Теперь, когда она дома, она постоянно ловит себя на том, что то и дело выглядывает в окно, прислушивается, не донесется ли с улицы шум мотора, напрягает зрение и слух, непроизвольно затаивает дыхание, даже оглядывает себя в зеркале, чтобы убедиться, что нормально выглядит, – просто на всякий случай. Ее выводит из себя, что она понятия не имеет, когда он явится в следующий раз. А еще больше ее выводит из себя то, что он считает себя вправе заявляться к ним, когда ему взбредет в голову, хоть днем, хоть ночью. А вдруг она занята? А вдруг момент не самый подходящий? А вдруг она тоже решит завести роман? Он не может больше приходить к ним как к себе домой. Он ушел. Она ненавидит его за то, что он ушел. Но больше всего, когда она позволяет себе на мгновение ослабить самоконтроль и раскиснуть, чистя картошку или глядя в окно, ее выбивает из колеи мысль о том, что однажды он может больше не прийти.

– Ты с ней знакома? – спрашивает Джилл.

– Нет, – говорит Бет.

– Ты не ходила в «Солт» посмотреть на нее? – спрашивает Джорджия.

– С ума сошла? Нет, конечно! – восклицает Бет.

– Я бы не успокоилась, пока не узнала, как она выглядит. А то окажешься за ней в очереди в банке и даже знать не будешь, с кем рядом стоишь. Надо пойти туда всем вместе и навести на нее порчу. Петра, вы с твоим колдуном должны наложить на нее какое-нибудь заклятие, – заявляет Джорджия.

Все смеются, и Бет, несмотря на ее душевное состояние, тоже. Она представляет себе тряпичную куклу вуду, одетую в миниатюрную черную футболку с логотипом «Солта», с воткнутыми в глаза портновскими булавками. Выпитая водка уже начинает давать о себе знать: в желудке у нее разливается приятное тепло, в голове шумит хмель. В обычных обстоятельствах она решила бы, что ей на сегодня уже хватит. Она не хочет завтра с утра чувствовать себя разбитой. Но сегодня она плохо спала, а по утрам так и так почти всегда чувствует себя разбитой, так что пропади оно все пропадом. А домой ее отвезет Петра. Она наливает себе еще водки.

– Не знаю, получится ли у меня. Посмотрим.

– А вы не пробовали походить на семейную терапию? – спрашивает Кортни.

– Нет.

– Может, вам стоило бы попробовать, – говорит Джорджия. – Мы с Филом ходили к доктору Кэмпбеллу. Он хороший специалист. Ну, то есть, может, не прямо супер, наш брак ведь он не спас. Впрочем, там и спасать-то уже было нечего.

Фил был вторым мужем Джорджии, его она любила больше всех. Она была замужем четырежды. Ее подруги сказали бы, что сейчас у нее временный перерыв между мужьями, но Джорджия настаивает на том, что она «разведена». Окончательно и бесповоротно. На холодильнике у нее, пришпиленный к дверце магнитиком на уровне глаз, висит бумажный стикер с надписью: «Никаких больше замужей». Но все они прекрасно знают, что никуда она не денется. Джорджия просто ничего не может с собой поделать. Она неисправимо романтична.

Свадебный организатор в агентстве «Голубая устрица», она на протяжении как минимум трех месяцев в году по два раза в неделю варится среди невест в платьях от Веры Вонг, похожих на диснеевских принцесс, и женихов в костюмах от Армани, похожих на Джеймсов Бондов, прослушивает «Аве Марию» на арфе (каковая в том или ином виде исполнялась на всех четырех ее собственных свадебных церемониях) и присутствует на свадьбах, где каждая самая микроскопическая мелочь доведена до недостижимого идеала. Каждое лето она еженедельно рассказывает им про самый прекрасный свадебный торт, который ей когда-либо доводилось видеть, самый элегантный букет, с которым невеста когда-либо шла к алтарю, самый трогательный тост, который она когда-либо слышала, и все это абсолютно с той же искренностью, широко распахнутыми глазами и восторгом, как и на самой первой свадьбе в своей карьере. Эти свадьбы никогда ей не приедаются. В глазах Джорджии каждая свадьба обладает своей собственной магией, служащей подтверждением ее веры в истинную любовь, судьбу и союзы двух сердец, которые заключаются на небесах. И она переносит флер этой сказочной романтики на ничего не подозревающего беднягу, с которым в тот момент встречается. А потом стикер с запиской исчезает с дверцы ее холодильника, и она в очередной раз меняет фамилию.

– Я не знаю, захотел бы он туда ходить или нет, – говорит Бет.

– А ты-то сама этого хочешь? – спрашивает Петра.

– Я не знаю.

– Ты хочешь с ним развестись? – спрашивает Кортни.

– Я не знаю.

Бет не знает, чего она хочет. Она хочет, чтобы это было самое обычное собрание их книжного клуба. Она хочет потягивать саке и говорить о Японии. Она не хочет, чтобы этот вечер стал тем самым вечером, когда все официально изменилось. Ее замужество, ее глянцево-открыточная жизнь жены и матери троих детей на Нантакете – все это навсегда осталось в прошлом. Ее брак потерпел крах.

«Я потерпела крах», – думает она.

Слезы выступают у нее на глазах и катятся по щекам. Джорджия придвигает свой стул к Бет и обнимает ее за плечи.

– Мне просто не верится, что все это происходит на самом деле, – всхлипывает Бет, смущенная тем, что плачет на глазах у всех, что ее муж изменяет ей на глазах у всех.

– У тебя все будет хорошо, – уверяет Джорджия, круговыми движениями поглаживая Бет по спине.

– Я бы развелась с этим козлом, – говорит Джилл.

– Джилл! – одергивает ее Петра.

– Ну, он действительно козел, и я действительно развелась бы, – пожимает плечами Джилл, устремляя взгляд на Джорджию в поисках поддержки.

– Ну вы же знаете, я-то турнула бы его без разговоров. Что, собственно, не раз уже и проделывала. Впрочем, я, пожалуй, всегда была слишком склонна рубить сплеча, особенно с Филом. Это та черта, которую мне надо в себе менять, если я когда-нибудь снова надумаю выйти замуж, чего я делать категорически не намерена.

Джорджия вскидывает свой бокал и залпом допивает оставшуюся на дне водку, тостуя за эту декларацию.

– Ты должна понять, чего ты хочешь, – говорит Петра. – Вы с Джимми можете сохранить семью, если это то, чего хотите вы оба. Или поставить на этом точку. Но ты должна решить, чего хочешь лично ты. Не позволяй ни ему, ни кому-либо другому принять это решение за тебя.

Петра права. Она всегда права. Но в голове у Бет все плывет, и единственное, чего ей хочется в данный момент, это чтобы Джорджия продолжала поглаживать ее по спине.

– И мы любим тебя, к какому бы решению ты ни пришла, – добавляет Петра.