Шрифт:
— Да, это точно! А прикинь, что будет, если это фото разлетится по всему миру?
— Или еще лучше! Некто неизвестный распечатает эти фотки, обклеит ими все столбы в городе, и стены клиники.
— Боже, прекрати!
Мы заливаемся убойным смехом, до слёз из глаз.
А дальше начинается наш бурный полёт фантазии!
Глава 34
Дело сделано. Признаюсь, мы даже знатно утомились. Зато фотографий наделали столько, что память в телефоне почти закончилась.
Пришлось проявить фантазию. Мы делали фото так, словно Арсений находится в трезвом уме и активно принимает участие в оргии. Если что, глаза на фотошопе не проблема налепить.
Фото получились пошлые и горячие. Даже очень. С одной “незнакомкой в маске”, скачущей на бедрах мужчины, или с двумя…
По окончанию шоу, мы привязали урода к одному из “экспонатов”. Он полностью голый и беспомощный висит распятый на кресте, а мы ржем, делая финальные фото.
Пока мы пересматривает галерею, хихикая, позади слышим стон.
— О, кажется утырок просыпается.
Оборачиваемся.
Лебедев, полностью голый, пытается поднять голову и разлепить глаза.
— Какого х-хуя происходит?
— Сюрприз! Улыбнитесь, Арсений Леонидович, вас снимают.
Звучит щелчок фотокамеры, Лебедев окончательно приходит в себя, когда видит перед глазами двух горяченьких красоток, а сам он привязан к «кресту».
— Люба?
Рычит, оскалившись.
Узнал по голосу свою работницу.
— Что ха хрень здесь происходит?
Делаю шаг вперёд, потряхивая перед заспанными глазами телефон со снимками. На том снимке, который я ему показываю, Люба скачет на Лебедеве сверху, а я сижу немного выше с розовым вибратором и заталкиваю этот инструмент в рот Лебедю.
— Суки-и-и!
Кажется, сейчас кого-то бомбанёт.
Он понял, чем дело пахнет.
Правильно!
Его позором.
Не просто позором, а позорищем.
— Ты должен навсегда расстаться со своими пристрастиями, понял! Ты должен извиниться перед Русланом Медведевым — раз, ты должен расстаться раз и навсегда со своими пристрастиями — два. Ты должен выплатить Любе большую компенсацию за моральный ущерб — три её годовых зарплаты! За каждый месяц.
Урод надменно плюется.
— Шантаж значит, курочки вы мои?
— А ты думал, ты у нас один такой крутой утырок? Твоя карма пришла за тобой. Мы — твой бумеранг, Лебедев.
— Думал, ты такой неприкосновенный царь, у которого мир под ногами вертится? Хрен тебе в одно место! Ты дно. Ущербные, гнилые отходы. Ты не мужик. Ты просто дно! Таких уродов, вроде тебя, как крыс, зараженных чумой, надо отстреливать.
— Если ты не выполнишь наши условия, все эти прекрасные фоточки разлетятся по интернету. А также… по почтовым адресам твоим клиентом. Станешь звездой Тик-Така!
— Шлюхи тупые! — сплевывает он, но Люба залепляет ему звонкую пощечину. Тем самым розовым фаллосом по и так разбитому лицу.
— Еще одно слово, я в зад тебе его затолкаю! Оставлю включенным и уйду. Кишки твои в узелки свернутся.
— Но, но, но! Не выражаться, Арсений Леонидович, — цыкаю я, качая головой. — Подношу телефон ближе к его опухшему рылу и показываю, что я уже создала письмо, загрузила эти горяченькие фото на почту и указала в отправителях тридцать получателей…
— Их будет больше. Сто, двести, тысяча… А дальше по всей сети как вирус разлетится новость о том, что известный хирург делает по ночам с молоденькими девушками. Это все, это конец твоей карьеры, понимаешь? Папочка расстроится.
Люба потерла глаза кулачками.
— Плак, плак. Расстроится…
— Аш! Блять! — он морщится, но быстро даёт ответ. — Ладно, шлёндры, уговорили. Телефон мой неси, надо звонок сделать.
Люба покидает «комнату пыток», возвращается обратно с телефоном Лебедева и набирает нужный номер из телефонной книги, подносит динамик к его уху.
На звонок отвечают почти мгновенно.
— Павел Семенович… — кряхтит Арсений, глядя на меня исподлобья, а я держу палец на кнопке, соблюдая расстояние от экрана в полсантиметра, зазывающе кружу пальчиком возле кнопки, готовясь нажать в любой момент, если что-то пойдет не так. Простыми словами — схватила гада за яйца.
— Медведева отпускай. Я ошибся, это был не он, — скрипит зубами.
— Уверены?
— Отпускай, живо! Сними все обвинения. Он чист.
— Понял.
Люба сбрасывает вызов, победно улыбаясь.
— На днях ты также должен перевести на счет Любы… три… нет пять годовых зарплат! За пять лет ее работы, всю сумму разом. Одним платежом.
— Рита! — толкает меня локтем.
— Что? Маловато? Может десять?
— Ах вы курвы!
— Ты вылечишь отца, — шепчу ей. — Спокойно.