. Я по началу решил что какой то прибалтийский. Но с другой стороны, хоть она и одевается как обычная американская студентка, джинсы, свитер, куртка, — сумочка у нее Биркин. Скромненькая такая.

— Знаешь, Андрей, стоит нам про Ольгу заговорить, ты куда то пропадешь.

— Не правда ваша, хозяин. Я прихожу в себя от сообщения, что ты кровавый эксплуататор. Что ты безжалостно растоптал годы дружбы ради денег. Думаю, нужно готовить забастовку. Чтоб буржуй — хозяин знал, чьими руками все создается.

— Может еще вискаря?

— Оставь меня, кровопийца!

— А если так? — Серега протянул мне листок.

— Что это? — подозрительно спросил я. — Я не брошу своих товарищей по борьбе за жалкие подачки!

— Это, Андрюха, телефон начальника гаража Управления по Делам Дипломатического Корпуса. Они продают три автомобиля отъезжающих дипломатов. Езжай и выбери себе наконец тачку!

— И что продают?

— Вроде бы вольвы. И тойоты, Ты уж сам как-нибудь разберись.

— Они же убиты насмерть! После дипломатов, да в Москве.

— Вот не нужно нагнетать, Андрей. Автомобили из капитального ремонта. Как ты и хотел, потрепанные с виду, прекрасные внутри.

— Ну ладно, значит завтра я с утра там. Наливай. Тебе удалось смягчить мое сердце. Ибо в дружбе я алчен.

Дома, на автоответчике, были сообщения от мамы, от Лени, и от Мединской. Интересно, сколько сейчас человек пропускает звонков, пока едет от работы до дома.

— Петров, ты мужлан и жлоб. — поздоровалась Оля.

— И не поспоришь. Ты меня раскусила!

— Трудно позвонить, да?

— У тебя вроде госэкзамен на носу. Тебе должно быть не до мужланов.

— Я отличница. А вот что делать в выходные не знаю. Как ты меня будешь развлекать?

— Есть какие либо предпочтения?

— О! У тебя много вариантов?

— А то! Зимняя охота, с завершающей попойкой, баней, и грехом на сеновале?

— Кроме греха ничего интересного!

— Рынок-вернисаж в Измайлово. Художники, картины, водка, сало, толпа и легкий морозец? Интуристы даже платят за это!

— Там попадаются хоть иногда приличные работы?

— Конечно нет! Если только повесить в туалете.

— Что еще?

— База отдыха Первого автокомбината, дискотэка, выступление комбинатской рок-группы, лыжи, санки, алкоголь.

— А без алкоголя есть хоть один пункт программы? — засмеялась она.