После того как «Скаут» был разгружен, Индия обошла весь дом МакКрэев, комнату за комнатой. Вспоминая о холодной роскоши декора в доме Большой Барбары в Мобиле, она была удивлена домашними, но в то же время хорошо продуманными интерьерами этого здания. Люкер объяснил, что загородный дом был отремонтирован, когда они купили его в 1950 году, и, за исключением замены обивки, подушек и портьер, моментально гнивших в соленом воздухе, с тех пор его не трогали. По мнению Индии, не хватало всего-навсего ковров на деревянном полу, но Люкер сказал, что невозможно содержать ковры в чистоте, когда песок весь день гуляет по дому.

Все первые этажи в Бельдаме состояли из трех больших комнат: гостиной, которая тянулась вдоль одной стороны дома, а напротив нее – столовой в передней части и кухни в задней. Единственная ванная комната была оборудована в углу кухни. На втором этаже по углам расположились четыре спальни, каждая с двумя окнами и одной дверью, выходящей в центральный коридор. Узкая лестница вела на первый этаж, и еще более узкая – на третий. Верхняя часть каждого дома представляла собой тесную комнату с окнами с обеих сторон, которую всегда отводили для слуг.

Индии выделили спальню на втором этаже, с окнами на залив, а сбоку открывался захватывающий вид на губительную дюну, пожиравшую третий дом. В комнате находились железная двуспальная кровать с медными вставками, расписной туалетный столик, шифоньер, плетеный письменный стол и большой шкаф.

Пока Индия распаковывала вещи, в комнату вошел отец; он присел на край кровати и заправил пленку в свой «Никон».

– А ты какую комнату выбрал? – спросила Индия.

– Вон ту, – ответил Люкер, указывая на стену, которая была общей с соседней спальней в передней части дома. – Это моя комната с пятьдесят третьего года. Большая Барбара заселилась напротив меня.

– Итак, – сказал он, поднимая камеру и быстро делая пару снимков дочери, стоящей перед открытым чемоданом, – как тебе Бельдам?

– Очень нравится, – тихо сказала она, как бы намекая ему на то, что имеет в виду нечто большее.

– Я так и думал. Пусть даже это и край света.

Она кивнула.

– Знаешь, ты ведешь себя очень по-нью-йоркски, – продолжал отец.

– Почему это? – удивилась она.

– Первым делом распаковываешь вещи.

– С каких пор это стало исключительно нью-йоркским поведением? – защитилась она, замерев между чемоданом и комодом.

– Потому что когда ты закончишь, то захлопнешь его и засунешь под кровать – как видишь, чуланов в этих домах нет, – и скажешь себе: «Ну все, теперь можно заняться делом!»

Индия засмеялась.

– Все верно. Кажется, я думаю о Файер-Айленде.

– Да, – сказал Люкер, – но мы обычно проводим на острове два или три дня, – повернешь немного направо, и ты в тени. Одному богу известно, сколько мы проведем здесь. И, если ты не заметила, то я должен упомянуть, что здесь, в Бельдаме, не так уж и много развлечений.

– Тебе будет хуже, чем мне, – она пожала плечами, – по крайней мере, я недостаточно взрослая, чтобы изнывать от желания…

– Со мной все будет нормально, – ответил Люкер. – Я приезжал сюда всю свою жизнь, по крайней мере пока ты не родилась. Эта женщина – как Барбара ее называет – эта женщина и я приехали сюда однажды во время нашего медового месяца, и она возненавидела это место и сказала, что ноги ее здесь больше не будет. Мы задержались тут недолго, только и успели тебя зачать.

– Что? Ты думаешь, это случилось здесь?

Люкер пожал плечами.

– Мне так кажется. Само собой, мы с этой женщиной начали кувыркаться задолго до свадьбы, но она принимала таблетки. А в медовый месяц слезла с них – и мне не сказала, конечно же. А когда я узнал, мы здорово поругались и не занимались сексом примерно два месяца – так что по всем расчетам тогда было подходящее время для твоего зачатия.

– То есть ты говоришь, что я была ошибкой?

– Ну да, ты правда думаешь, что я хотел ребенка?..

– Но тогда это очень странно, – сказала Индия.

– Что именно?

– Что меня могли зачать здесь, и с тех пор я здесь впервые.

– Не думаю, что ты много об этом помнишь.

– Нет, – ответила Индия, – но это место не кажется мне совершенно чуждым.

– Когда твоя мать сказала, что ненавидит Бельдам, я думаю, что понял – с браком что-то не так. Но все же, так или иначе, с тех пор я сюда не ездил – так странно здесь находиться.

– Воспоминания нахлынули?

– Еще бы, – ответил он и махнул рукой в сторону окна. Индия, у которой были уже тысячи ее фотографий, сделанных отцом или его друзьями, без стеснения подчинилась и продемонстрировала позы и выражения лица, которые, как она знала, ему нравились.