— Есть планы посмотреть мой участок, — говорю Ригарду, после еды. — Час езды туда.

— Поехали посмотрим, — отвечает тот.

— И надо решить, как рабов везти, и товар!

— Что за товар? — повернул голову десятник.

— В кармане больше десятка золотыми, прикуплю на всю сумму товар, — поясняю я.

— Повозки есть на хуторе, до него предлагаю двигаться на лошадях, а рабы на плоту. Отправим одного охранника с ними, — сообщает свой план Ригард.

— Ты молодец, — радуюсь идее.

Выезжали из других ворот, гораздо меньше размерами, чем главные, выезд бесплатный. Дороги как таковой не было, но по галечному пляжу можно было ехать вдоль моря, что мы и сделали. Солнце пекло, но ехали, конечно, в броне. С полным брюхом мы ехали дольше, часа полтора. Что сказать, участок большой, огороженный высоким забором, часть участка выходит на морской пляж. Река уже в месте впадения в море широка, метров сорок. Кругом низкорослые кустарники. Красота! Сам дом видно плохо, стучу в ворота, нас явно заметили, но не открывают. Что за дурость. Можно подумать мы сейчас уедем обратно!

— Эй! Мы вам сейчас копье кинем! — кричу со всех сил.

— Горящее! — добавляет Борил.

Эх, не знаком с русской мультипликацией. Цитату не узнал. Дверь приоткрывается, но не вся, а небольшая калитка.

— Что хотели, — высунулась голова мужика.

— Хозяин приехал, открывай! — говорю ему.

— Хозяйка у нас, и она не принимает.

— Участок принадлежит мне! Я новый барон Кныш! Старый умер, я его сын, — не нагнетаю, а спокойно разруливаю я.

— Сейчас доложу хозяйке, — он пытается прикрыть дверь, но Ригард ловко суёт копье в дверь.

Ран и Малик соскакивают с коней и силой открывают калитку, слышны крики о помощи, но парни уже успели открыть ворота. Навстречу нам бегут пятерка воинов с мечами, по гвардейцам стреляет лучник, но Джун мечом отбивает стрелу и срывает с пояса арбалет. Выстрел, крик боли и лучник вне игры. Меня не принимают за бойца, и не трогают. Я зверею.

— Рубить их насмерть! — даю команду заигравшимся гвардейцам.

— Стойте, — с крыльца бежит девушка.

Даю отмашку на остановку, противники опустили руки, у одного отрублена кисть, парочка истекают кровью, судьба лучника неизвестна.

— Я хозяйка этого поместья! Понятно, да?

— Ты манде своей уже не хозяйка! — немного остываю я, и разглядывают девку.

Наливные груди, приятная тяжесть в бедрах, красивые волосы — она мне нравится! Хотя, мне много кто нравится. Чертовы гормоны пацана! Только о бабах и думаю, злюсь, но тут же остываю.

— Повторяю, я новый барон, Гарод Кныш, а это мое наследство! — я обвожу вокруг руками.

Девка ахает и плачет.

— Я жена барона, а в комнате наша дочь, меньше года ей. Как он умер? Когда?

— Жена? Не было жены, кто вас поженил? Дочка? Моя сестра? — растерянно бормочу я.

— Как он умер, когда? — плачет «мачеха».

— Защищая императора, как герой. Выжил только я.

— Нас не женили, он не хотел говорить вам, — плачет она.

— Тогда ты никто! Уматывай, не зли барона! — это Борил не может остыть после боя.

— Погоди, если у неё дочь от моего отца, то она мне сестра, а это мама моей сводной сестры, тоже не чужая. Пошли в дом, а вы помогите воинам. Ригард ты со мной.

Лучник был жив, но ранен, так что обошлось без смертей. Умелые воины попались.

Зайдя в дом, попадаю в нирвану. Большое помещение, занимающее весь первый этаж, кругом ковры и диваны, круглый очаг, стоят глиняные кувшины с цветами. На стенах гобелены, в центре комнаты бассейн метра полтора в диаметре, с фонтаном. Старый слуга подносит напитки и сладости.

— Рассказывай, — усевшись поудобнее приказываю я.

— Я бывшая рабыня, твой отец выкупил меня два года назад, — начинает она.

— Давай так, имя, возраст, гражданство, кто родители, где жила, как попала в рабство, текущий статус — уверенно спрашиваю я. Блин ещё бы статью спросил.

— Аньен, семнадцать лет, родилась в эмирате Гастлунда, отец кормчий был, свой корабль, мать бывшая шлюха. Жили хорошо, пока отец не погиб в бою, сразу оказалось куча долгов и меня с мамой продали в рабство за долги. Год назад твой отец дал мне вольную, так что твоя сестра и я не рабыни. Все документы в королевстве есть. Нас твой папа скрывал от детей, говорил, мол, женю пару тройку оболтусов, тогда и мы поженимся.