Так вот, этот детина, имени которого я или не услышала, или не запомнила, был, судя по его бессвязному рассказу, другом Сэма. И узнал он, что это на самом деле никакой не Сэм, а Саманта, только в день ее смерти. Но все равно пытался ее защитить вместе с еще двумя матросами. Одного из них, говорил близнец моего шкафа, убил Генри, другого, самого ярого защитника, безымянный капитан утопил вместе с Самантой.

Как по мне, так он все врет. Что бы не провоцировать мой гнев. Понял, хоть и умом не блещет, что Саманта мне дорога, и любого обидчика подруги я готова разорвать на части. Еще защитников каких-то выдумал… Тьфу!

Однако я не стала его за это убивать. Все же он рассказал мне куда больше, чем мог бы любой из этих бесполезных зачарованных дурней. Громила то и описал мне в красках, как надругался над Самантой бывший капитан. Представляю, как это было для нее ужасно. Ведь она была девственницей — по крайней мере, когда убегала из дома точно еще была невинной. На сколько я знала, она и голого мужчины то ни разу не видела. Раздетые по пояс моряки — не в счет. И вот так, не познав ласки и любви в постели, подверглась жестокому насилию… Бедняжка…

Или нет? Может так ей и надо? За то что оставила меня, за то, что сбежала тогда, оставив меня, поступком своим заставив последовать за ней. За то что обещала сделать все, чтобы я осталась жива, и не сдержала обещания!

— Анабель!

Я обернулась на зов. Из воды показалась Карелия, она жестом позвала меня и снова скрылась в глубине. Бросив последний взгляд на звезды, я спрыгнула с носа корабля, на котором сидела, поджав ноги. Еще на лету они покрылись чешуей и срослись воедино.

— Мы отыскали остров, на котором сейчас находится твой Генри и безымянный капитан. — Сказала владычица русалочьего острова. — Но он защищен какой-то могущественной магией, мне не подвластной. Никто из нас не может ступить на него.

Я обхватила себя руками, закусила губу.

— Тот остров пустынный и далеко от маршрутов кораблей. — продолжала Карелия, поигрывая трезубцем, с которым никогда не расставалась. — Ни еды ни воды. Эти двое умрут уже завтра — послезавтра.

Я молчала. Я не знаю, что делать. Они ждут от меня чего-то, ведь это ради меня все затевалась. Но я молчала.

— Есть еще кое-что. — Выдержав паузу, сказала предводительница русалок. — Тебе нужно на это взглянуть.

Мы плыли долго. Местность была мне знакома. Я проплывала здесь, когда искала на дне связанную Саманту.

— Смотри. — Карелия подвела меня к красным кораллам. Ничего необычного я не увидела. Пока не подплыла ближе. Они отличались от других коралловых скоплений. Они росли не друг на друге, а вокруг чего-то, лежащего на дне, образуя своего рода крышку. Меж его ветвей я разглядела человеческий силуэт. Мое сердце остановилось на мгновение, а затем пустилось бешеный галоп. Тело распухло и потемнело, местами из-под лоскутов кожи были видны кости. Под ними копошились мелкие рыбки, разъедающие плоть и внутренности.

Это выглядело отвратительно, к горлу подступила тошнота. Но я не могла отвести взгляд. Усилием воли я заставила себя зажмуриться. Будь я человеком, я бы сделала несколько глубоких вдохов, но я больше не умела дышать. Успокоившись, я поглядела в изуродованное соленой водой и плотоядными рыбками лицо. Из пустой глазницы на меня смотрел краб. Второй глаз и вовсе не угадывался на распухшем лице. Губы мертвеца были съедены подводными стервятниками. Я видела неровный ряд зуб. Один из них был золотым.

Я облегченно вздохнула. У Саманты не было золотых зубов. Да и вообще они были у нее ровными. Окинув все тело взглядом, я вдруг поняла, что это вообще мужчина.

— Он в воде уже пару дней. — Сказала Карелия. — Предполагаю, тогда же утопили и твою подругу.

— Матросы болтали, что вместе с ней утопили одного из них. — Пробормотала я, отведя глаза от изуродованного трупа.

— Значит это он.

— Мы не можем знать наверняка.

— В этом… гробу он мог оказаться только по воле сирены.

— Выходит Саманта преобразилась. И сейчас наверняка плывет на зов русалочьего острова! — Я обрадовалась и чуть ли не рукоплескала. Надо возвращаться на остров. Скоро, совсем скоро мы с ней снова встретимся!

— Не совсем. Анабель, послушай. Никто из русалок не может повелевать морем. Наша магия — морок и иллюзии.

— Что это значит?

— Это значит, что ни одна русалка не может менять погоду в море, повелевать водой или… или кораллами. Твоя подруга стала сиреной.

— Я все еще не понимаю…