Воспоминания отхлынули, и Сареф встряхнул головой. Он изменился, и жизнь его изменилась. До того, как он встретился с Тоди и обзавёлся домом, он никогда не позволил бы себе так погружаться в свои мысли за Городом. Только что он понял, что следовало снова закалить себя.

Из брёвен потоньше и горбыля, оставшегося от строительства хижины, они построили сарай для Лили и Пятнистого с дополнительными яслями, широкими свесами и навесами с обеих сторон. Там Сареф сложил поленницы дров и поставил тележки. Он оставил окна на обоих фронтонах и загородил их сетками, сплетёнными из ивовых прутьев, чтобы не допустить летучих мышей. Пора было запастись таким количеством сена, которое они только могли бы добыть, и это занимало почти всё их время. Когда Тоди робко спросила, сколько им было нужно, Сареф погрузился в расчёты. Получалось, что его отсутствие должно было занять до десяти дней, если бы всё шло по его плану. У них было сена как раз на столько времени, и он предложил удвоить это количество до его ухода, но разделить время между сенокосом, сбором ягод и рыбалкой. Они использовали всё место в сарае, оба чердака и даже обе тележки для сушки свежего сена.

– А что если ты задержишься? – спросила Тоди.

– Опоздание не станет большой бедой, – ответил Сареф. – Если я опоздаю на день, три, или даже семь, то ты будешь волноваться, но если я вообще не вернусь, ты умрёшь с голода. Вот это будет концом всего.

В середине августа Сареф снабдил Тоди указаниями о том, как оберегать себя от опасностей, обнял её, собрал вещи и ушёл к берегу озера и вдоль него в том же направлении, откуда они изначально пришли. Тоди проводила его до берега, а затем вернулась домой. Она задала сена козам, погладила их, заперла сарай и пошла в хижину. Она села и осмотрела своё хозяйство. Впервые за одиннадцать лет жизни она была сама по себе, хозяйкой в доме, и никого не было рядом, кто мог бы сказать ей, что ей делать, когда и как. Одиночество накатило на неё, и она всхлипнула, но решила, что Сареф никогда бы не одобрил, если бы она разревелась. Она взобралась на кровать, порылась в вещмешке, который висел над изголовьем, и вынула оттуда свою куклу. Это была фигурка из оленьей кожи, наполненная пухом болотной травы. Она была одета в шубку и шапочку из беличьего меха. Её глаза были сделаны из бусинок. Тоди посадила куклу на стол, спиной к стене.

– Вот, сейчас утро, и мне надо жить так, как хозяйке дома. Что следующее, что я должна делать? – спросила она куклу и пристально посмотрела на неё.

Кукла сидела молча и неподвижно. Тоди прищурилась на неё и отвела взгляд, поджав губы. Ждать помощи от куклы не приходилось, но по крайней мере, она больше не чувствовала себя так одиноко. Она взяла огниво и кремень, вышла наружу и разожгла огонь в плите, чтобы надымить и разогнать хищных зверей. Она подождала, пока пламя разгорится, и положила поверх растопки одно из влажных поленьев, которые специально лежали рядом. Потом, как Сареф учил её, она сразу зашла в дом и взяла арбалет и колчан стрел, которые он ей сделал. Она повесила их на спину и пошла к озеру, вымыть посуду и принести воды. Вернувшись, она поставила горшок на плиту, чтобы вскипятить себе воды, которую она пила бы днём.

– Используй каждую возможность, чтобы тренироваться с арбалетом, сказал он, – пробормотала Тоди. – Такая возможность есть у меня сейчас, пока вода закипает.

Она взяла арбалет в руки, вставила ногу в стремя и натянула тетиву. Потом она положила стрелу в канавку и вскинула арбалет.

– Поставь ноги твёрдо на землю в передней стойке, – повторяла она слова Сарефа. – Наклонись чуть вперёд, но не слишком много. Прицелься, оцени расстояние, поправь превышение, вдохни полную грудь воздуха, медленно выдыхай, задержи дыхание и плавно потяни спусковой крючок.

Арбалет щёлкнул, и через долю секунды стрела пересекла расстояние между арбалетом Тоди и плетёной из лыка мишенью на ближайшем дереве. Она попала в мишень с приятным ударом и застряла у её края, сантиметрах в двадцати от желаемой цели в центре, в которую Сареф хотел, чтобы она попадала, со временем. Широкая улыбка появилась у Тоди на лице. Она снова натянула тетиву и уложила ещё одну стрелу.

– Тренируясь, никогда не трать все стрелы, – Тоди вспомнила слова Сарефа. – Никогда не знаешь, когда тренировка превратится в настоящий бой.

Она заглянула в колчан. Там были ещё шесть стрел. Она поразмыслила и решила выстрелить ещё три. Это оставило бы её с четырьмя стрелами, а потом она бы сходила и вытащила другие из мишени. Время пролетело быстро, и она не помнила, сколько раз она сходила до мишени, прежде чем вода закипела. Она вздохнула и забрала горшок в дом. Следующие несколько дней прошли в прядении ниток из пушицы, плетении лыковых верёвок, переворачивании голубики, которая сушилась на чердаке, и изготовления берестяных туесков. Они тянулись, без особых событий, пока в один день её глаза не упали на бинокль, которым Сареф научил её пользоваться, если бы она увидела что-то тревожное на расстоянии.

– Давайте-ка посмотрим! – решила она. – Всегда было любопытно, что там на другом берегу.

Осмотрев всё, что было вокруг жилища, Тоди вышла наружу, села на скамейку и поднесла бинокль к глазам. Она отрегулировала фокус и приближение, как учил её Сареф, и всмотрелась в лес вокруг и, наконец, за озером, на другом берегу. Она видела уток и гусей, ныряющих за водорослями, рыбачащих чаек, и даже оленя, который пришёл на водопой. Она постепенно скользила взглядом по другому берегу, пока что-то не захватило её внимание. Ведя взглядом вдоль него, она заметила что-то, что показалось ей силуэтом человека между деревьев. Она вернула взгляд чуть назад и увидела, что там, между двух туй, стоит Сареф и смотрит на неё в бинокль. Тоди не знала, видит ли он её. Между ними находилось дерево на ближнем берегу, и она смотрела в узкий просвет в его кроне. Но ошибки быть не могло: она слишком хорошо знала отметки на шлеме Сарефа и его одежду. У неё отвисла челюсть, и несколько секунд она не могла найти слов. Она поставила бинокль на скамейку, зашла внутрь и села прясть. Через час она услышала, как на улице закудахтала курица, а вскоре и шаги Сарефа. Он постучал в дверь, как они и договаривались: сначала один раз, а потом трижды. Она встала и отперла дверь.

– Здравствуй, Сареф, – сказала она без особого воодушевления.

– Привет, Тоди, – ответил он.

По её тону он понял, что она была обижена, но решил отложить расспросы.

– Хочешь выйти наружу и посмотреть, что я принёс? – вместо этого спросил он.

– Конечно, – сказала она.

Корзины с курами и несколько фанерных ящиков стояли на земле рядом с рюкзаком Сарефа. Его ремни были выпущены на полную длину, чтобы предоставить весь возможный объём.

– Бери корзину, – предложил он. – Пошли, устроим кур в их новом доме!