— А может, он просто заткнулся? — с надеждой сказала Валя.

— Такие не затыкаются, — отозвалась Лиза.

Девочки собрались в своей любимой беседке. Впервые за весну выглянуло солнышко, и студенты старались проводить время на улице. Тимур закутал Тоню в плед и принёс ей горячий чай из кафетерия.

— А почему ты не хотела, чтобы твоя «Герцогиня» поехала на гастроли? — спросил Хуберт, вытягивая руки, чтобы подставить ладони солнечным лучам.

— Ну… как объяснить. — Ева продолжала внимательно изучать каталог. — Это очень личная картина, и мне не особо хочется, чтобы все подряд на неё пялились.

Агнесса внимательно посмотрела на подругу. После разрыва с Самсоном Ева не бросилась во все тяжкие, как ожидалось, не устраивала истерик, и вообще выглядела совершенно спокойной. Даже не повернула головы, когда в паре метров Самсон обнимался с Моникой во время свободных занятий.

— Так что там с платьем? — Ева захлопнула портфолио и обратилась к Астре, которая сидела, глядя в никуда (это с ней случалось теперь почти постоянно), и держала на коленях раскрытый каталог свадебных платьев.

— А, да. — Астра как будто очнулась. — Не знаю, мне всё равно.

Свадьбу Астры назначили на конец июня, и Жюстина Викторовна уже всё распланировала. Подружками невесты полагалось стать Агнессе (искренне не понимавшей, зачем это нужно, но согласившейся из уважения к подруге), Лизе (которой Жюстина МакГрайв для такого случая оплатила удаление шрамов) и Еве, наотрез отказавшейся надевать одно из одинаковых платьев.

Еве в последний месяц пришлось здорово развить дипломатические способности, о наличии которых она раньше и не подозревала. Отпечатки (с папиной помощью дактилоскопию всё же удалось сделать), добытые вместе с Агнессой и Мозговым, полностью совпали с теми, что нашлись на муляже головы. Волосы, найденные Евой, тоже оказались именно теми, что использовались при изготовлении. Андрон Долгих, как только получил результаты исследований, рванул в «Скандерию», чтобы лично сгрести в охапку автора скульптуры. Этому гению очень повезло, потому что Агнесса, которую Долгих встретил раньше, уговорила его отложить старт экзекуции.

— Она вам ничего не скажет, — полушёпотом говорила Агнесса в одной из рекреационных зон, пока Долгих яростно раздувал ноздри, глядя на неё налитым кровью глазами. Ева, никогда раньше не видевшая отца в таком состоянии, держалась от него в паре шагов. — Вы её схватите, можете даже душу вытрясти или об колено сломать, но имена пособников она не выдаст.

— Это почему? — прошипел Долгих.

— Потому что у них такая организация, — поморщилась Агнесса.

— Допрашивать мы умеем. — Прокурор обхватил здоровенный кулак другой ладонью, отчего громко хрустнули фаланги.

— Понимаете, если взять её сейчас, она скажет, что решила пошутить, или что-нибудь в этом роде. Словом, признается только в том, что слепила голову. И всё.

— А ты уверена, что она причастна к чему-то ещё? — осторожно спросила Ева.

— Уверена, — твёрдо сказала Агнесса. И пока Долгих не успел ничего сказать, успокаивающе произнесла: — Не мне же вас учить, как работать. Но надо вырвать корень проблемы, а не срезать вершки, правильно? Лучше накрыть всех разом.

— И как это сделать? — спросила Ева, обхватив себя за плечи.

— Потребуется время, — вздохнула Агнесса. — Надо вычислить остальных, пусть не всех, но хотя бы некоторых.

— Каким образом? — прорычал Долгих.

— Один промах они уже допустили…

— И что, мы будем ждать следующих?

— Не совсем так, — примирительно сказала Агнесса. — Надо кое-что выяснить.

— Что такое? — прищурился Долгих, сделав шаг к Агнессе. — Ты что-то знаешь?

— Догадываюсь, — быстро проговорила Агнесса, пятясь. Ева ухватила отца за рукав. — Я вам всё расскажу. Чуть позже.

— А что там за организация? — встряла Ева.

— Фанаты Возмездия, — выплюнула Агнесса.

— Это они? Не может быть! — прошептала Ева, прикрывая руками рот. Долгих рыкнул, показав крепкие передние зубы.

— Может. — Агнесса закусила губу.

— Так и думал. — Долгих резко ударил кулаком по ладони. — Недобитки. Ладно. Повременим. Пока.

Долгих, как и его коллеги, считал борьбу с остатками «Возмездия ради Справедливости» делом чести. В одном из взрывов погибли его родственники, и он, как и многие другие, готов был испепелить всё, что хоть как-то относилось к этой организации. Теперь прокурор согласился даже пойти на компромисс с Агнессой, обещавшей помочь выявить и вытравить целую ячейку последователей. Однако терпение прокурора имело границы, и они стремительно приближались. Ева маневрировала между отцом, уставшим держать низкую стойку, и подругой, уже почти два месяца замолкающей при каждой просьбе поделиться информацией.

Правдоруб молчал недолго. Уже на следующий день по Гимназии оказались разбросаны новые журналы. Внимание привлекали две статьи. Одна представляла собой рассказ о «секретных планах» Родительского комитета по отмене стипендий в Гимназии. Якобы Комитет и совет попечителей решили, что содержать студентов, не оплачивающих учёбу, слишком накладно.

В частности, Правдоруб писал о «некоторых лицах, полагающих, что покупка натуральных продуктов для школьных кафетериев стоит неоправданно дорого». В статье также приводились мнения академиков и диетологов, рассуждающих о пользе пищевых брикетов, а также явно списанные с рекламных роликов уверения в том, что брикеты не только «содержат все необходимые организму витамины и микроэлементы, но и освобождают время от приготовления пищи из натуральных продуктов, часто несущих больше вреда, чем пользы, да ещё стоят в разы дороже». Каждый брикет представлял собой сбалансированный набор питательных элементов, — рассказывал Правдоруб. А кроме того, многие пищевые фабрики производили на заказ индивидуальные брикеты, которые формировались в соответствии с особенностями конкретных людей. Нужно было только посетить специальную клинику, сдать необходимые анализы и получить свою «карту», по которой на фабрике изготовят брикеты с выбранными вкусами и консистенциями.