Дорогая моя Лидуся! Хотя я и была подготовлена, но твое письмецо от 19/VII произвело на меня ошеломляющее впечатление. Мне бы очень хотелось переехать к Маре на новое место, меньше радует перспектива твоего приезда к нам. Если ты серьезно соберешься, то привези с собой электрическую плитку вольт на 220. Очень трудно без огня. Хозяйка не каждый день топит русскую печь и в неопределенное время ставит самовар, причем воду ей жалко. Дети просят, чтобы ты привезла сахару, конфет и печенья. Не забудь свою овсянку и чай, а то я боюсь за твой желудок. Очень заинтригована, как сложится будущее Гоги, он не пишет. Как порешил семейный совет? Из кого он состоял? Вероятно, Френки, Гога и Гриня? Или последний уже уехал? От С<ергея> Дм<итриевича> абсолютно ничего не имеем, человек как в воду канул. У нас благополучно. Вчера ребят купала в бане. А сегодня ходили с Наташей на речку белье стирать. Наташа первый раз в жизни, пусть приучается. Жаль, что наше мыло кончается, не знаю, что потом будет. Сережа хитро улыбался твоим намекам и уверяет, что писал. Алешу не так легко заставить написать, он слишком занят. Я, как видишь из нумерации, пишу тебе в восьмой раз. Жду с нетерпением дальнейших известий от тебя. Отчего нет ничего от Нюши, от Сарры, не мешало бы вспомнить обо мне. Крепко тебя обнимаю и целую, моя радость. Поцелуй Мару, Белку, Нину. Теплый привет Нюше. Твоя мама

Дорогая мамуся, вчера получили твои письма мне и Сарре от 19/VII и 20/VII. Гошка тебе писал неоднократно. Этими днями он выезжает в Йошкар-Ола, около Казани, с учреждением [48] . Ночует у нас, так как все вещи уже сданы. Письма твои все получаются, но от Сережи получила всего 2, а он писал 4. В. Л. получила от Наташи от 20/VII. От С<ергея> Д<митриевича> есть известия, он работает по литературной части, но адреса еще не имеет. Беспокоится за вас очень. Вчера говорила с Кл. Гитм., она просит тебе передать, что С<ергей> Д<митриевич>, уезжая, уполномочил ее на связь с тобой и всяческую материальную муру. Она хотела тебе послать, но я сказала, что пока не надо. Она велела тебе написать, чтобы при первом же затруднении ты ее известила. Вообще она очень предупредительна и любезна. Посылаю тебе сейчас телеграмму. От Катюши ничего, Френки не знают, что и думать. Если ты не имеешь транспорта, то неужели нельзя с почтальоном ее известить или мальчишку какого-нибудь за деньги послать к ней? Мамуся, умоляю тебя, снесись с ней как-нибудь. Я сижу на сложенных вещах и сомневаюсь, что делать. Мара пока здесь. Крепко тебя целую, родная. Лида

Дорогая Наташа, я послал тебе сегодня записку со своим новым адресом, но на всякий случай сообщаю тебе его еще раз (см. адрес на обороте). Очень хочется знать, что с тобой. У меня пока все сравнительно благополучно, хотя работа, которой я занимаюсь, мне еще мало знакома. Но постепенно осваиваюсь. Целую Папа.

[Адрес на обороте] Полевая станция 527, почтовый ящик 33/2 литера 21

Дорогой Лидочек! Это письмо придет, кажется, ко дню твоего рожденья [49] . Желаю тебе здоровья, счастья, а нам всем желаю разгрома Гитлера, будь он трижды проклят. Нина, очевидно, хочет ехать с тобой? Я не поняла хорошенько. Беспокоюсь, как Гога будет отправляться, он такой непрактичный и беспомощный. Присмотри за ним, чтобы он взял с собой все свои теплые вещи, варежки, носки, теплое белье, кажется, у меня в зеркальном шкафу. На дорогу чтобы обеспечил себя булками и сахаром, взял бы с собой чайник, а то без воды в дороге плохо. Одним словом, ты сама понимаешь. Большое спасибо за деньги (200). За Алешу С<ергей> Дм<итриевич> вносил 100 руб., а за Наташу будет платить Шура [50] . С<ергей> Дм<итриевич> 16/VII был в Ленинграде, его встретил Козаков [51] , а нам он не написал. Что с Марой? Крепко тебя обнимаю и целую, моя родная. Привет Нюше, Белле, Сарре, Нине и всем вообще. Целую Мару и Гогу. Ребята здоровы и кланяются. Мама

Дорогие бабуля и Наташенька, получили ваши открытки от 21/VII и 22/VII. Пуша, ложись, я тебя буду сечь: пишет, как ходили в село Великое и ни слова не упоминает о Катюше! Хорошо и тетя Нина получила, а могло и не придти, а мы так беспокоились о Катеньке, ведь я в утро только послала телеграмму, от нее самой не было ни строчки с 9/VII!

