– <<...На нем почти не заметны пятна крови>>, - закончил Бут по памяти.

Бармен шлепнул ладонью по стойке.

– Точно! Чертовски трудно держать в памяти всю эту дребедень.

– А вы не пробовали записывать?
– задал Бут явно провокационный вопрос.

Пьяный посмотрел на него, как на идиота, и погрозил пальцем.

– Не балуйтесь, дружище! Вижу, вы еще неопытный - так я вам кое-что объясню. Если вас застукают за этим делом, то на первый раз отрубят руку. На второй - отрежут язык. А на третий - выколют глаза. И так далее...

Бут вдруг ярко представил себе эти слепые и немые обрубки, катящиеся сквозь бесконечную прямую кишку - каждый в своем изолированном измерении без надежды на понимание, без возможности быть услышанным или хотя бы закричать от боли. Метафора существования? Нет, в словах пьяного шута содержалось что-то более зловещее.

Бут пытался защититься от того, что просачивалось сквозь ветхую ткань кошмара.

– Я видел совсем другое, - возразил он.

– Не знаю, не знаю, - сказал бармен.
– Но сделайте это трижды и, клянусь дьяволом, вы уже ничего не сможете видеть!

Бут предпочел сменить тему:

– Что это за памятник там, возле сквера?

– А-а. Местный герой. Пример для подражания. Перед смертью сжег все свои рукописи. Теперь он у нас один из главных ликвидаторов.

Бут уже знал достаточно, чтобы не спрашивать, о какой <<ликвидации>> идет речь.

В этот момент в бар вошел человек, который умер в нищете и безвестности на четыре года раньше Бута. Последний считал его непризнанным гением и даже пару раз произнес это вслух на каких-то приемах. У человека (вернее, у существа - ибо по эту сторону смерти все становилось чем-то иным, неописуемым) был взгляд сомнамбулы, и двигался он как-то странно скованно и беспорядочно - но прежде всего обращал на себя внимание пустой рукав черного пиджака, болтавшийся, словно траурное полотнище или лента на венке.

Существо, похожее на собственную тень и побывавшее гениальным писателем в мире людей, приблизилось к стойке, за которой уже торчали двое, и медленно опустилось на высокий табурет. У Бута возникло впечатление, что оно боится рассыпаться, как скульптура из пепла. Когда оно открыло рот, Бут поймал себя на том, что ожидает услышать нечленораздельное мычание и увидеть обрубок языка.

Но существо вполне внятно произнесло:

– Наконец-то удостоился чести. Приглашен к боссу.

На бармена это не произвело особого впечатления. Он состроил кислую гримасу, будто для него приглашение к боссу было плевым делом, и тоном брошенной любовницы заметил:

– Что ж, по крайней мере, вам будет о чем поговорить. Если позволите, один бесплатный совет: поменьше болтайте о себе. Он любит, когда его творчеством восхищаются. Но без грубой лести. Либо вы искренни, либо вас ожидает весьма холодная встреча.

– Хм.
– Бут был удивлен и немного забылся.
– А разве он тоже... того?

– Конечно, - кивнул пьяный, закатывая глаза.
– Пописывает на досуге. Но нам всем далеко до него. Вы же понимаете - миллиардные тиражи. Куча времени и такая же огромная куча бестселлеров. За десяток тысяч лет ведь можно кое-чему научиться.

– Но я, черт возьми, не припоминаю...
– начал было Бут и осекся. Его озарило.

– Псевдонимы, - объяснил бармен, уже не казавшийся пьяным.
– Кроме того, он не стеснен в средствах. Я сам видел бланки договоров...
– Он замолчал, будто наконец сообразил, что сболтнул лишнее, однако со стороны это выглядело как хорошо расчитанный ход.

Бут поежился. Ему сделалось не по себе - в первую очередь от своей прижизненной слепоты. Но теперь все прояснилось. И все-таки он задал еще один вопрос:

– Кстати, насчет бестселлеров. Неужели у него хватило наглости написать...

Он мог не продолжать. Бармен прекрасно его понял. И проговорил, округлив глаза:

– Гордыня. Дьявольская гордыня.

Они надолго замолчали.

– Почему я?
– вдруг хрипло спросило существо.

– Ну, по-моему, причина очевидна, - ответил бармен.
– Ваши книги. Они были слишком хороши. Те, кто читал их, уже не думали о Нем.
– Он ткнул пальцем куда-то вверх.
– Смешные создания! Они не думали даже о себе, о том, зачем пришли в тот мир и куда идут. Ваши книги стали великолепными экспонатами бесконечной галереи, в которой можно заблудиться на всю жизнь. Они и заблудились - потерянные люди, сердца, пронзенные красотой и любовью... Но мы-то с вами знаем, - он заговорщицки подмигнул обоим своим неблагодарным слушателям, - что это всего лишь маленькая белая ложь.

Для пьяного он был чересчур красноречив.

Существо помотало головой, не находя слов.

– Да-да, - с бесконечным дружелюбием сказал бармен и погладил его по ЕДИНСТВЕННОЙ руке.
– Так что вы, вне всякого сомнения, наш коллега. Удивляюсь только, почему вас не пригласили на работу раньше. Намного раньше. Сколько пользы боссу вы могли бы принести!

Апрель - май 2002 г.