Навеки твой. Прощай

Аннотация

Лера хотела избавиться от деспота-мужа, который угрожал отобрать ребенка при разводе. Таир вызвался ей помочь. Он - влиятельный человек, соперник ее супруга на предстоящих выборах. И еще тот, кто уже однажды разбил ей сердце. Довериться такому человеку непросто. Особенно когда не знаешь, что он попросит взамен.

1 Таир был с головой погружен в работу, когда дверь в его офис резко распахнулась, и в кабинет ураганом влетел глава его предвыборного штаба. Учитывая то, что тот распрощался с ним не более чем пару минут назад, случилось, видимо, и впрямь что-то экстраординарное. Иначе он бы ни за что не вернулся, торопясь домой, к жене и ждущим его одного гостям. - Включай телевизор! Скорее… Ну?! Чего смотришь? – задыхаясь, прохрипел Мамаев и, согнувшись пополам, уперся в колени ладонями. – Там… Там… просто озвереть, что. Таир щелкнул пультом, лениво гадая, что же привело его обычно спокойного и рассудительного помощника в такое состояние. Но стоило взглянуть на экран, как он сам чуть не вскочил, ощущая непреодолимую потребность действовать. С большим трудом он заставил себя оставаться на месте и, лишь хищно сощурившись, невольно подался немного вперед. Но с каким бы вниманием он ни вслушивался в сказанное, ему пришлось пересмотреть ролик еще раз в записи, чтобы просто поверить в то, что это происходит на самом деле. - Добрый день. Если он, конечно, добрый, - робко улыбаясь, начала свое обращение жена его основного соперника на будущих выборах. – Сегодня я выступаю не от имени своего благотворительного фонда, не как дочь третьего президента и не как жена всем известного депутата. Я всего лишь запуганная женщина, мать… которая вынуждена обратиться к общественности, чтобы получить развод. Поверьте, я много раз пыталась сделать это цивилизованно. Не поднимая бурю… Но выбора мне не оставили. Вот уже несколько месяцев я живу фактически в заточении. Мне угрожают. Мне дали понять, что если я уйду от мужа, у меня отберут сына… Таир растерянно провел ладонью по затылку. - Ну?! – назойливой мухой гудел над ухом Мамаев. - Ты понимаешь, что это означает?! Представляешь, как эта бабенка нам подыграла?! - Да помолчи ты! Дай подумать… – рявкнул Уваров. Вышел из-за стола, сунул руки в карманы и под ошалевшим взглядом сторонника, с которым никогда прежде не разговаривал в таком тоне, пересек комнату, чтобы остановиться лишь у окна. - Может, объяснишься? – прилетело в спину. Голос Игоря звучал возмущенно. Тот закипал. И да, Таир отдавал себе отчет, что перегнул палку. Может быть… Но извиняться он ни перед кем не стал бы. Тем более перед главой штаба, которому платил из собственного кармана. - Валерия Калинина – достойная женщина. Чьей бы женой она ни была. Прояви больше уважения! - Валерия Исаева, – уточнил Мамаев. Обычно Таира вполне устраивала такая дотошность, что другие, впрочем, называли педантичностью и скрупулезностью, сейчас она заставила его поморщиться. - Это ведь ненадолго, так? Она добивается развода. - И попутно обвиняет мужа в насилии и угрозах. Да он теперь политический труп. Мамаев ударил по жирным ляжкам и растянул губы в акульей улыбке, а Таир отвернулся. Что бы он сейчас ни сказал, Игорь, как воду, перенаправит беседу в нужное русло и ни за что не даст свернуть той с пути, подгоняя ее точно к цели. Их цель – победа на выборах. Таир сам ее обозначил. - Мы его теперь раздавим! Живого места от него не оставим. Разнесем в пух и прах… Правда, придется переписать все твои речи, но… - Не гони коней. - Что?! Да это же верняк, Таир! Уваров обернулся. Нерв на его щеке дернулся. Руки в карманах сжались в кулаки. Да, он хотел победить. И заявление Валерии давало ему в руки, считай, все козыри. Если использовать то, что она сказала. Если правильно выкрутить ситуацию… Уж он-то знал, как. Но… Но! - Кажется, ты торопился к жене. У вас годовщина свадьбы. Не так ли? - Так… - Вот и поезжай. Остальное… - Таир кивнул не то в сторону телевизора, не то компьютера, - подождет. Мамаев нахмурился, но, подумав, кивнул и, прихрамывая, пошел к двери. Он всегда знал, когда лучше отойти в сторону. И был гибким, словно змея. Ценное качество, которого Таиру недоставало. Сам он был скорее бескомпромиссным. Да, это не добавляло ему сторонников, но кого это волновало? Если ты каждый раз побеждаешь, многое сходит с рук. Люди любят победителей. Победителям прощают едва ли не все. Таир мог позволить себе некоторые вольности. Он и позволял… себе оставаться собою. Когда за главой штаба закрылась дверь, Таир вернулся к компьютеру. Пошевелил мышкой, и из темноты, поглотившей экран, всплыли очертания женской фигуры. Ролик стоял на паузе. Лера на экране будто замерла, чуть приподняв брови домиком и округлив рот. А в детстве он звал ее Леей... Таир коснулся лба пальцами, с удивлением, граничащим с шоком, отмечая, что те легонько дрожат. Шумно выдохнул. А потом, так и не решив, как быть, вернулся в кресло. И мысленно отмотал пленку памяти на двадцать пять лет назад. - Ну, вот… Кажется, и приехали, - сказал отец, заглушая мотор. Таир, которому на тот момент было двенадцать, и он считал себя уже достаточно взрослым парнем, кивнул. Радости от переезда он не испытывал совершенно. С другой стороны, отец, наконец, нашел работу, и это не могло не радовать, потому как уже почти полгода, с тех пор, как он был вынужден подать в отставку, с работой у него было туго. Для военного, чья карьера была разрушена нежеланием принимать участие в бойне, которую почему-то называли войной, вакансий было не так уж много. - Зато я остался в ладу сам с собой, – по-армейски скупо пояснял отец. А Таиру большего и не требовалось. Достаточно было знать, что тот поступил по совести. - Дом просто огромный. - Да… Работенки здесь - невпроворот. Отец должен был возглавить охрану хозяина этого замка. Время было неспокойное. Девяносто шестой. Без телохранителей в то время ходили разве что полные идиоты. Вместе с отцом Таир вышел из машины. Двери хлопнули. - Ну, пойдем… Здесь ничего не напоминало о мегаполисе, находящемся в нескольких десятках километров. Было тихо и как будто безлюдно. Полынная