Казалось, что услышанное заставило Ланимера окунуться в реальность. Он дёрнулся, как от пощёчины. Пару раз моргнул. Затем обвёл всех удивлённым взглядом и мрачно уставился на Лею.

— Что случилось с гобеленом? Покажите его мне! — тут же повелел он.

Ник развернул жалкие ошмётки полотна.

— Мммда… — скорбно протянул Ланимер, сокрушённо глядя на ветхие клочки. — Похоже, мы застряли здесь надолго.

Его плечи опустились, будто груз проблемы всем своим весом лёг на Ланимера.

— Мы что-нибудь придумаем, — вмешалась Юля, пытаясь заразить своим оптимизмом окружающих. При этом её карие глаза с зелёными вкраплениями заблестели надеждой. — Я не верю, что обратного пути нет. Он есть! Просто мы пока о нём не знаем.

Ланимер молча покачал головой, исподлобья покосившись на бледную, как смерть, Диану, и поудобнее примостился у костра.

— Пока давайте поспим, а утром подумаем, что нам делать, — сказал он, скидывая обувь.

Ноги, растёртые до крови, болели невыносимо. Но эта боль была ничем по сравнению с той болью, которая обжигала его душу.

Собравшись у костра, семеро парней пытались найти выход из создавшейся ситуации. Последние несколько дней они пробовали вернуться с помощью остатков гобелена в Безвременье. Когда это не получилось, они задумали своими силами восстановить былую целостность полотна, но это оказалось не столь просто, как хотелось бы.

Пока парни совещались, Лея с Юлей готовили обед, стараясь не упускать нить разговора. Диана налила в плошки ароматный чай и раздала всем присутствующим.

Холодным и циничным взглядом Ланимер проводил Диану, которая старательно делала равнодушный вид. Ей было горько и обидно, что он даже не захотел выслушать её объяснений. Она не чувствовала своей вины в создавшемся положении, и поэтому назло Ланимеру вела себя непринуждённо и весело. Почему он такой упрямый? Неужели так трудно было разобраться в ситуации?

Все давно уже поняли, что между влюблёнными произошла размолвка, но Тёмных это очень даже устраивало. Наконец-то Ланимер вновь стал таким, каким был все четыреста лет — холодным и жёстким вожаком. Он нехотя переносил соседство Домиана и его друзей. Казалось, что Ланимер стал даже ещё более нетерпим к Светлым, чем был до этого. Он всячески пренебрегал обществом Светлых, и только лишь Жан с Юлей пользовались его благодушием. С ними он мог быть развязным и весёлым. Но стоило в компании показаться Диане или Саше, как Ланимер становился колким и невыносимым. Казалось, что он ненавидит эту парочку.

На самом же деле его душа рвалась в клочья, когда он видел Диану. Он был бы рад дружескому общению с ней, но самолюбие не позволяло юноше сойти с пьедестала оскорблённого гордеца. Ради Дианы Ланимер готов бы умереть, но не готов был делить её с кем-то.

Его чувства к ней были сильны настолько, что он стал ощущать свою зависимость от них. Любовь делала его уязвимым и слабым. Осознав это, он твёрдо решил сделать всё возможное, чтобы забыть девушку.

Вскоре после своего появления в лагере, Ланимер понял, что между Сашей и Дианой нет никаких романтических отношений, но горечь обиды не отпускала его. Он помнил, как возвращался к друзьям в предвкушении встречи с любимой. Во время своего отсутствия он думал только о ней. Именно её образ сопровождал его все эти дни, когда он бродил в поисках гобелена. Но увиденная сцена поцелуя глубоко ранила Ланимера.

Что бы не творилось у него в душе, он понимал, что ситуация с гобеленом требовала повышенного внимания. Как бы он не ненавидел Домиана, он не мог не ценить его ум и дальновидность, поэтому все решения, касательные их пребывания в Гобелении, принимались сообща.

И вот семеро парней сидели у костра, обсуждая положение.

— Раз мы не можем вернуться тем же путём, которым прибыли сюда, то следует найти альтернативный метод перемещения в Безвременье, — высказался Жан, принимая из рук Дианы горячий чай, и подул на него, охлаждая.

— И что ты предлагаешь? — поинтересовался Товиус, отхлёбывая чай.

— Ну… — протянул Легран. Видимо определённого плана у него не было, и он рассчитывал, что кто-то из присутствующих предложит что-то дельное. Но так как все молчали, внимательно глядя на него, он смущённо продолжил. — Единственный способ, который приходит мне на ум, это покончить жизнь самоубийством. Уж это точно вернёт нас в Безвременье!

Такого нелепого предложения не ожидал никто. Все уставились на Жана, как на умалишённого.

— Ах!!! — ужаснулась Юля, несколько раз изменившись в лице, после чего застыла с маской негодования, и начала орать: — На меня можешь не рассчитывать! Я ни за что в жизни не сделаю такой бездумный шаг! Как тебе вообще могло прийти подобное в голову! Что за ужасный метод ты придумал?!

— Зато верный! — ухмыльнулся парень. — Мы умрём здесь, а воскреснем уже в Безвременье!

Юля больше ничего не говорила, потому что слова, готовые сорваться с её языка, были оскорбительными. Вполне достаточно, что их можно было прочесть в её глазах.