Шрифт:
Терминал принимает специальные коды?
Чего-чего? Какие коды?
Ясно… Кто правит Гадюками?
Гадос вестимо. Пончиками – Понтий Пятый. Лезвиями правит Мракос.
Кивнув, я спросил про Чистильщиков, Грехородных, Чистое Древо и Солнечное Пламя.
И тут же получил ответы: Дрегос, Адамос, Энтурос и Небиан.
Все имена звучали настолько приторно, что аж зубы сводило. Поэтому я уточнил и получил еще один кивок – ну да, само собой, это не настоящие имена. Это вроде как титул. Кто во главе Гадюк встал, тот стал Гадосом. Приставку цифровую можешь брать, можешь не брать – все равно Гадос ты отныне. Так и у остальных официальных группировок. Это считай ритуал, что берет свое начало с самого начала…
Это обязательное условие? Брать чужое имя? Или просто сраная традиция?
Вот этого Шоппер не знал, разведя трясущимися руками.
У меня еще были в запасе вопросы – тьма их! – но старик уже вырубался, с огромным трудом ворочая пьяным от спирта и никотина языком, то и дело роняя голову на грудь. Поняв, что он вот-вот уйдет в алкогольное забвение, я встряхнул его и торопливо задал еще несколько вопросов.
Почему на территории Пончиков можно не бояться? Да потому что нельзя чужим устраивать разборки на контролируемых другой группировкой территориях. Да ты не бойся, Оди – Лезвия пошлют кого-нибудь перетереть эту тему и всегда можно откупиться. Этот ублюдок, что сейчас лежит в помойке, доставлял лишь проблемы. От него рады будут избавиться даже неприхотливые к новым членам Лезвия Сатаны. Сотен пять песо в откуп – и проблема исчерпана. Опять же поторговаться не мешает.
– А почему тогда не к Гадюкам на постой? – с ленцой поинтересовался я, вставая.
– Дорого – икнул Шоппер и сполз на землю, вытянувшись во весь рост – У Гадюк все дорого. Даже койка в приюте и та в два раза дороже чем у Черных Пончиков. Не ходи ты к ним…
– Какие экзы у Гадюк?
– Разные старые… у нас все старое… новья почти нет.
– А тот шлем?
– Артефакт магический!
– Че?
– Так ведь я ж говорил – он шепчет порой! Шепчет важное!
– Кому?
– Гадосу! Говорят, что это голова отрубленной стальной гадюки, что некогда пыталась пожрать этот мир но была обезглавлена Первыми Мятежниками ценой собственной жизни! – неожиданно выдал в голос старик и снова обмяк, уже куда тише пробормотав – Там эту голову вроде и нашли – под грудой иссохших костей у Лобного Места…
– Это точно, старик?
– А мне откуда знать? Так воняли старики в Жопных Коликах… а теперь уже и я старик… вошь бездомная… но все еще живущая… дать тебе совет, Оди?
– Мне?
– Как прожить подольше…
– Удиви меня…
– Чтобы жить прямо долго надо кишки рабочие иметь! Чтобы все переваривали! Понял?
– Ага.
– Но главное – чтобы твоей душе было на все посрать. Вот прямо на все! С кем бы что ни случилось – к сердцу не принимай! У меня не получилось… хотя и стараюсь. Кишками доволен, а головой не очень… слезливый я стал как баба… И почему я не черствый кусок говна? Порой виноватым себя чувствую…
– Потому что помнишь – усмехнулся я, подхватывая одной рукой обе сумки, а другую опуская на висящий на ремне дробовик – Чтобы чувствовать себя виноватым – надо помнить о сделанном. А ты забудь, Шоппер. Просто забудь…
– Легко сказать… вон стонет в баке пинавший меня упырок. Он же меня и сдаст тем, кто его отыщет…
– Ща – кивнул я.
Приподняв крышку, глянул внутрь и улыбнулся едва различимым панически расширенным глазам парализованного ушлепка.
– Ща – успокоил я и его, открывая бритву.
Короткое движение запястьем… и брошенная бритва прошлась по расслабленной параличом шее, прорезав длинную рану, что тут же плеснула темной кровью.
– Ну вот – успокаивающе улыбнулся я заблеявшему упырку – Сдохни уже, чтобы Шоппер жопу в скорби не пружинил.
Откинув крышку, я позволил рою светлячков спикировать в бак и вскоре стон захлебнулся. Глянув на удивленно моргающего старика, я ткнул пальцем в переулок:
– Что за ним?
– Семнадцатая улица. Если по ней налево двинешь, то шагов через двести окажешься на перекрестке имени Свободной Природы.
– Терминал?
– Есть.
– Ясно.
– Удачи тебе, Оди… мне то уже конец…
– Уходи отсюда. И спрячься – бросил я через плечо – Переживи эту ночь. Если переживешь – найди меня завтра.
– З-зачем?
Отмахнувшись, я зашагал по переулку к перекрестку Свободы. Надо поторопиться – до рассвета осталось не так уж долго, а я тут шарахаюсь непонятно в чем и с кучей барахла на руках. Тут… тут все непросто в этом Дублине-5. Временно надо слиться с общей массой булькающего здесь дерьма…
Нельзя было не заметить терминал на перекрестке – над ним высился подсвеченный металлический навес, на него указывало несколько недавно подновленных светящихся стрелок на стенах здания, а еще рядом с ним горестно выл стоящий на коленях лысый жирный гоблин, колотясь башкой об асфальт и крича про то, что сейчас зацелует экран, только не надо отправлять его в коллекторы под улицы…
Я прошел мимо. Терминал буквально тянул меня к себе, но я прошел мимо, держась у темной стены и ориентируясь по достаточно частым указателям на мертвых фонарных столбах. И чем дальше я углублялся в бетонные джунгли, тем вонючей, теплее, громче, светлее и оживленней они становились.