горечь забивалась в нос, а еще сырость, идущая от реки, которая блестящей лентой вилась прямо вдоль дороги, а потом как будто оборвалась. Таир зябко поежился. Дело двигалось к осени. Столбик термометра безбожно врал, обещая комфортные двадцать три, но стылый ветер заставлял кутаться в мастерку от спортивного костюма, который к тому же был ему мал. Он старался не думать о том, что его ждет на новом месте. Знал только, что в гимназии, в которую ему теперь предстояло ходить, учатся одни мажоры. И это не сулило ему ничего хорошего. Такие истины усваиваешь как-то сразу. Все же между детьми, рожденными в семье с достатком, и всеми остальными пролегает огромная пропасть. Таир это понимал, хотя его не баловали, даже когда была такая возможность. Просто раньше его уважали за то, кем был его отец, и на многое закрывали глаза. Например, на его далеко не славянскую внешность, доставшуюся от матери. Но с тех пор, как отца уволили из армии, обвинив чуть ли не в измене родине, все изменилось. Таир стал изгоем. И, может быть, он бы порадовался тому, что ему больше не придется ходить в ту школу. Да только мальчик понимал, что в новой ему будет только хуже. Они поднялись по ступеням и зашли в дом. Отца встретил устрашающего вида мужик и проводил в кабинет, велев Таиру дожидаться в кухне. А где искать ему эту кухню – не сказал. Пришлось идти наобум. По длинному гулкому коридору. Вертя во все стороны головой, потому что никогда еще Таир не видел подобной вычурной роскоши. К счастью, мальчик выбрал верное направление. И вот там он ее и увидел… Лера сидела на табуретке и нетерпеливо ерзала. Маленькая, светловолосая, вся такая беленькая и румяная, словно фарфоровая статуэтка. - Ну, долго еще? Долго, Нюр? - Не крутись! Иначе я тебе петухов наделаю! Не то чтобы Таир не знал, кто такие петухи, просто он не совсем понимал, как их можно наделать. Да ему и дела до того не было. Он с удивлением разглядывал красивое, будто свадебное, платье девочки. Да так засмотрелся, что нечаянно опрокинул стоящую на краю столешницы чашку на пол. Все, кто были в комнате, обернулись на звук. Нюра всплеснула руками: - А это кто у нас тут? - Меня зовут Таир. У моего отца встреча… встреча… - С моим отцом, - подсказала девочка. - Ну, этого я не знаю… - отчего-то смутился Таир, - мне велели подождать в кухне. - Вот и отлично! Будет нашей имениннице компания! Очевидно, девочка нарядилась по случаю праздника – догадался Таир. - Меня зовут Лея. - Лер-р-ра. Лер-р-ра. Ну? Ты же уже сто лет как научилась рычать… - пробормотала Нюра, сметая валяющиеся на полу осколки в пластмассовый синий совок. Лера отмахнулась от слов… потом Таир понял, что это была домработница, а тогда он этого не знал, и заявила: - Сегодня мне исполнилось восемь. Я стала большой. Хочешь торт? Таир усмехнулся, потому что никакой большой она не была. И ему, двенадцатилетнему, она казалась крохотной, как… Дюймовочка. - Может быть, задуешь свечи? В голосе Нюры Таир безошибочно определил жалость, но тогда он еще не знал, чем она вызвана. - Нет. Я подожду маму и папу. Однако в тот день ни ее мать, ни отец в кухню так и не спустились. А вместо живой собачки, о которой Лея мечтала, в комнате девочку ждал огромный, ростом больше ее самой, медведь. Гораздо позже, из разговоров слуг в кухне, Таир узнал, что даже этого медведя для Леры в последний момент купила секретарша ее отца. Так уж вышло, что, будучи дочерью самых богатых людей в округе, в том, что по-настоящему имело значение, маленькая Лея была беднее церковной мыши… Возвращая Таира из трясины воспоминаний, в дверь коротко постучали. Так делал только один человек. Таир поспешил открыть. - Отец… - сказал он, пропуская в кабинет инвалидную коляску. - Привет. Ты видел? Таиру было понятно, о чем его спрашивают, поэтому юлить он не стал. - Да… - провел ладонью по затылку, растер шею. Отвлекся всего на секунду, и чуть было не пропустил брошенный отцом теннисный мяч. Так тот тренировал его реакции. Они должны были быть мгновенными. Они и были… - Что думаешь делать? Таир пожал широкими плечами. Он ведь не знал… никогда не догадывался даже, как его Лея на самом деле жила. Сначала Таир надолго потерял её из поля зрения, потом видел лишь ту картинку, которую его оппонент Исаев демонстрировал для прессы. Красивую картинку, да. Так что сейчас, когда правда всплыла наружу, он не понимал, что делать. Чисто по-мужски ему хотелось навалять тому, кто её… да нет… любую женщину… вот так. Отец говорил, что в нем слишком развит инстинкт защитника. Возможно, эти инстинкты сейчас и включились, как знать? В любом случае, когда он думал о том, что ей довелось пережить, у него начинала свербеть кожа, будто кто-то живой в этот момент пытался выбраться изнутри наружу. Может быть, затаившийся в нем зверь. - Посмотри на меня! – велел отец. – Ты не станешь в это вмешиваться. И не будешь ставить под удар все, чего достиг, из-за этого… Этого… Его старик обычно не выбирал выражений. Тем более, когда они были наедине. И то, что он не мог подобрать слов, означало, что отец просто не знал, на каком ругательстве ему остановиться. А это что-то да значило. - Я и пальцем его не коснусь, - послушно повторил Таир. - И не будешь лезть в семью. Пусть они сами разбираются со своим дерьмом. Держись от него подальше. - Мне показалось, что от этой семьи ничего не осталось. Разве нет? - Может, и так. Только тебе-то что? - Ничего, - в очередной раз пожал плечами. - Ты не станешь в это лезть! Она – не твоя забота, – повторил отец и выехал прочь из комнаты, не оставляя Таиру шанса ввязаться в спор. Впрочем, он и не собирался… Лезть. По крайней мере, пока... С другой стороны, разве кто-то скажет ему хоть слово, если он приставит охрану к хрупкой женщине, которой угрожает муж-психопат? Таир понимал, что одним видеообращением Лера себя не обезопасит. Вряд ли Исаев откажется от нее так просто, после всего, что он предпринял, дабы не допустить их развода. Усмиряя ворочающегося и рычащего зверя, Таир взял трубку и набрал номер своего давнего армейского приятеля, которому сейчас принадлежало крупнейшее в стране охранное агентство. - Какие люди! – восхитился на том конце провода Руслан Белый, но Таиру сейчас было не до шуток. - Рус, мне нужна охрана. Точнее, не мне. А одной женщине... 