Токсикоз оставил меня в покое, сменившись угрозой прерывания беременности. Но переполненные роддомы отказывались брать меня на сохранение, да и самой не хотелось, ведь на улице пьянила и цвела всеми красками весна.

Тим несколько дней подряд не мог проснуться с утра на учебу, а я была не в силах оторваться от него спящего, потому что очень скучала, ожидая его ночи напролёт. Да и дома был собачий холод из-за трещины на окне и неплотно закрытой, искорёженной балконной двери. Отключили домашний телефон и наплевали на весь окружающий мир. Надолго. Просто пропали.

Я не узнавала саму себя. Тим неожиданно для всех, и прежде всего для меня, влиял не самым лучшим образом. Его мать надеялась, что я его исправлю, а выходило наоборот. Прогуливали учебу вместе, под одеялом.

Медсестра с поликлиники не могла меня разыскать и дозвонилась только до моего отца. Родители думали, что мы поубивали друг друга, потому что и с ними связь прервала, и наведались в гости с тревожным визитом. Засиделись за чаем до полуночи, а Тим всё не появлялся. Загулял с друзьями. Он по традиции отпрашивался всего на пару часов, клялся вернуться вовремя, но уходил чаще на всю ночь. Наверное, это главная причина, по которой пострадала моя дисциплина – скучала по нему, хотела хоть так побыть вместе.

«Лия, это ваш первый год совместной жизни. Ты ждешь ребёнка. И где он? Да я ни на шаг не отходил от твоей матери в это время, разве что только на работу. Друзья почти забыли, как меня зовут», – отец закипал. Боялась, что заставит собрать вещи и увезёт из этой халупы.

«Так и меня друзья забыли», – подумала я про себя.

***

Предстоящая летняя сессия вернула здравый смысл и вынудила взяться за ум.

Всегда догадывалась, насколько мы с Тимом разные люди, но не хотела этого признавать. Сейчас различия становились более очевидным, заострились, когда маски, как расплавленный воск, стекали с наших лиц. Приученная к дисциплине и прилежной учебе я с детства лишилась времени на развлечения, а прогулки с друзьями были большой редкостью. Дома мне было комфортно, но раньше меня окружали родные люди, а сейчас всё чаще оставалась совершенно одна. Танцевать не умела, да и не любила – в ночном клубе мне не место, но готова была пойти даже туда, лишь бы быть рядом с мужем.

От одиночества стала проситься с Тимом на встречи с его друзьями, а он категорически отказывался, несмотря на уговоры и даже мои слезы.

Сказать, что я не знала, за кого выхожу замуж, не видела его характер и темперамент, было бы ложью. Но от этого не легче. Нам же кажется, что свадьба всё изменит. Сила любви может быть проверена только узами брака. А узы – это вовсе не то, что рисует свободолюбивый и бунтарский ум Тима. Ложились спать в разное время, ел он дома редко. Да и ел ли вообще, потому что похудел так, что даже обручальное кольцо стало велико, Тим снял его, чтобы не потерять.

Тим

Этого и боялся больше всего, женившись на Лике. Ведь она понятия не имела как не по-детски я тусил до свадьбы. Не представляю свою жизнь без музыки, движа и танцпола. Такое не проходит за один день. Лика же – домоседка, совершенно не умеет дурачиться, всякое ее занятие должно иметь смысл и пользу. Даже если она не нудит и не высказывает, её осуждающий взгляд скажет не меньше слов. Дома при ней пить не смогу, посидеть с пацанами на кухне за картами – тоже. Больше половины киноновинок под моральным запретом Лики. Вот и хожу без неё.

Конец ознакомительного фрагмента.