– Именно. Сено для Лили и Пятнистого. Готовлю завтрак?

– Флаг тебе в руки! Ты могла бы ещё собрать берёзовых прутьев для метлы? У нас тут полно щепок валяются и накапливаются везде, тогда как ты бегаешь босиком и можешь занозиться. Если мы их не подметём, то принесём полно в дом на ногах. Давай с самого начала и всегда держать наше жилище в чистоте.

– Конечно, могу! – кивнула Тоди и спросила: – Что если дождь польёт?

– Если это не ливень, то он нас не остановит. Мы можем продолжать работать.

Пока они ели, Тоди вздохнула.

– Ты хорошо себя чувствуешь? – спросил Сареф.

– Хорошо бы яичко на завтрак, – печально ответила она.

– Когда мы здесь совершенно обустроимся, я пойду пройтись, – сказал Сареф. – У меня тут и там есть несколько закладок, к которым мне придётся обратиться, и ещё я обменяюсь некоторыми вещами с поселенцами на нескольких кур. Не знаю, смогу ли я заполучить петуха, но постараюсь.

– Мы пойдём?

– Нет, милая. Я оставлю тебя одну на несколько дней и пойду один. Я предоставлю тебе всё необходимое, чтобы ты, Лили и Пятнистый были в безопасности.

– Я не жалуюсь, но я побаиваюсь оставаться одна в лесу.

– Бояться также бесполезно, как и ненавидеть кого-то, – ответил Сареф. – Давай представим, что ты в настоящей опасности, например от медведя, который подошёл близко к хижине и сараю. Ты боишься медведя. Что полезного это чувство тебе даёт?

– Точно не знаю.

– Ты веришь мне?

– Верю! – воскликнула Тоди. – Ты же мне жизнь спас и заботишься обо мне с тех пор.

– Если веришь, то слушай внимательно. Если ты в опасности и боишься, то ты в двойной опасности. Настоящая опасность может поранить твоё тело, а твоё чувство страха парализует твою волю и ослабляет то, как ты им управляешь. Оно делает тебя слабой, прерывает твоё дыхание, заставляет твоё сердце колотиться, а от этого дрожат твои руки и ноги, вместо того, чтобы служить тебе в деле сохранения жизни. В чём тогда смысл, бояться? Почему бы вместо этого не сосредоточиться на спасении себя самой, твоих близких и всего, чем ты владеешь?

– Сареф, – вздохнула Тоди. – Когда ты говоришь о разных вещах, они звучат так просто и понятно, и настолько же противоестественно. Ты большой и сильный. Когда ты говоришь: «Не бойся», всё, что я думаю – это: «Тебе легко говорить!» Прости, если я грубость сказала.

– Твоя оценка совершенно в точку и вовсе не грубость! – улыбнулся Сареф. – Ты права. Многое из того, что я говорю, противоречит твоим природным качествам или наклонностям, если желаешь. Я не знаю, почему, но люди от природы слабы и склонны к саморазрушительным действиям и мыслям. Чтобы стать тем, кто я есть, мне пришлось перековать себя из мягкого материала.

Он вынул из ножен один из своих кинжалов, подбросил его в воздух, поймал за лезвие и передал Тоди. Она взяла его за рукоять и выжидательно посмотрела Сарефу в глаза. Ему не слишком нравилось говорить ей дешёвое клише, но у него была отговорка, что это было правильное клише для разговора и ситуации.

– Этот кинжал сделан из очень твёрдой стали. Он может разрезать даже более мягкую сталь. Как ты думаешь, он всегда был таким твёрдым?

– Раз ты спрашиваешь, то, наверное, ответ – нет? – догадалась Тоди.

– Ты права, мой умный дружок. Лезвие кинжала сначала было сделано из мягкой стали. Только когда лезвие было выковано, кузнец закалил его. Ковать лезвие занимает много времени, а затем оно быстро твердеет, когда закаливается. Люди ничем не отличаются, вот только закалить их занимает долгое время. Также, раз закалённое, лезвие всегда остаётся твёрдым, если только не разломится от слишком большой нагрузки. Люди же должны постоянно закаливать себя всю свою жизнь, потому что без тренировки они слабеют, – тут Сареф усмехнулся. – Вот только поддерживать себя в твёрдом состоянии людям проще, раз они стали такими. Стальное лезвие тоже может опять стать мягким, если его сильно нагреть. Люди тоже размякают, если жизнь становится слишком горячей, если так можно выразиться.

– Я хочу быть сильной, как ты, – почти прошептала Тоди. – Я больше не хочу бояться.

– Ты уже очень сильна, – Сареф потрепал её волосы. – Для девочки, ты может быть даже чересчур сильна. Моя задача не будет сложной. Меня лишь смущает, правильно ли это – помочь тебе стать сильнее. Оберегу ли я тебя от опасностей или подвергну большей опасности, так поступив?

– Прости! Я не понимаю.

– Когда ты такая, как есть, ты осторожна. Я не хочу сказать, боязлива, потому что над устранением этого мы и работаем. Но если я тебя научу, и ты станешь сильнее, не сделает ли это тебя безрассудной? Не станешь ли ты нахальной? Это заставило бы тебя пойти по другому пути в жизни, по пути, который приведёт тебя к опасностям.

– А, – вздохнула Тоди. – Теперь я поняла. Так что нам делать?

–Мы прячемся от мародёров в глуши с двумя и вскоре с тремя козами, за которых мы отвечаем, раз они поят нас молоком. Голосую за твоё обучение.

– Согласна.

– Тогда решено. Я научу тебя. Прежде, чем я уйду, ты будешь знать достаточно, чтобы выжить, пока я не вернусь. А потом мы возобновим твоё обучение.

Тоди улыбнулась и захлопала в ладоши, но Сареф печально покачал головой.

– Ты в чём-то сомневаешься? – удивлённо спросила она.