2. Лера до последнего не верила, что в самом деле на это решилась. - Стоп. Снято… - пробормотал высокий парень, который здесь был кем-то вроде ассистента. - Может быть, надо еще один дубль? – всполошилась ее адвокатша. Лера была ей очень благодарна – не каждый бы решился нажить себе врага в виде ее мужа, но… нет. На второй дубль ее сил просто не хватило бы. Она поднялась со стула и огляделась в поисках сумочки. В последнее время Лера была как никогда рассеянна и вечно забывала, что где лежит. - Нет, - улыбнулась она. - Нет, Юля, спасибо… У меня совершенно не осталось времени, я… Вранье Лере давалось всегда нелегко. Спешить ей было особенно некуда. Делами фонда сейчас занималась ее помощница, так что, говоря откровенно, если бы Лере позволили, она бы вообще навсегда осталась в этом красивом офисе. Где каждый предмет был, кажется, на своем месте, каждая книга и безделушка. Спала бы на шикарном диване, глядела в окно, а на обед выходила бы исключительно в чьей-то компании. Мир за пределами этого кабинета был слишком враждебным для одиночного плавания. - Валерия, вы уверены, что мы можем заливать это на канал? Обратной дороги не будет. Даже если мы потом удалим видео, оно разлетится по сети с молниеносной скоростью. - Да. Я понимаю. Вы… можете его опубликовать. Голос Леры звучал гораздо более уверенно, чем она себя чувствовала. - Послушайте, я действительно верю в то, что эта запись вас обезопасит. Но вы же понимаете, что я не могу вам этого гарантировать? - голос адвокатши смягчился. В нем проступило даже волнение. Лера подумала, что она, наверное, выглядит жалко, раз с ней разговаривают, как с душевнобольной, но никак этого не прокомментировала. По крайней мере, эта женщина была с ней честна. – Только вы знаете, как далеко готов зайти ваш муж, – добавила она тихо. Если бы Лера была одна, если бы больно было только ей, если бы от этого зависело только ее будущее, и никого больше, она бы, может, никогда не решилась на такое безумство. Но у нее был сын. И ради него она… - Публикуйте. Прямо сейчас. Я хочу это увидеть. В силу своей работы Юля Вишневая повидала многое, но никогда еще она не сталкивалась с человеком, подобным Валерии Исаевой. Она собрала много информации не только на ее мужа, но и на неё саму, в попытке найти бреши в той линии защиты, которую выбрала, и вот теперь смотрела на эту непостижимую женщину и гадала о том, почему самым лучшим людям приходится так нелегко. - Приготовьтесь к шквалу телефонных звонков от прессы, – предупредила она, откашлявшись. - А вы? Вы приготовились? - Э-э-э… - Юля впервые столкнулась с тем, что клиенту не все равно на такие моменты, что-то встрепенулось, зашевелилось внутри. Может быть, очнулась после долгого сна вера в людей? И во что-то хорошее… - Да, мы уже выделили человека под это дело. Остальное я буду курировать лично. Пока они болтали, тот самый парень залил видео на Ютьюб-канал адвокатской конторы. Выпрямился. И довольно растер ладони. Мужчины… Им только дай развязать войну! Лера с Юлей переглянулись, думая примерно об одном. Как всякие женщины, они бы многое отдали за мир во всем мире. Война была чужда их женской природе. Да только некоторых битв было не избежать. И, как правило, это были самые кровавые битвы. - Если я больше не нужна, мы, пожалуй, пойдем. Артем, милый, собирайся… Тёмка оторвался от своего айпада и сполз на попе к краю дивана. Сын дался Лере нелегко. И, может быть, в качестве своеобразного извинения за это мальчонка был ее точной копией. Белые льняные волосы, яркие глаза… Чтобы свет в них не потускнел, Лера это все и затеяла. Вместе с сыном они вышли в приемную. Девочка секретарь тут же побежала за куртками. Когда Лера решилась на побег, времени на сборы не осталось. И они с Темкой смылись, в чем были. Захватили только самое важное. Старую коробку с фотографиями и немного денег на первое время. Телефон зазвонил так резко, что Лера вздрогнула. Прижала ладонь к груди, в которой взволнованно подпрыгивало сердце, и замерла испуганно. - Мам, телефон! – пропыхтел Тёмка. - Да-да… Я слышу. Непослушными деревянными пальцами выудила свой айфон. И вздохнула так резко, что заболело под ребрами. - Надо полагать, звонит ответчик? – спросила Юля. Лера судорожно кивнула. Ответчик… какое красивое слово. В контексте Исаева ей оно нравилось гораздо больше, чем опостылевшее «муж». Но гораздо меньше, чем, скажем, «бывший». - Вам необязательно отвечать. Наверное… Она бы могла убавить звук. Или выключить телефон вовсе. Да только, если битва тебя настигла, встречать её нужно лицом к лицу. И вовсе не потому, что не страшно, а потому что спина – мишень, по которой нельзя не ударить. Лера приняла вызов и молча поднесла гаджет к уху. - Ты спятила! – заорал Исаев на том конце связи. В трубке еще слышались голоса. Будто его кто-то одергивал или успокаивал. Глупые. Неужели они не знали, что когда тот впадает в ярость, это попросту без толку? – Ты совсем выжила из ума! Дальше последовал поток отборной брани и оскорблений, которые Лера по привычке пропустила мимо ушей. - Все сказал? А теперь присядь, выдохни и хорошенько подумай над тем, что я говорила тебе тысячу раз. - Какого черта ты разговариваешь со мной, как с последним дебилом?! Я тебе позволял так со мной говорить?! - Ты больше не в праве мне что-либо позволять. Я ухожу от тебя. Лучше отдай мой паспорт. Клянусь, если потребуется, я сделаю новый, но все равно… Ты меня слышишь? Все равно с тобой разведусь. Лера вышла в коридор, чтобы Тёмка не слышал их разговора, медленно добрела до лифтов и спряталась за кадкой с раскидистым фикусом. Что-то гудело… То ли лампы, то ли это страх, резонируя внутри, отдавал в уши. - Попробуй. И, клянусь, Тёму ты больше не увидишь. - Давай! Рискни! Забери его… И сразу же ставь крест на своей карьере. Я не пустила в ход снимки из больницы… да. Но, тронь его – и я ни перед чем не остановлюсь… Клянусь, ни перед чем! Самый злобный зверь – зверь, загнанный в угол. Лера отбила