Я уже сыта всем этим по горло. Я знаю, что они придут за мной снова. Она мне чуть ли не прямым текстом так сказала. Она будет мучить меня этим своим камнем до тех пор, пока я не сдамся. Я бы спросила Джондара, как ему удалось столько продержаться, но отчего-то страшно. Боюсь услышать ответ. В его глазах какое-то загнанное выражение. Он всегда был таким собранным, щепетильным, аккуратным, а теперь со мной в камере какой-то дикарь. Может ли эта внешняя разбитость быть отражением сломленной души? Мой долг перед Томом — уберечь его мужа, помочь ему выбраться отсюда. Если я не смогу помочь никому другому, то хотя бы ему.

Хуже всего то, что я уже не уверена. Прежняя я была бы уверена. Прежняя я могла сразиться с кем угодно, преодолеть все преграды, вырваться из любой клетки. А теперь? Это место высасывает волю. Или, может, это остаточный эффект пытки Копариусом. Не знаю. Единственное, в чём я уверена, так это в том, что желание сжаться комочком в уголке и ждать, когда это всё закончится, настолько сильно, что долго я ему противиться не смогу.

Может, это начало сонной болезни? Вдруг я тоже заразилась? Потому что я чувствую себя крайне уставшей. Тело тяжёлое, измученное, мне хочется свесить голову и сдаться. Как и другие.

Но я не могу сдаться. Просто не могу.

Поэтому я наблюдаю и жду.

Стражники здесь так себе. Это первое, что я отмечаю. Это не мои люди, не те, кого я тренировала. Это даёт мне прилив надежды. А затем я понимаю, что это вообще не специально обученные люди, а просто Серые, отправленные сюда, чтобы следить за нами. Большую часть времени они даже не смотрят на нас — болтают друг с дружкой или молятся. Вместе уходят на перерыв, выходят из поля зрения.

О большем я и мечтать не могла.

Оценить обстановку внутри камеры непросто. Нас всего восемь. Мы с Джондаром можем рассчитать свои силы. Если я достану ему откуда-то меч, то лучше напарника и представить нельзя. Что до остальных… помощник повара, горничная, библиотекарь — не многообещающе. Трое садовников могут помочь. Они физически сильны, даже если сейчас подавлены. Если дать им надежду и направление, возможно, из этого что-то выйдет. Я уже делала это во время оккупации гравианцев: превращала фермеров в воинов. Многие из них в итоге погибли, но об этом сейчас лучше не думать.

Медленно, вдумчиво, я продумываю план.

Еда, что нам приносят, это просто помои, чтобы мы не сдохли, но не более того. Приносит каждый раз один и тот же человек. Они отпирают дверь, спешно забегают внутрь, отбиваясь от ближайших заключенных, бросают ведро на пол, разворачиваются и вылетают. Это их главная глупость, и я намерена этим воспользоваться.

Джондар сразу в деле, конечно же. Остальных ещё нужно убедить. Однако слова генерала, пускай даже впавшего в немилость, и принца всё же имеют некоторый вес. В результате они занимают позиции, какие я им указываю, и даже умудряются выглядеть так, будто искренне верят в наш успех.

Я не могу их подвести. Мне всё ещё нехорошо после воздействия Копариуса, избиения Артом и наркотиков, с помощью которых меня усыпили. Я пытаюсь не показывать это, но к горлу подкатывает тошнота, а по телу пробегает дрожь в самое неподходящее время, и это может всё испортить. Завершая последние приготовления, я сжимаю кулаки так, чтобы ногтями впиться в ладони, и наклоняюсь вперёд, пытаясь справиться с паникой.

Если ничего не выйдет… Если ничего не выйдет…

Чья-то рука ласково поглаживает меня по спине, помогая снять напряжение.

— Дыши, — произносит Джондар. — Просто успокойся и дыши.

Он муж моего лучшего друга, и хотя я всегда видела в нём союзника, но своим другом назвать не могла. Я его недооценила. Он может оказать поддержку, когда нужно. Теперь я понимаю, что в нём нашёл Том.

— Я в порядке, — ложь.

— Не сомневаюсь, генерал, — отвечает он с лукавой понимающей ухмылкой, о которой Том говорил, что у него от неё подкашиваются коленки. Я им даже завидую. После всей этой неразберихи с Зендером и Велом я бы хотела, чтобы у меня было так же просто, как у Тома и Джондара.

— Выведи их, когда будет возможность, — напоминаю я. — Держитесь вместе. Если мы единственные, на кого не действует Копариус, нам нужно выяснить причину.

Он просто кивает. Волосы спадают ему на глаза, и на мгновение он становится похож на ребёнка, который хочет, чтобы ему подсказали, что делать дальше. Огромный груз ответственности мгновенно возвращается ко мне.

— Выяснить причину могли бы доктор Хэли или Кон, — рассуждает он. — Не уверен, что добрая доктор ещё на свободе. Возможно, она работает на них, выполняя привычные обязанности, но боюсь, что нет. А Кон… Он так же заперт, как и мы.