— Фигово, — нахмурился я, сконцентрировался.

Оставлять несчастных мордоворотов плавиться в собственном соку было как-то не по-людски, а потому кривая писанина забрала к себе в нарисованный мир сначала одного, а следом второго. Всё, что от меня потребовалось — это вообразить появление алой размазни под горящими телами.

Я заспешил дальше. Свернув у обледенелого тополя и горы спиленных веток (никак ЖКХ поработало), проломил череп зазевавшемуся армейцу. Оттащив мертвеца в темноту, вскрыл убитому горло, подставил каску. Бурая жидкость слабым ручейком полилась в кевларовый котелок.

— А можно как-то побыстрее?! — раздраженно обратился я в пустоту перед собой, прекрасно понимая, что ничего не поделать.

Армейца внезапно обескровило. Ещё недавно весь такой свежий и розовенький, труп солдата в доли секунды осушило как губку. Буквально выжало тот, слив в кевларовую каску всю кровь до последней капли. Аж через край полилось.

— Матерь Божья! — вторила моим мыслям пара вояк, так некстати оказавшихся у меня за спиной.

Уже готовые стрелять, армейцы от увиденного выпали из реальности. Я напрягся. Понимая, что сбежать не получится, а телепортация работает только когда ей захочется, сделал ставку на алую письменность и её эффект с исчезновением. Каракули отреагировали. Загоревшись бессвязным набором из букв и символов, жуткая писанина проявилась у бойцов под ногами, заалеяла, будто бы спрашивая: «Забирать?»

— Забирай! — рыкнул я от нетерпения, раздраженно взмахнул рукой.

Солдаты исчезли. Я подхватил котелок с кровью и поковылял в сторону другой кучки солдат, остервенело постреливающих в Настасью Павловну и защищающих её, взбешенных силовиков. Притормозив чуть поодаль, сконцентрировался. Прислушиваясь к собственному чутью и внутреннему голосу, попытался воздействовать на армейцев, выжать из них всю кровь до последнего. Хрен там плавал.

— Как это вообще работает?! — злой как черт на собственные способности, зашипел я в пустоту.

Вояк тут же вырвало. Кто-то пустил носом кровь, кто-то без чувств повалился на землю.

— Кажется, ко мне пришло озарение, — резюмировал я вслух, окрыленный внезапной догадкой.

Намереваясь подойти поближе и опробовать вновь свои способности, я молниеносно отпрыгнул совсем в другую сторону. Буквально чудом избежал пикирующего на мою голову снаряда. В последний миг услышал странный гул и треск гудящего палмени, приближающегося с небес. Молотов угодил в армейцев, вспыхнуло. Загорелась одежда на вояках, пятерка несчастных закоптилась до состояния пережаренного шашлыка в считанные секунды. Я подступил ближе. Замер у полыхающей кромки, наблюдая как плавится асфальт и пузыриться кожа на ползающих телах. Армейцы были живы. Что странно. Силовики, с их виртуально-модифицированными телами ещё как-то объясняли причину собственной живучести, но почему простые смертные не пустили дух от многочисленных ожогов — вопрос. Я вновь сконцентрировался. Не желая продлевать муки несчастным, создал красные каракули, отправил всю пятерку пострадавших к нарисованным чертям и безымянному курьеру. Уж лучше так, чем они будут живьем коптиться в расплавленном кратере.

Намереваясь понять, кто это там такой швыряет к нам коктейли Молотова с эффектом отложенной смерти, я свернул к ближайшему подъезду. зашел под козырек.

— Помоги-и-ите-е-е-е…

— Убейте меня, кто-нибудь…

— Дай пистолет, пистолет… — у входа в подъезд собралась целая куча погоревших, силовики вперемешку с военными.

Я протёр заспанные глаза, сосредоточился. Под ногами тлеющих бедолаг возникли алые каракули.

— Да, этих тоже, — кивнул я в подтверждение немого вопроса, — забирай.

Алая письменность, получив согласие на отправку, забрала обожжённые тела в свой нарисованный мир. Я вытащил фомку из рукава. Не задерживаясь, поспешил в подъезд. Взбежав на четвертый этаж, юркнул в первую попавшуюся квартиру, быстро миновал прихожую и зал. Забурившись на кухню, проломил безобразной кухарке голову. Уродливый монстр варил в огромном металлическом тазике бывших хозяев этого жилого помещения. Оттащив труп да забрав с башки убитой светящиеся бигуди, шагнул к окну и выглянул на улицу. По ту сторону девятиэтажки стоял наш загадочный поджигатель. Им оказался Николаевич — мой начальник. Ошибки тут быть не могло, эту сгорбленную фигуру и позу «руки в карманах» я узнаю в любое время дня и ночи, такое ни с чем не спутать. Мне как-то сразу поплохело.

— У всех нас большие проблемы, — оторопело прошептал я в темноту, пристально разглядывая одинокий силуэт, молчаливо стоящий под окнами высотки.

А я ещё думал:

"Странно, что не перезванивает. Среда же сегодня. На работу я не вышел, а Николаевич не звонит"

Николаевич меня всегда пугал, если не сказать большего — страшил. Страшил своим странным поведением, своей кривой походкой, своим холодным взглядом и вечно сжатыми, сжатыми аж до бела тонкими полосками губ. Этот человек никогда не улыбался. Но и ладно бы так, подумаешь. Но корень всех страхов и подозрений крылся в его диковатых повадках и заблудившемся где-то в далеких девяностых образе жизни. Николаевич жил в однушке на окраине, супруги и детей не имел, живы ли его близкие родственники никто не знал. Начальство, как и персонал на заводе, успело трижды смениться, реорганизоваться, вступить в профсоюз и снова из него выйти, а Николаевич всё ещё был на своем месте, продолжал работать. Казалось, над ним даже время не властно — годы идут, а он всё на заводе, в цеху, в своем обшарпанном кабинете.

Народ постоянно судачил, что кроме этой работы и завода, моего начальника в жизни больше ничего не интересует. Но это не так. Хобби, насколько я догадывался, у Николаевича было — старый советский мотоцикл. «ИЖ» или «Урал» — не знаю точно. И не понятно было — ездит он на нём, или просто содержит. Но мотоцикл у него был. И была странная история, с ним связанная. Мало того, что мотоцикл у этого человека хранился в кирпичном гаражном кооперативе аварийного состояния, так и сам этот кооператив находился у черта на куличках. Аж за «Погостом» — примыкающей к нашему городу деревне. И ехать туда — на двух автобусах с пересадками. А потом ещё двадцать минут по лесу пешком идти. Какой вообще человек в две тысячи тридцатом году будет содержать в гаражном кооперативе! старый-престарый мотоцикл? Мало кто. И тем более, мало кто будет разыскивать мелкое ворье, которое этот гараж однажды вскрыло. Да, у Николаевича вскрыли гараж. Было дело.