вызов и отбросила от себя телефон, будто тот вдруг стал ядовитым. Гаджет звучно шмякнулся о мраморный пол (каждому уважающему себя адвокату полагалось работать в офисном здании с мраморными полами) и, прокатившись где-то с метр, остановился. - Валерия, может быть, мы все-таки наймем вам охрану? – послышался еще более мягкий голос адвокатши. Лера зажмурилась, чтобы совладать с бушующими внутри эмоциями. А спустя какой-то миг безмятежно улыбнулась и покачала головой: - Нет. Спасибо. Это… ничего не даст. Если он захочет нас… - взмахнула рукой, не договорила и снова улыбнулась. То, как эта женщина владела собой, вызывало восхищение. Но Юля слишком хорошо понимала, как закалялась такая выдержка. Лера держала спину настолько прямо, что ее острые лопатки напоминали обрубки крыльев. - Может быть, я могу для вас еще что-то сделать? - Нет. Спасибо. Артем… Сынок, мне тебя еще долго ждать? Лера наклонилась, подобрала телефон. Экран, к удивлению, не разбился. Хотя ей казалось, что она вложила в бросок всю свою ярость. Тёмка выскочил из офиса в коридор. Его длинный шарф волочился по полу, и Лера остановилась, чтобы его поправить. Как раз приехал лифт. Ее всегда окружали люди, но теперь, зажатая со всех сторон куда-то спешащим офисным планктоном, Лера все больше нервничала. Сейчас они все разбегутся по своим делам, и она останется одна. В чужой снятой наспех квартире, в которой властвовали тени и страхи. - Мам, а Дед Мороз теперь ко мне не придет? - Что? – Лера моргнула. - Это почему же? - Ну, он же не знает, где я теперь живу, – терпеливо объяснил мальчик. Огромный ком поднялся откуда-то изнутри, прокатился вверх по пищеводу и застрял в глотке. Лера вздохнула так тяжело, что редкие мохнатые снежинки, кружащиеся в воздухе, отнесло прочь. - Мы ему сообщим! - Как? - Напишем письмо и оставим его в морозилке. Она даже не была уверена, что морозилка в их квартире включена, но сути это не меняло. - А-а-а, - протянул Тёма, - я думал, ты просто отправишь ему е-мейл. Вот что значит современный ребенок! Лера улыбнулась, склонилась над сыном и крепко-крепко его обняла. - Фокус с морозилкой надежней. Лера похлопала по карману пальто, в котором снова ожил телефон. На этот раз номер был незнакомый. Она сверилась с часами на запястье. На то, чтобы узнать ее контакт, у журналистов ушло чуть меньше получаса. - Тёма, а хочешь мороженого? Чуть в стороне, в соседнем от здания бизнес-центра доме, мигала вывеска Баскин Робинс. Тёмка затряс головешкой, и следующий час они провели с сыном в кафе. Домой вернулись поздно. Тёма уже клевал носом. Лера загнала сына в ванную, и пока тот мылся, застелила его постель одноразовой пеленкой. Она могла сколько угодно себя обманывать, врать, что Тёма никогда не видел, как Исаев её бьёт, но… четырёхлетние мальчики с крепкой психикой обычно не писаются в постель по ночам. И не боятся спрятанных по углам чудовищ. Что, если она опоздала? Нет-нет. Не может быть! Заглушая ход собственных мыслей, Лера щелкнула пультом от телевизора. Не глядя на экран, нагнулась, чтобы распрямить две маленькие складочки на покрывале, и замерла, услышав его голос… Почему он до сих пор так на нее действовал? Она не знала. Когда Таир уехал в тот год, его голос звучал иначе. В нем еще не было этих хриплых ноток. Он был выше. Более детским, что ли? А сейчас совершенно ведь незнакомый. Но в то же время знакомый настолько, что у нее все внутри цепенело. И только сердце, напротив, тарахтело в груди, как заведенное. Тук-тук-тук. Ноги совсем не держали. Лера села. Вцепилась пальцами в простыню, которую вот только что с таким усердием распрямляла. Моргнула, стряхивая с глаз блестящую пелену. И сама на себя разозлилась! В конце концов, если бы он ее не бросил, её жизнь не сложилась бы так. Если бы он только ее не бросил… Поймав себя на этой мысли, Лера запнулась. И рассмеялась… Большего абсурда она не могла и придумать. - Мама! Я все! – проорал во всю глотку Тёмка. Лера вскочила и побежала к сыну. Тот, как всегда, выбрался из ванны, толком не вытершись, и теперь стоял на холодном полу в луже воды. Лера замотала его в полотенце, чмокнула в нос и на руках понесла в комнату. - Не выключай свет! – велел Тёма, когда она, думая, что тот уснул, уже кралась к выходу. - Как скажешь, мой хороший. Как скажешь… Обычно Лера ложилась поздно. Но тот день измотал ее до предела. Она быстро обмылась и юркнула в постель. Где-то там… за пределами этой комнаты, набирал обороты скандал. Но она не интересовалась его подробностями. Ей не было дела до того, кто и что скажет. И как воспримет её слова. Все, чего она хотела – свободы. Много или мало для женщины, которая никогда ее не имела? А потом зазвонил городской… Лера полагала, что такой связью уже никто не пользуется, поэтому даже не сразу поняла, откуда идет звук. Конечно, самым правильным в сложившейся ситуации было не брать трубку. Ведь ей на этот номер звонить не могли… Но что-то будто толкало ее вперед. К небольшому журнальному столику. - Да? – облизав пересохшие губы, прошептала она. - Неужели ты действительно думала, что от меня спрячешься? Стайка колючих мурашек подняла тонкие, невидимые глазу волоски на предплечьях. - Чего ты хочешь, Паша? Я ведь сказала, что между нами все кончено. Я… не хочу это продолжать. - Я знаю, ты на меня обижена. Я… понимаю, что перегнул палку в последний раз, но, черт, Лер, этого больше не повторится. Я клянусь тебе, не повторится! Слышишь?! Вот так всегда. Извинения – это последняя стадия. Они каждый раз следуют за оскорблениями и угрозами. Сценарий прописан в деталях и никогда не меняется. За столько лет Лера выучила его наизусть. - Я слышала это много раз. И потом все повторялось. Снова и снова… - Прости меня… Почему именно она должна прощать? Почему прощать должен непременно обиженный? Кто придумал этот бред? И где набраться великодушия, чтобы простить? И надо ли его прощать в принципе? - Нет, Паша. На этот раз все кончено. - Это он, да?! Это все этот черномазый! Ты всегда к нему неровно дышала, а теперь… вы с ним сговорились, да? Утопить меня решили?! Децибелы в ушах нарастали. Оскорбления лились рекой, и поначалу, скорей всего по привычке, Лера их покорно выслушивала. А потом нажала отбой. Нет. Она ни с кем не сговаривалась. Таиру до неё уже тысячу лет нет никакого дела, и только такой параноик, как Исаев, мог думать иначе. От автора: друзья, спасибо вам за теплый прием моей новинки. За ваши комментарии и лайки. Эта книга посвящается вам, моим читателям) Проды каждый день, как всегда. 