Но не тут-то было. Человек на берегу стоял как вкопанный и уходить никуда не собирался. Я уже стала откровенно замерзать, и мне ничего не оставалась делать, как подплыть ближе к берегу. Но чем ближе я приближалась к незнакомцу, тем больше мне казалось, что он вовсе не незнакомец...

Глеб…

«Не может быть… - мысленно присвистнула я и почувствовала ускоренное биение сердца. – Он вернулся…».

Чего ждать от нашей встречи - оставалось загадкой. Я боялась возвращения Глеба и даже надеялась, что он никогда больше не вернётся…

Набрав в лёгкие как можно больше воздуха, я решила подплыть ещё ближе. Всё равно встреча с Глебом была неизбежной. Интуитивно я понимала, что он пришёл сюда не для того, чтобы насладиться зрелищем, как утренние лучи солнца отражаются в воде. Мужчина ждал именно меня. Так чего тянуть?

– Привет, – с наигранной усмешкой произнесла я, не высовываясь из воды.

Глеб стоял передо мной с высоко поднятой головой, изменившийся, с огрубевшими чертами лица и похолодевшими зелёными глазами. От мальчишки с наивным чистым взглядом - не осталось и следа. От мужчины веяло силой, мужественностью… и пронизывающим до костей холодом… От которого мне сразу стало как-то не по себе.

– Подашь полотенце? – капризно попросила я, не дождавшись от него приветствия.

– А зачем? – Глеб приподнял одну бровь. – Раньше тебя нисколько не смущало выходить абсолютно обнажённой из воды и щеголять передо мной в чём мать родила.

Я фыркнула.

– То было раньше.

– А что изменилось?

– Всё изменилось!

Мужчина усмехнулся и молча протянул мне полотенце.

– Отвернись, – сухо проговорила я.

Глеб послушался.

Я быстро вытерлась и натянула платье.

– Всё. Можешь поворачиваться!

Мужчина развернулся и оценивающим взглядом осмотрел меня с ног до головы.

– А ты ещё больше похорошела… - задумчиво проговорил он.

К удивлению, я засмущалась.

Да что со мной? – вдруг разозлилась я. – Это же всего лишь Глеб!

Тот самый Глеб, который каждое утро дарил мне полевые ромашки и часами караулил возле крыльца.

Тот самый Глеб, который доставал меня своими глупыми любовными дифирамбами.

Это всего лишь Глеб...

Интересно, а влюблён ли он в меня сейчас?..

Я заглянула мужчине в глаза и встретилась с холодностью и суровостью.

Видимо, уже нет…

Наверняка война и тюрьма выжигает всякие чувства.

От этих мыслей мне вдруг стало как-то пусто и вместе с тем тоскливо.

С Глебом мы почти молча дошли до моего дома. Мне многое хотелось у него спросить, но разговор как-то не клеился. Я чувствовала неловкость за прошлое, а быть может, просто боялась этого нового незнакомого мне Глеба, над которым больше не пошутить… И да, я совершенно не понимала цели его визита, и это тоже придавало чувство нервозности!

Возле крыльца дома я тихо произнесла:

– Ты очень изменился, Глеб…

Мужчина смотрел мне в глаза, а я никак не могла понять, что несет в себе его взгляд, но по телу вновь прошелся холодок.

– Да, изменился. Романтика и прочая ерунда вылетела у меня из головы еще в первые месяцы службы в Сирии. У меня был выбор: либо свихнуться и погибнуть, либо принять суровые законы войны. Слабонервные, дохленькие и добренькие - гибли первыми. А мне хотелось вернуться.

Немного помолчав и посмотрев куда-то в землю, Глеб уставился на меня пронзительным взглядом холодных зелёных глаз и добавил:

– Мне ещё хотелось… увидеть тебя.

От этих слов и странного пугающего взгляда у меня резко перехватило дыхание. Сердце сжалось в тиски.

Повисло минутное молчание.

Я в мгновенном порыве прикоснулась ладонью к его груди, тут же ощутив горячий каменный торс. Я хотела было что-то сказать, возможно, невнятное, но властная и сильная рука перехватила мою кисть, и я застыла в оцепенении.

– Не надо, – вдруг жестко сказал он.

– Глеб, прости меня… - сорвалось с моих губ.

– И этого тоже не надо, - мужчина покачал головой.

– Ты знаешь, тогда я… - мне хотелось оправдаться, но Глеб оборвал мою реплику.

– Мне не нужны объяснения.

– Почему ты вернулся? – я наконец задала волнующий меня вопрос.

– Моя мать вчера скончалась. Неужели ты не знаешь?

Только сейчас я вспомнила, что вчера вечером отчим обмолвился, что тётя Люся, болевшая какой-то непонятной хворью, наконец отмучилась, отправившись к праотцам. Но я так была погружена в мысли о предстоящей поездке в Москву, что безразлично пропустила эту новость мимо ушей.