Берия сразу заподозрил неладное с черновиками М.А.Булгакова. Через своих людей Пилат передал концепцию романа с детальным описанием Ершалаимских событий. Заказ был выполнен. Но гениальный писатель не был бы гениальным писателем, если бы не сделал все по своему.

Только глупец не смог бы различить под Пилатом Сталина, под Ершалаимом – Москву, с описанием Дворца Ирода, Красной площади, Манежной, Храма Христа Спасителя. Только глупец смог бы не заметить описание Парада Победы с Всадником золотое копье, кричащим «Ур-ра» и принимающим парад у сирийца на вороном коне. Только глупец не различил бы описания ночных бомбардировок города, Ленинградскую голгофу с ручейком жизни, Маргариту, сидящую перед Могилой неизвестного солдата во время странного шествия. Все это нормально. Никто не возражал, так как никто особо не интересовался автором, который давно умер.

Никто также не возражал против описания визита в Москву убийцы и шпиона почти немца Влада Дракулы, в котором без всякого сомнения узнавался В.И.Ленин. Никто не возражал и против того, чтобы назвать Кремль нехорошей квартирой, так как Пилат и сам его не любил. Тем более, никто не возражал против гнусавящего голема, охранявшего Пилата, так как Берия никогда не видел Терминатора.

Но вот ссылки на гибель поэтов, как Есенин, Маяковский или Мандельштам, ссылки на расстрел Императорской семьи и докалывание казнимых на горе Лысый череп, а самое главное, детальное описание запрещенной истории убийства Кирова, Берии совсем не понравились. Чтобы оставить эту историю во тьме, была зачищена масса народа.

Берии также не нравилась кровавая лужа рядом с Пилатом, так как даже дети были знакомы со сказкой про Кентервильское приведение. И то, что совсем ему не нравилось, это день Пи, и мартовские иды Юлия Цезаря, упоминаемые во второй главе романа.

Мы долго обсуждали с Палычем, что делать с этим романом. Я не мог раскрыть ему настоящую историю Пилата, тем более, что Пилат был совершенно невиновен. Ведь он умыл руки. Но я смог убедить Берию отложить историю с романом на более позднее время. После того, как будет реализован наш план. План предусматривал мое знакомство с Пилатом. Подарок в виде величественного черного дога, все упоминания которого в последующем следовало уничтожить. А также подготовку двойника.

На первой встрече мы договорились, что бывший налоговик со своим знаменитым кинжалом назовет меня собакой. Я приведу то, что запомнилось мне больше всего в форме диалогов.

***

Первая встреча с Пилатом.

Мессинг: Разрешите…

Пилат: Да, конечно, заходите, присаживайтесь, пожалуйста. Вольф Мессинг. Волк что ли?

Берия: Я предлагаю выгнать отсюда эту собаку-афериста. Всей Москве пропарил мозг своим гипнозом.

Пилат: Лаврентий, а ты-то кто? Бывший налоговик-отравитель. Я тебе сколько раз говорил, сожги ты этот чертов дневник. Для кого ты его пишешь? Как тень ходишь за мной и пишешь, пишешь. Когда у буду умирать, ты тоже будешь сидеть рядом и записывать? Ну когда же он умрет? Одного прошу, смерти. Столько времени прошло, а смерти нет. Ведь не для себя прошу… Хе, хе. Выйди, пожалуйста, ненадолго, как друга прошу. Хочу пообщаться по душам.

Берия вышел.

Мессинг: Мне кажется, мы с ним подружимся…

Пилат: Не сомневаюсь. С ним много людей подружились. Какие языки знаешь?

Мессинг: Идиш, польский, немецкий. Русский почти выучил. Мне еще переводчика приставили. Но когда волнуюсь, то начинаю говорить с акцентом.

Пилат: Откуда ты, Вельвеле?

Мессинг: С Голгофы, товарищ Сталин.

Пилат неожиданно вздрогнул.

Пилат: Агасфер? Вечный бродяга… Что ты там делал? И перестань повторять, товарищ, товарищ. Тамбовский волк тебе товарищ… Хотя… Ты ведь Вольф? Хе, хе…

Мессинг: Не обидно. Ведь ваши тоже называют вас хозяин, верно?

Пилат: Не увиливай. Что ты делал на Голгофе?

Мессинг: Это город Гура-Кальвария, что недалеко от Варшавы. Лысая гора. Я оттуда родом. А вы что подумали?

Пилат: Прямо как Граф Монте-Кристо. Скучаете, наверное… Родственники остались?

Мессинг: Нет, я совсем один. У меня никого не осталось. Нет ничего хуже одиночества. Нацисты.

Пилат: Очень подозрительно. Значит, никто не сможет подтвердить твою легенду.

Мессинг: Я был бы очень благодарен, если бы хоть кто-то смог бы ее подтвердить. Если бы ваши люди помогли мне найти хоть кого-то … Это все, о чем я бы мечтал.

Пилат: Я подумаю об этом. Что ты умеешь? Говорят, ты хороший менталист?

Мессинг: Мне льстят. В этой стране запрещено волшебство, телепатия и все что с этим связано. Люди боятся мистики. Ведь если есть потустороннее, есть и ответственность. На том свете отвечать придется. А кому это надо? Чтобы не попасть под запрет, мне приходится доказывать, что я простой гипнотизер-менталист. И поверьте, это ужасно сложно. Научно доказывать то, что объяснить почти невозможно, простыми словами, так чтобы стало понятно обывателям. Но как? Как можно разъяснить слепому то, что скрыто от глаз?