3. - Нет-нет, милый, достаточно… Не то тесто получится очень густым. Артем засопел, отставил пакет муки и принялся помешивать жидкое тесто на оладьи. Делал он это усердно, закусив кончик языка. И выглядел так мило и трогательно с мучным следом на щечке, что Лера было потянулась его обнять, но запнулась, так и не сделав этого. - Прекращай его тискать! Ты мужика растишь или сопливую бабу?! – звучал в ушах хорошо поставленный стараниями нанятого специалиста голос мужа. Лера зажмурилась. Тряхнула головой, отгоняя наваждение. А потом, разозлившись сама на себя, все же сжала сына в объятьях. И плевать, что по поводу таких нежностей думал Исаев. Пусть он катится, куда подальше, со своими методами воспитания! Пусть… он… катится… У нее насчет этого имелось другое мнение. Слишком свежи воспоминания о собственном детстве. И своей ненужности. Лера зарылась носом в светленькие волосы сына, вдохнула его сладкий аромат в глупой надежде, что это поможет остановить поток воспоминаний, обрушившихся на неё откуда-то сверху. Но все тщетно. Поток подхватил её и понес вслед за собой далеко-далеко… В тот день, когда ей исполнилось восемь, Лера по-настоящему повзрослела, что бы и кто ей ни говорил. До этого момента она старательно искала оправдание своим родителям. Она еще мечтала. И верила, что все рано или поздно изменится. Когда папа перестанет столько работать. Или когда мама, наконец, вылечится и перестанет принимать таблетки, коробочку с которыми она всегда носила с собой в кармане. Когда они с отцом перестанут ругаться. Когда в доме стихнут крики. И когда чем-то хорошим наполнится следующая за этими криками тишина, в которой Лера так отчетливо ощущала свое одиночество. Проблема детей в несчастливых семьях заключается в том, что они растут, в то время как родители воюют друг с другом. Это дети войны. Глубоко раненые происходящим дети. - Пойду, погуляю, – пробормотала Лера, со скрежетом отодвигая стул. - Эй! Постой… А как же свечи? Погоди минутку! Я сейчас зажгу, задуешь и желание загадаешь. Ну? Лера покачала головой. Бросила взгляд на хмурого темноволосого мальчика, ковыряющего вилкой уже второй кусок торта. Резко дернула головой и, чтобы показать ему, что действительно большая, выплюнула: - Не хочу. Желания загадывают только дети. - А ты кто же, позвольте спросить? – подбоченилась Нюра. - А я взрослая. Взрослые знают, что желания никогда не сбываются. Нюра открыла рот. - Пойди ты с ней! Ишь какая… Это как же не сбываются? – наиграно возмутилась она. И от этого Лере стало еще больней. Она обернулась уже у самой двери. Еще раз покосилась на мальчика, а потом подбежала к экономке и крепко-крепко ее обняла. - Не надо, Нюр, - прошептала. - Спасибо тебе, но не надо. Врать, чтобы утешить. Глазам стало горячо-горячо. Будто в них кто-то насыпал перца. Лера часто заморгала и выбежала из кухни, чтобы никто не заметил ее слез. Она – взрослая. А взрослые не плачут по таким пустякам. Дело катилось к осени. В воздухе пахло дымом, горькими травами и сыростью. Ветер гнал облака за горизонт. А Лера бежала, не разбирая дороги, словно этот поток, перепутав ее в пенных кружевах с облаком, подхватил и понес вместе с ними. Остановилась лишь у реки. В этом месте она была неспокойной. Именно здесь разделенный чередой естественных островков огромный поток вновь соединялся, отчего образовывались водовороты. Берег был обрывистым. Сплошь поросшим высокой травой. Лера помнила, как годы назад, когда она была действительно маленькой, та смыкалась над ее головой. Будто обнимая. Может быть, поэтому она проводила здесь столько времени? А когда ей становилось особенно страшно, Лера пробиралась к самому краю обрыва и смотрела на то, как внизу беснуется вода. Закручивается в воронки, бьет волной о выступающие валуны, разбиваясь на сотни… тысячи искрящихся брызг. Эти омуты напоминали ей глаза невидимого чудовища. Глядеть в них - все равно что смотреть в глаза собственным страхам. Жутко до ужаса. Но взгляда не отвести. Леру притягивала и манила эта страшная глубина. В тот раз ей было сложно пробраться к воде. Платье-облако цеплялось за иссушенную потускневшую к осени траву. Та словно тянула к ней руки, удерживала на месте. И ветер шелестел – не ходи туда, не ходи… Но Лера упрямо шагала вперед. А потом она так и не поняла, как это произошло, на самом деле накануне берег подмыло, земля ушла из-под ног, и, прокатившись несколько метров вместе с оползнем, девочка с головой ушла под воду. Инстинктивно, забив руками, выплыла, но водоворот затягивал, да и намокшее платье камнем тянуло ее ко дну. Вода забилась в нос, горчила в горле… Лера выплыла, жадно вдохнула, хотела закричать, но горло перехватил спазм, и она снова ушла под воду. Она сейчас не могла бы сказать, как долго боролась с рекой в одиночку… Тогда ей казалось, что прошла целая вечность, прежде чем сквозь рев воды Лера услышала чей-то голос. - Сюда! Слышишь, постарайся выплыть сюда. Греби! Ну же… И она гребла. Из последних сил. Вода била в лицо, из-за мокрых, упавших на глаза прядей ничего не было видно. Лера плыла на голос и изо всех сил тянула руку вперед, в то время как вода утаскивала ее на дно. А когда девочка уже думала, что все, не выдержит, смуглые пальцы сжались у нее на запястье и с силой потянули. Как она выползла на валун, Лера уже не помнила. Память ластиком стерла те мучительные секунды. - Дыши, Лея! Дыши… И она вдохнула так глубоко, что потемнело в глазах и заболело под ребрами. Ее тело сотряс приступ кашля. Вода пошла носом. Лера перевернулась на бок, уткнувшись мокрым лицом во что-то теплое. И снова сделала вдох. На этот раз размеренный и спокойный. Лея… Он назвал ее Леей. - Ну, и напугала же ты меня! Лера не знала, что на это ответить. В