Есть у меня слабость к плотским желаниям.

— Слушай, красавица…

Она накрывает мой рот ладонью, затыкая.

— Принц, безгранично заботящийся о своём народе, говоришь? Хотел проводить меня до дома? Что ж, может, тогда расскажешь самый быстрый и простой способ незаметно ускользнуть из этого проклятого города? Можешь начинать прямо сейчас.

Моргаю, потому что не могу говорить из-за её руки, и она меня отпускает. Как мило, пытается строить из себя плохую девочку. Интересно, что такого она могла натворить. Украла что-то? Соблазнила женатого? Женщины бывают жуткими собственницами, когда дело касается их мужей. А злобная жена опасна, как дракон, который неделю ничего не ел. Если не хуже. Они знают, куда нужно бить коленом, чтобы было больнее.

— Давай кое-что проясним: во-первых, я не подчиняюсь ничьим приказам, и уж тем более от плебейки; во-вторых, я не идиот: очевидно, ты сделала что-то плохое, и помощь тебе не пойдёт на пользу той репутации, которую я пытаюсь создать. Что-то мне подсказывает, что я должен схватить тебя и передать стражникам, а потом готовиться получать поздравления за свершение подвига, — скрещиваю руки. — Поэтому, если только тебе не нужна защита от ложных обвинений, настоятельно советую не тратить моё время. А, и верни плащ: это мой любимый.

Я не знаю, откуда она его достала. Наверное, в платье был какой-то кармашек, а рука у неё быстрая. Не могу ничего утверждать, кроме того, что, не успел я оглянуться, как она приставила к моему горлу нож.

Сдерживаюсь из-за всех сил, чтобы не закричать, как девчонка.

— Убедился, что твоё время не настолько ценно, чтобы пропускать мои вопросы мимо ушей?

— Угрожаешь своему принцу? — сдавленным голосом спрашиваю я. — Да ты должна стоять на коленях!

— Ах, ну раз ты так сопротивляешься, то я не против дать Сильфосу повод для траура.

Звучит как сарказм. Поднимаю руку и, хотя девчонка всё ещё неудобно давит оружием на мой кадык, кладу палец на рукоять, пытаясь отодвинуть его хоть немного. Её рука не дрожит, но одно неосторожное движение, и мне будет очень неприятно.

— Ладно, — уступаю я. И мысленно молюсь, чтобы никто никогда не узнал, что в мою первую ночь вне дома на меня напала и взяла в плен девушка, которая ростом едва достигает моего уровня глаз, и к тому же наверняка весит вдвое меньше меня.

Артмаэль Униженный. Вот уж действительно, история, заслуживающая быть увековеченной в легендах.

Краем глаза замечаю приближающийся свет. Девушка напрягается. Кажется, даже кривит лицо.

А затем целует меня.

Она хватает меня за рубашку и заставляет наклониться. Нож всё ещё у моего горла, но он уже не имеет значения, когда её губы пылко накрывают мои. Она поднимает одну ногу, задирая юбку. Своей рукой кладёт мою ладонь себе на бедро. Я даже не против, чтобы моей жизни угрожали, если потом всё будет заканчиваться вот так. Она прижимается ещё сильнее и засовывает язык мне в рот, когда из-под полуприкрытых век я замечаю оказавшийся рядом факел. Нас освещают — больше меня, чем её, всё ещё скрытую под моим плащом. Кладу руку на её попку и прижимаю девушку ещё ближе к себе и своему дружку. С оружием или без, она может делать со мной всё, что захочет. Уверен, у неё ещё никогда не было возможности поиграть с мечом принца.

Она останавливается, когда в переулке снова становится темно. И отстраняется так резко и внезапно, что я ещё несколько секунд продолжаю сжимать руками воздух. Тяжело дыша, я вдруг осознаю, что нож всё ещё прижат к моей шее. Вот как? Меня использовали в своих целях? И теперь собираются бросить вот так, на полпути, с жаром в низу живота и кровью, отлившей от мозга?

Это насколько надо быть жестокой и бесчеловечной?

— Где выход? — она давит ножом. — Быстро.

Сучка.

— Я, конечно, принц, но боюсь, это не даёт мне право требовать открыть городские врата по капризу, — бормочу я.

Облизываю губы, всё ещё чувствуя вкус её поцелуя. Неопытной её не назовёшь, это уж точно. Прикрываю глаза. Наверное, я бы что-то заподозрил, если бы мог думать хоть о чём-то, кроме как задрать её юбку. Или о боли на шее. Кажется, у меня идёт кровь.

— Хочешь сказать, здесь нет ни одного прохода? — недоверчиво спрашивает она. — Никакого выхода, кроме как через врата? А на случай осады что? Город останется беззащитным?

— Разумеется, проходы есть, но подразумевается, что они секретные, поэтому, сама понимаешь, я не могу тебе их показать.

Нет, не понимает — судя по тому, как сверкают её глаза в темноте. Я задерживаю дыхание, когда она угрожающе поднимает колено к моим штанам. Этот единственный жест пугает меня больше, чем нож. Наверное, у меня сейчас с лица сошли все краски.

— Хорошо, — соглашаюсь, и она отступает на шаг, а я прикрываю уязвимое место. Она ненормальная. Лучше соглашаться с ней во всём, пока не уйдёт. — Здесь, недалеко, — добавляю я, небрежно указывая рукой в сторону, куда направлялся сам, пока она не врезалась в меня.