— Он служит Государю. Верно служит. Но…

— И будет верно служить. — перебил его отец Афанасий.

— Но тогда я тебя не понимаю. Почему ты считаешь, что он постарается отомстить?

— Он — князь-чародей. Он умеет находить пути, неведомые многим.

— Но разве Всевышний не порицает чародейство?

— Но разве Андрей его использует? Ему хватает ума и знаний. Вполне хватает. Разве ты не ведаешь о том, как жители Киева его освободили из полона? Очень хитро и ловко вышло. Уверен — он и тут что-то такое затевает. Хотя иной раз мне становится боязно, что князь сорвется. Но видно крепкие обеты давал. Как он держится — не представляю.

— А жена его?

— А что жена?

— Что про нее скажешь?

— Она голыми руками трех татей разметала, которые хотели ее снасильничать. Двух убила, последний сбежал. Видно обетов там меньше дадено. Сам понимаешь — для молодой девицы такое немыслимо.

Неприметный священник присвистнул, явно потрясенный этой новостью.

— Так это правда?

— Правда.

Помолчали.

Наконец этот неприметный священник произнес:

— Так что мне сказать патриарху?

— Я сохраню верность Государю.

— Но ведь он пошел против церкви?

— Вся власть от Бога, — пожав плечами заявил отец Афанасий. — А пути Господни неисповедимы. Этот раскол без всякого сомнения печален. Но…

— Что?

— Власть султана нам всем, грешным, дана за грехи наши. Это испытание. Это наказание. Это проклятье.

— Ты думаешь, мы не молим Всевышнего, чтобы он просил нам грехи наши?

— Андрей как-то заметил, что Всевышний принимает только одну молитву — молитву делом. Это ересь. Но, ведь он вернулся оттуда, — мотнул головой отец Афанасий.

— Почему он не может лгать?

— Мы потеряли почти все. Египет, Палестину, Сирию, Анатолию, Фракию и прочее, прочее, прочее. Литва под рукой латинян и не далек тот день, когда и она откажется от истинной веры. Какие-то островки веры остались лишь на севере Балкан и тут. Если мы потеряем и их, то… — махнул священник рукой. — Почему? За что нам это? Что мы не так делаем? Неужели наши грехи настолько тяжелы?

— Неисповедимы пути Господни.

— Я как-то коснулся этого вопроса с князем. И он тогда ответил, что Всевышний дал нам свободу воли для того, чтобы мы сами ковали свое счастье, и сами решали — спасать нам свою душу или нет.

— Но как же воля Всевышнего?

— Ты полагаешь, что Всевышний заставил афонских старцев присягнуть султану прежде того, как пал ниц Василевс? — спросил отец Афанасий. — Андрей назвал это обычной изменой и трусостью.

— Но вся власть от Бога!

— Андрей горсткой воинов разбил большую армию. С хризмой на груди он повторил подвиг Константина Великого. Разве это не знак?

— Андрей — никто. За ним никто не пойдет. У него почти нет людей.

— Три года назад он был нищим сыном помещика с большим долгом. Без имени и положения. Сейчас он воевода Тулы. Граф. Крестоносец. И у него есть земля. Много. Три года. Всего три года. Тебя это не удивляет?

— Я… хм… я передам твои слова патриарху, — после долгой паузы произнес этот неприметный священник. — Но мой тебе совет — одумайся.

— Я буду молчать седмицу. Если по прошествии этого времени ты останешься в городе, я буду вынужден донести. А теперь ступай. Вечером будет служба. Мне нужно подготовиться…

Собеседник кивнул. И молча удалился, надвинув посильнее капюшон.

Андрей же тем временем встретился с купцом Агафоном, погрузившись в текущие дела.

— У отца Афанасия гости были, — между делом заметил купец.

— Что за гости?

— Как я понял священник.

— Как ты это понял?

— Он его никому не представлял. Но мои люди его видели. И он очень похож на священника.

— Ясно, — кивнул Андрей и нахмурился, а потом сменил тему. — Артамошка не объявился?

— Весточку прислал с посыльным. Он сумел нанять плотников в Новгороде и везет их сюда. В Москве задержались, но со дня на день прибудут.

— Много?

— Дюжины три. Много старых да малых.

— Сойдет. А что по остальным?

— Также примерно. Две сотни мастеровых с ним идет. В Новгороде под зиму работничков хорошо набирать. Дел мало. А кормиться тяжело.

— Если все чин по чину приведет — уговоренные деньги ему выдай. Только смотри, чтобы вместо дельных людей простых селян али посадскую бедноту не пригнал.

— Уж я проверю, будь уверен.

— А у нас как с кормами?

— Все закупил. Но доставят ли до льда — не ведаю.

— А кто ведает? — нахмурился Андрей. — Людей в городе много. И голод мне не нужен.