конце концов, она была не виновата в том, что произошло. Это случайность. Ну, не извиняться же? Обожжённая речной водой носоглотка подозрительно покалывала. Только расплакаться ей и не хватало! Чтобы не дать слезам воли, Лера еще сильней вжалась лицом куда-то в бок Таира. Первый шок потихоньку спал, адреналиновая анестезия схлынула, и она почувствовала боль от удара о камни и холод. - Встать можешь? Нам бы домой. - З-зачем? - Ну, как? Наверное, о тебе будут волноваться… И вообще. Тряхнув головой, Лера сползла ниже. Перевернулась на бок, обняла себя за колени, чтобы сохранить остатки ускользающего тепла, и прошептала: - Вряд ли. Я никому не нужна. Она бы никогда и никому в том не призналась, если бы не шок. Может быть поэтому она дернулась, когда поняла, что сказала… Слова вспороли горло и, вырвавшись наружу, повисли между ними в воздухе. Который и без того горчил… Таир, кажется, смутился. Кашлянул. Отвел взгляд, как и всякий мужчина, испытывая неловкость от таких разговоров. - Нужна. - Кому же? - А хоть бы и мне! Признание, скажем прямо, вышло нескладным. И если бы Лера в тот момент хорошенько подумала, она бы поняла, что Таир это все сказал, не имея в виду ничего конкретного. Просто он не знал, как ее утешить. Вот и ляпнул первое, что пришло на ум. Но ей было восемь… Всего восемь. Ее сердечко было таким маленьким… И чтобы заполнить его целиком, нужно было не так уж и много. Чувствуя непривычный жар в груди, Лера кивнула. Осмотрелась по сторонам, выискивая наиболее пологий склон. Небо стало совсем уж серым. С каждой секундой становилось все холодней. К ночи сверчки завели свои песни. Чем дальше к сентябрю – тем они становились звонче. Таир первый соскочил с валуна. Осмотрелся. Как истинный джентльмен, подал Лере руку. И та, нисколько не сомневаясь, что он ее непременно удержит, бесстрашно спрыгнула вниз и больше его ладонь не отпускала. - Тебе не кажется странным то, что человек может утонуть? – спросил вдруг Таир, шагая с Лерой в ногу. - Странным? Нет… Почему? - Потому что человек сам на восемьдесят процентов состоит из воды! Логика в этом, конечно, была. Признавая ее, Лера пожала плечами и еще сильнее вцепилась в липкую, мокрую насквозь юбку свободной рукой. - Мама говорит, что некоторые люди целиком состоят из слез. Таир ничего на это не ответил. Лишь скосил взгляд. А потом и вовсе выпустил руку девочки, потому что на горизонте уже показался дом. А ко всему прочему им навстречу спешили люди. - Где ты был? – спросил Таира высокий статный мужчина. Потом Лера узнала, что это был его отец. - Ходил к реке. Там… понадобилась помощь. Вместе с отцом Таира из дома выбежала экономка. Взмахнула руками, стала причитать… Пришлось объяснять, что с ними приключилось. Уже через несколько минут новость о том, что сын нового начальника охраны спас дочь хозяев, разлетелась по дому. И каким-то чудом дошла даже до матери девочки. Лера лежала в постели, когда та к ней заглянула. Села на край кровати, ласково погладила по волосам. Вообще она была хорошей мамой… Когда выплывала из тумана, вызванного приемом антидепрессантов. Вот если бы только это случалось почаще! - Ты меня так напугала, Лера! Так напугала! – прошептала она. - Я не специально, мамочка… - Я знаю, знаю. Как все же хорошо, что тот мальчик оказался там. Я бы не пережила, если бы с тобой что-то случилось. Я так тебя люблю, детка… Мать Леры даже заплакала. Она вообще часто плакала. Но обычно это происходило после её ссор с отцом. А тут… Лера обняла мать и забормотала слова утешения. Она говорила и говорила, и, наверное, было в голосе девочки или её словах что-то такое, что заставило ее маму отстраниться и пристально посмотреть ей в глаза. - От любви одни проблемы, Лера. Понимаешь? Никого… никого нельзя любить больше, чем любишь себя. Лера кивнула, не желая расстраивать мать. Она тогда не совсем понимала, что значат ее слова. Осознание пришло только годы спустя, когда Таир навсегда уехал. - Мама! Мама! Звонят в дверь… Пока Лера плутала в лабиринтах памяти, Тёмка совсем перепачкался. - Что? - Говорю, в дверь звонят! Так вот откуда этот противный звук. Лера быстро вытерла руки полотенцем и выскочила в коридор. У двери замерла, не решаясь посмотреть в глазок. С силой выдохнула и снова втянула носом воздух. Подошла еще на шаг, повторяя про себя бесконечные «я не боюсь, я не боюсь»… В облаках сигаретного дыма на площадке переминалась с ноги на ногу Элеонора Дмитриевна – Лерина правая рука. Ей одной она сообщила свой новый адрес. От облегчения подкосились ноги. Лера загремела замками. С непривычки крутила не туда и не то. Наконец разобралась. - Звоню-звоню тебе все утро, а телефон вне зоны! Я уж было решила, случилось чего. Дмитриевна размотала шарф, бросила на пол и, наступая на задники, избавилась от валенок. - Извини. Пришлось выключить телефон. Мне звонят все, кому не лень. Сама понимаешь. - И ты ничего умнее не придумала?! От возмущения Дмитриевна закашлялась. Лера была уверена, что если похлопать ту по спине, из её ушей непременно повалит осевший в легких дым. Поэтому отказалась от этой мысли и просто пожала плечами. - А что мне было делать? - Рассказать всем и каждому, что за человек этот му… - Дмитриевна! - Му… жчина. Я хотела сказать мужчина. Ага. Как же… Хотела она. Более несдержанной в выражениях особы Лера за всю свою жизнь не встречала. И чем старше становилась ее заместительница, тем хуже было. Может, за это Лера так сильно её полюбила? Сама она так не могла. Всю жизнь она только то и делала, что подбирала слова. Изо всех своих сил избегая любых конфликтов. - Ты же знаешь, мне не нужен скандал. - Да уж, еще бы! – фыркнула Дмитриевна. - Привет, Тёмыч. Как дела? Старуха и мальчик залихватски ударили по рукам. - Так ты по делу мне звонила? - А когда я тебе звонила по другому поводу? Да тысячи раз! Вот хотя бы когда вычитала в Космополитене о том, что Гвинет Пэлтроу выпустила свечи с ароматом собственной.. хм… собственного пестика. Лере пришлось выслушать получасовую лекцию о том, что вовсе не для этого Дмитриевна в числе миллионов других женщин по всему миру столько лет боролась за свои права. - Так что случилось? - А вот что! Уваров любезно принял приглашение посетить наш благотворительный вечер! – торжественно заявила старуха. Половник выпал из Лериных рук и отскочил в сторону. Дмитриевна удивленно на нее уставилась. - Как согласился? Он же… никогда… Он же… - Ну, а теперь нашел время! Ну, не хитрец ли?! Твой Исаев окончательно озвереет! 