— Говорил же, что лучше вам после нашего разговора поговорить. — Укоризненный взгляд саванного лиса достался Никсу, но командир был упрям в своем непонимании:

— Говори как есть. Чего я не знаю и почему это знаешь ты? И почему это знает Леон, потому что все, чем занимался этот кошак, — это провокация!

Кира

— Как есть говорить? Сам напросился! — Майконг часто заморгал, глотая воздух, а потом прямо посмотрел на друга и выпалил: — Вот что я скажу: все беды у тебя от самоконтроля уровня «бог», а со зверем так нельзя. Все было бы проще, не держи ты себя так хорошо в руках, мужик.

— О чем ты? — На щеках Никса залегли тени, а взгляд беспокойно заскользил по лицу друга.

Казалось, что даже свет в помещении стал более мрачным, освещение ослабло.

— О том. Когда ты полностью подавляешь зверя, он выходит из тебя, а ты думаешь, что он просто затихает и сдается, — нехотя сказал Майконг, сообщил так, будто это была лишь верхушка айсберга, а остальное скрыто под толщей воды.

Лисы смотрели друг другу в глаза, будто разговаривая одними мыслями. Тревога словно собиралась над нами грозовой тучей.

Я вспомнила, в какие горячие игры мы играли, когда ночевали вместе с Никсом, и что облачко вышло из него как раз в момент, когда он довел меня, но сам решил сдержать слово и лег спать.

Это ли не невероятный контроль над телом и над зверем? Особенно если верить, что у истинных особая связь и особая тяга друг к другу?

Второй раз призрачного песца я видела в клане Бродячих. Он бросился мне на защиту быстрее человеческого тела, будто сбросил ненужную часть, лишнюю, тормозящую оболочку.

Я дотронулась до Никса чуть ниже локтя, желая показать, что я с ним, рядом, я не испугалась его зверя, все нормально.

— Так в этом нет ничего плохого. Зверь спас меня недавно, он успел быстрее Никса закрыть меня от взрыва. — Я посмотрела на оцепеневшего песца и не могла понять, в чем причина его напряжения. — Это же хорошо, так?

Я старалась заглянуть в глаза Никсу, но он словно оцепенел. Опустил взгляд вниз, будто боковым зрением следя за моей рукой, что касалась его, а потом словно невзначай переступил с ноги на ногу, разрывая контакт.

Сказать, что мне это не понравилось, значит ничего не сказать. Похоже, только одну меня не пугал этот выход зверя из тела, а по виду оборотней так не скажешь.

— Тогда в Котлах это был я? — неожиданно спросил Никс у Майконга сдавленным голосом, и друзья как-то одновременно помрачнели.

Саванный лис не ответил, но этого и не требовалось. Ответ лежал на поверхности даже для ничего не знающей меня — да. Командир лис будто разом ушел в себя, на минуту просто отключившись от реальности, а когда вдруг моргнул, посмотрел на меня. Я не узнала ни его голоса, ни выражения лица.

— Кира, давай я отведу тебя в комнату.

Это словно был совсем другой человек, то есть оборотень! И такое ощущение, что выпроводит в гостиницу, а не в комнату.

— В твою же? — осторожно спросила я, чувствуя, будто иду по минному полю.

— Да, пока в мою.

И это «пока» ударило в гонг тревоги. Что-то происходит, и это связано со зверем! Как я поняла, появлялся тот редко, но метко, да так, что как минимум об одном появлении, в этих непонятных Котлах, Никс и не знал. И то, что там случилось, было чем-то страшным.

Да что, черт возьми, происходит?

Я хотела успокоить Никса, открыла рот, но поняла, что не знаю, что сказать. Не имею ни малейшего понятия, что за ситуация так ужасно напрягала и песца, и Майконга. Я чувствовала, словно… словно это резко обрубило что-то между мной и песцом, разделило нас стеной холода. Никс мгновенно отдалился на расстояние километра — не дотянуться, и у меня оставалась одна надежда, что ему просто нужно время, чтобы прийти в себя.

Майконг почему-то смотрел на меня с сочувствием и пониманием, что особенно тревожило.

Никс проводил меня до своего царства железа в абсолютном молчании, лишь бросил:

— Закрой дверь изнутри и никому не открывай. У меня есть ключи.

И ушел.

А я смотрела на дверь и не могла отделаться от дурацкого чувства, что он эту дверь не откроет своим ключом, как обещал.

Лисье логово. Кабинет главы рыжих

Покусанный с ног до головы Макс и словно в воду опущенный Никс оказывали на Майконга дурное влияние — саванный лис сорвался:

— Старики, ну соберитесь, а? Смотреть на вас тошно!