Ева на экране коммуникатора показала Мозгову фото муляжа головы Агнессы.

— Ева, если бы вы почаще посещали мои занятия, — вздохнул Мозгов, — то знали бы, что мы здесь постоянно лепим какие-то головы. Это часть учебной программы. Но чтобы моделью служила Агнесса Русакова… нет, такого не припомню.

— Тогда… тогда… — Ева задумчиво осматривалась. — О, проверим шкафчики.

— Вы уверены, что это законно? — с недоверием спросил Мозг.

— А то, что творит Правдоруб и его компания, законно?

— Почему вы вообще думаете, что это как-то связано?

— Серьёзно? А то, что вы здесь тогда устроили? Это, по-вашему, тоже не связано?

По тому, как Мозг весь напрягся и резко вдохнул, Ева поняла, что вслед за отцом перестаралась.

— Извините, — быстро сказала Ева. — Давайте так. Я сама посмотрю шкафчики, а вы пока… не знаю, отвернитесь, что ли.

Ева подошла к длинному двухъярусному стеллажу со шкафчиками скульпторов, а Мозг со звоном вывалил на столик набор стеков и начал кромсать ком полипластика. Пока Ева заглядывала в каждый шкафчик, вынимая стеки, эскизы, перчатки, рассматривая их и засовывая обратно, Мозгов отделил несколько больших пластов, скомкал их и положил рядом. Стараясь не смотреть на Еву, он, тяжело дыша, быстро вылепливал форму, под его гибкими пальцами тёплый полипластик превращался в невысокую фигурку с рельефными боками.

— Нашла! — от возгласа Евы Мозгов дёрнулся и смял половину фигуры. Пока Ева, высунувшись из двери, жестами подзывала Агнессу, он подошёл к шкафчику и осторожно заглянул внутрь.

— И что здесь? — непонимающе спросил Мозг, когда вошла Агнесса, бесшумно затворив за собой дверь.

— Вот! — Ева победоносно продемонстрировала длинный белый волос. Потом во второй руке показала несколько коротеньких тёмных волосков.

— Из этого, видимо, делали ресницы, — тихо проговорила Агнесса, наклонившись к ладони Евы. — Отнеси отцу.

— У нас здесь полно таких материалов, — сказал Мозгов с тяжким вздохом, пока Ева заворачивала находки в салфетку и прятала в карман.

— А почему нельзя просто сличить отпечатки пальцев? — вдруг спросила Ева, вскинув голову. — У нас даже шкафчики в холле запираются по отпечаткам.

— Не получится. — Агнесса повернула дверцу шкафа, где нашлись волосы, чтобы прочитать имя на ней. — Понимаешь, чтобы получить доступ к базе отпечатков, нужны очень серьёзные основания, плюс куча согласований. А подкинутый муляж головы — это ничто, даже не хулиганство. Так, мелкое нарушение порядка.

Мозг вслед за Агнессой посмотрел на имя, указанное на дверце.

— Да не может быть! — выдохнула Ева. В пылу эмоций она забыла поинтересоваться, у кого нашлись улики.

— Да, я бы тоже никогда на неё не подумала.

— Может, это просто совпадение, — нерешительно промямлил Мозгов.

— Скоро узнаем. — Отойдя от шкафчика, Агнесса посмотрела на ком пластика на подставке. — И что это будет?

Ева перевела вопросительный взгляд на Мозгова.

— Белочка, — сказал Мозг, подходя к подставке.

— Та, что песенки поёт? — спросила Агнесса, разглядывая заготовку.

— Почему белочка? — Ева смотрела на преподавателя, подняв брови.

— Первое, что пришло в голову, — пожал плечами Мозг. — Можете переделать, если хотите.

— Пусть будет белочка, мне всё равно, — махнула рукой Ева.

— Занятие еще не закончено, — сказал Мозгов, глядя, как Ева стала стягивать перчатки и нарукавники.

— Ой, давайте потом доделаем, ладно? Сейчас есть дела поважнее. — Ева, смяв рубашку и нарукавники, засунула их в крайний шкафчик в стеллаже. — До свидания!

Ева выпорхнула из класса скульптуры, утянув за собой Агнессу. Мозгов, аккуратно прикрыв дверцу шкафчика, где нашлись волосы, вернулся к будущей белочке.

В начале мая состоялись досрочные экзамены для поступления на университетские ступени. Хотя слухи ходили постоянно, ни один из вузов пока не объявил о намерении закрыть свои отделения.

Валя твёрдо решила поступать на дистанционное обучение летом, поэтому экзаменов не сдавала. Летом решили поступать и Тимур с Тоней, которые даже не пытались писать тестов, потому что всё время подготовки провели в госпитале.

Почти в одно время с Тоней из клиники неврозов выписался Грибницкий, который, несмотря на уговоры врачей и жены, отказался оставить работу и вернулся преподавать. А вот Москвина-Котова, напротив, была помещена в ту же самую клинику для обследования.

Правдоруб молчал уже почти месяц.

— Сведения, наверное, собирает, — пробормотала Ева, рассматривая портфолио своих работ, включённых в список для показа за границей. «Герцогиня хрустальной ночи» тоже отправилась в тур, хотя Ева почему-то не демонстрировала по этому поводу никакого энтузиазма.