4. Сделав свое сенсационное заявление, Лера затаилась. Больше ее никто не видел. Она не появлялась на публике и не давала каких-либо комментариев. Лишь ее адвокатша иногда выступала с короткими заявлениями от имени клиентки. Например, вчера она заявила о том, что Исаев так и не вернул жене паспорт. И что из-за этого та теперь вынуждена обратиться в полицию. Вот, пожалуй, и вся информация, которая поступала в прессу из достоверных источников. Все же остальные сообщения были не более чем догадками журналистов, которые основывались на рассказах «близких к семье источников». Или вдруг откуда-то взявшихся свидетелей жестокости Исаева. Портье в какой-то гостинице. Бывшие слуги. Санитарка, уволенная из частного медицинского центра, в который Лея якобы обращалась после избиения… Таир тщательно отслеживал всю поступающую на этот счет информацию. Сам. Не привлекая к этому процессу помощников. Потому что это было сугубо личное. Никто из его окружения даже не догадывался, как глубоко уходили корни их с Лерой истории. Все они думали, что его интерес вызван лишь желанием выкрутить сложившуюся ситуацию себе в плюс. Выиграть выборы. И это именно так и было… наверное. - Чертова реклама! Как найти что-то полезное в этом ворохе хлама?! – проворчал отец, перебирая почту. Таир отвлекся от монитора. Было воскресенье. По воскресеньям они с отцом обычно играли в шахматы. И теперь тот дожидался, когда он освободится, сидя в кресле у разожженного дровяного камина. - Даже не представляю, что ты хочешь там найти. - Может быть, затерялось что-то важное. Реклама, еще реклама, еще больше рекламы… А это что? Пригласительный на благотворительный рождественский бал? Таир пожал плечами и снова уткнулся в монитор. Ему на мэйл как раз пришел отчет из охранного агентства Белых, который сопровождался несколькими фотографиями – подозрительной машины, дежурившей круглыми сутками у дома Леры (никто не сомневался, что это люди Исаева), но, главное, там было фото её самой. За руку с ребенком. Таир смотрел на эти фотографии и никак не мог уложить в голове. Лера – мать. Маленького смешного мальчика. Когда… куда ушли все эти годы? - Таир! - Да? – тряхнул головой. - Ты же не собираешься туда идти? - Почему нет? Это отличный информационный повод. - Это её благотворительный фонд! Ты что, забыл, о чем мы с тобой разговаривали? - Её… не её. Какая разница? Я просто хочу помочь детям. - Ты сейчас кого пытаешься обмануть? Никого! Никого он не пытался обманывать. Таир вообще не понимал, почему он должен перед кем-то отчитываться. Пусть даже перед отцом. Он давно уже взрослый и сам вправе решать, что ему делать. И куда ходить. - Это не обсуждается, – холодно заметил он. - Тебя заносит! Включи голову. К черту всю эту сентиментальщину! - Я очень трезво мыслю, отец. Ты прекрасно понимаешь, как нам на руку то, что происходит, - устало вздохнул Таир и, чтобы поставить точку в неприятном ему разговоре, подтолкнул к креслу небольшой столик на колесиках, на котором еще с прошлой игры пылилась шахматная доска с расставленными на ней фигурами. - По-моему, мой ход. Игра шла неторопливо. Таир подолгу пялился на поле, но один черт совершал одну ошибку за другой. Его мысли были далеко-далеко… Вне этих стен и комнаты. В том времени, когда ему снова было двенадцать. В небольшой комнатке над хозяйским гаражом, которая на долгие шесть лет стала его домом. - Как такое случилось? – допытывался отец о его приключениях на реке. - Я же говорил. Лея просто свалилась в воду. - Это я понял. Но ты очень рисковал, Таир! Очень… - А что мне нужно было делать? Смотреть, как она тонет? Отец открыл рот. В то время он носил пышные усы. - Нет, но… Черт, сынок! Ты не можешь всех спасти. А что, если бы ты тоже свалился в омут? Таир улегся в кровать и отвернулся к стенке. Даже двенадцатилетний, он понимал, куда отец клонит. Потому что чувствовал практически то же, что и тогда, когда очнулся после аварии и понял, что не может помочь зажатым матери и сестре выбраться из покореженной машины. Они умирали на его глазах, а он ничего… абсолютно ничего не мог сделать. Их он не спас, несмотря на все усилия. Лее повезло больше. - Все нормально, пап. Я крепко держался. - Почему ты вообще за ней пошел? Ведь я велел тебе оставаться в кухне. - Не знаю. Просто ей было плохо, и я… Он не знал, что сказать. Просто поддался порыву. Было что-то такое в ее глазах, что он просто не мог оставаться на месте. И даже вкусный торт стал ему поперек горла. Вот так… - Ясно… Сынок? - Да? - Ты молодец. Я горжусь тобой. Отец похлопал Таира по плечу. С его стороны это было высшим проявлением чувств. Не поворачиваясь, чтобы не расплакаться, как последний дурак, Таир качнул головой и буркнул что-то невнятное. Поддел ногтем чуть отошедшие обои. Ремонт в домике был отличный, но именно в этом месте имелся небольшой изъян. Отец постоял еще недолго возле его кровати, потоптался в дверях… - Ты же понимаешь, что просто не мог помочь маме, правда? Никто не смог бы. Даже у взрослого не получилось бы. Таир стиснул зубы и кивнул. Отец снова переступил с ноги на ногу. Помедлил. Он что-то явно хотел добавить, но не решался. - Знаешь, Лея – хозяйская дочка. Не думаю, что тебе следует с ней водиться. Так своеобразно он указывал ему на место. Не то чтобы Таир этого не понимал. Да и не было у него желания возиться с сопливой девчонкой. Просто… она ему напомнила сестру. Вот и все. Ассоциации – странная штука. К тому же на несколько километров вокруг не было ни одного жилого дома. Значит, не было и детей, с которыми Таир мог бы подружиться. Когда отец на следующий день приступил к работе, мальчик остался абсолютно один. А Лея была одна столько, сколько себя помнила… Наверное, в тех условиях они не могли не сблизиться. Или что-то