Теперь я тебя высекла и могу вам обеим рассказать, как мы с Фридой [52] провожали вчера Гогошу, который собрал все свои пиджаки и 8 пар обуви (+ одна новая), и у него набралось 2 чемодана (1 твой, мамочка), большой мешок (я ему сшила), маленький мешок (сделала из детской аппликации и сказала, что когда ему будет скучно, пусть выворачивает картинкой наружу), рюкзак, портфель с 2 кило печенья и пальто отдельно. Сам он не был 10 дней в бане в ожидании поездки, все равно запачкается. Воротничок другого рисунка, чем рубашка, крепко застегнут английскими булавками, висят только ниточки, карман в брюках с одной стороны надорван, зато с другой застегнут тоже булавкой, т. к. там документы. Все остальное в том же роде. Я с трудом уговорила его взять у меня сухари и яйца, он взял с собой еще консервы по моей номенклатуре и уехал без консервов по моему настоянию. Вообще сладить с ним было нелегко. Все-таки последние две ночи он спал у нас и немножко отдохнул, он очень нервничал, ехать ему не хотелось. Мы с Фридой обе были записаны в его эшелон в качестве иждивенцев, но я не поехала, потому что не был известен маршрут, а Фрида долго колебалась и в конце концов осталась. Боялась быть там в тягость, по его словам. Едет он в Йошкар-Ола, столицу Марийской обл., бывший Царевококшайск, в просторечии Кошмар-Ола. Обещал всем писать, я тебе телеграфирую, если получу что-нибудь.

Вера Львовна не писала, она плохо себя чувствует с 19/VII не имеет известий ни от одного сына, от Шуры давно нет ничего. С<ергей> Д<митриевич> здоров, но не имеет адреса. Катюша Суздальцева [53] поехала круговым путем к детям под Москву. Ниночка ходит на пожарные курсы. Наконец-то у нас в семье брандмейстер!

Дорогая Роза Наумовна! Только сегодня до меня дошло Ваше письмо и письма Наташи. И вообще это было первое, что я получил из Ленинграда. Я уехал 9го [54] . Почта это время не была налажена. Только теперь все входит в норму и я могу начать переписываться со всеми своими. Странно даже подумать, как изменилась за этот период жизнь у всех нас. Рад, что Вы добрались до детей, но представляю, как неудобно и сложно Вы живете. Рад, что дети здоровы, это сейчас самое главное. О себе могу сказать, что я тоже вполне здоров, приноровился к новому укладу и вообще чувствую себя хорошо. Все не знаю, правильно ли Вам было уезжать из Ленинграда. Читал в газете, что в Ленинграде будут даже работать школы (многие дети возвращаются в Ленинград), да и жизнь там, по всем сведениям, нормальная [55] . Кроме того, когда находишься в Армии, начинаешь яснее понимать, как мы крепки и как трудно будет противнику наступать дальше. Думаю, что скоро положение вообще изменится к лучшему. Несмотря на трудности и большую занятость успеваю понемногу писать стихи и, возможно, вообще переключусь на литературную работу. Писать часто не сумею из-за занятости. Вы же по возможности пишите. Адрес: Действующая Армия, Полевая почтовая станция № 20, Почтовый ящик 1/К и свой обратный адрес. Не унывайте. Я уверен, что уцелею и мы все увидимся. Ваш С. Спасский

Милый мой Алешенька, я часто тебя вспоминаю. Я изучил все немецкие самолеты и хорошо в них разбираюсь. После войны привезу тебе в подарок осколок бомбы и все расскажу о войне. Научу тебя обращаться с винтовкой. Ведь я теперь настоящий боец. Крепко тебя целую. Будь здоров. Наташе пишу одновременно. Твой папа

Дорогой Лидок! Отвечу на твои вопросы: живу я очень близко и от Наташи с Сережей и от маленьких (минут 5), и от рынка, от почты. Поэтому мне пока не хочется менять, принимая неопределенность нашего положения. Вопрос о деньгах я выяснила: на Сережу и Женю лежат 500, на Алешу 100, это зафиксировано. Но оказывается, что при уплате квартплаты мне будут начислять около 200 р. за содержание детей, так же и вам. Где листок от моей квартплаты? Там еще и заем – чистое разорение.