другое толкало их навстречу друг другу, как знать? Мучаясь от безделья, он поплелся на реку, обошел луг и набрел на заброшенный дом из старых, еще довоенных дач. Постройка изумляла своей архитектурой. И походила на кукольный домик. Такие же башенки и балкончики… От времени краска почти полностью облупилась, и посеревшее дерево было всего на несколько тонов светлей затянутого тучами неба. Таир обошел поросший подорожником и дикой мальвой двор. Мимо деревянной покосившейся будки и старых, подвешенных к огромной груше качелей. Осторожно надавил, проверяя прочность креплений, и, решив, что те достаточно надежные, сел. Начал накрапывать дождь. Но вместо того, чтобы вернуться домой, Таир оттолкнулся одной ногой от земли. Крепления скрипнули. Небесную фольгу насквозь прошила молния, и грянул гром. И вот тогда он это и услышал. Собачий вой… Таир соскочил с качелей и пошел на звук. Собаку он обнаружил под прогнившими половицами крыльца. Оперся на колени, просунул голову в огромную щель, в надежде разглядеть, что там происходит, но глазам еще нужно было привыкнуть к темноте. Землю сотряс очередной раскат грома. К вою собаки присоединился странный писк. - Да у тебя здесь щенята! Сколько их было, Таир не разобрал. Осторожно протянул руку, но собака угрожающе зарычала. - Эй! Я тебя не обижу! – усмехнулся мальчик, ничуть не испугавшись, однако руку убрал. Чтобы не нервировать псину. – Ты, наверное, голодная… Пока он возился, начался настоящий ливень. А до дома был долгий путь. Таир продрог до костей, пока добежал. Ворвался в кухню, напугав Нюру. - Это где тебя носило?! Вы только посмотрите, сколько грязи налипло! Ну-ка, быстро снимай кроссовки… Нечего мою кухню топтать! Таир немедленно разулся у двери. Взял из рук экономки полотенце и послушно вытер бегущую по лицу воду. - Я хотел спросить… - запыхавшись, пробормотал он, - нет ли у вас какой-нибудь косточки. Ну, или другой ненужной еды… Я нашел только что ощенившуюся собаку… - Собаку?! Где? Таир обернулся и, наконец, увидел Лею. Сегодня на ней были джинсовая юбка и футболка-поло. Никаких тебе бальных платьев, а она все равно выглядела как принцесса. Поймав себя на этой мысли, Таир ужасно смутился. - В заброшенном доме за рощей. Глаза Леи горели возбуждением и неподдельным интересом. - Покажешь? Не видя причин не сделать этого, Таир неуверенно пожал плечами. Этого Лее оказалось достаточно. Она обернулась к Нюре: - Нюр, дай нам самую-самую большую косточку! - И не подумаю! Глянь, что за окном творится! - Ну, пожалуйста, Нюр… Там же настоящая собака… - И щенки, – вставил Таир. - Ничего. Как-то они без вас выжили. Потерпят еще денек. Лея бросилась спорить, но экономка была непреклонна. В конце концов, и Таир был вынужден согласиться, что им лучше подождать, когда закончится дождь. Он клятвенно пообещал взять Лею с собой, когда погода улучшится. Остаток вечера они провели в тепле и уюте кухни, болтая обо всем на свете. В печи уютно потрескивал огонь, от грубы волнами исходил печной дух. Таиру чудилось, что это дыхание дома. Они разошлись ближе к вечеру, когда вернулся Калинин-старший. - Шах и мат! - Что? - Шах и мат, говорю! – довольно кряхтя, отец растер ладони. Прошлое отпускало нехотя. Может быть потому, что Таир так редко к нему возвращался… Когда он понял, что время ни черта не лечит, то бережно разложил свои воспоминания по шкатулкам и затолкал в самые дальние тайники памяти. Просто, чтоб не сдохнуть с тоски. Врываясь в мысли, неожиданно громко зазвонил телефон. Меланья. Замечательная девушка. Из хорошей семьи. На которой он, поддавшись уговорам отца, едва не женился. Она тоже получила приглашение на бал. И теперь интересовалась их планами. А вот Таиру было любопытно, по какому принципу эти самые приглашения рассылалась. Участвовала ли Лера в составлении списка гостей? И что при этом испытывала? Вспоминала ли она о том времени? А если да, то с какими чувствами? И почему вообще он об этом думает? Прикидывает в уме, примет ли она его помощь? Таир быстро свернул разговор с любовницей и перевел взгляд на огонь. - Все нормально? – поинтересовался отец. - Более чем. - Вот и хорошо. Тебе нужно думать о будущем. Твоему имиджу пойдет на пользу женитьба. Избиратели недоверчиво относятся к холостякам. Ты бы сделал ей уже предложение, что ли? Отличный повод заставить о себе говорить. Да и девочка вечно тебя ждать не будет. Не сказать, что Таир и сам не думал об этом. - Посмотрим. - Значит, на этот бал ты пойдешь с Меланьей? Таир замер. Покрутил в руках фигуру ферзя и покачал головой: - Нет. Отец вскинулся: - Почему? - Это очевидно. Там я надеюсь увидеться с Лерой. - Зачем? - Обсудить ситуацию. Помочь ей… - пожал плечами. – В конце концов, ты и сам говорил – мне на руку то, что случилось. - Да ты с ума сошел! Господи! Вы не общались почти двадцать лет. С тех пор прошла целая жизнь… Зачем тебе это? - Затем, что мне нужно держать эту ситуацию на контроле! – начал раздражаться Таир. – Сейчас мы на коне, да. Но что, если он на нее надавит? Заставит отказаться от своих слов? Ты ведь знаешь, что такие, как Исаев, не отступят. Уверен, он точно знает, как её продавить. Не зря же она столько терпела такое к себе отношение?! - Она – дочь своих родителей, Таир. Она – жертва. Ты не подумал, что ему и делать ничего не нужно будет? Эта глупышка сама к нему вернется, когда соскучится по острым ощущениям. - Это говорит лишь о том, что ты совершенно ее не знаешь. - А ты, выходит, знаешь? Да открой же глаза! Прошло без малого восемнадцать лет. От девочки, с которой вы дружили в детстве, уже давно ничего не осталось. - Может, так, – был вынужден согласиться Таир. - А может, нет. Вот это мне и нужно выяснить. 5. В комнате было накурено. И из-за этого у Павла Исаева горчило во рту. А может, потому, что его, взрослого успешного мужика, вычитывали, как последнего сопливого мальчика. Ну, ничего, маску он умел держать как никто. Незаменимое качество для политика любой величины. Всю свою жизнь он только и делал, что приспосабливался и изворачивался. Ему было не привыкать молчать, когда орать хочется. Срывался он редко. И в основном дома. - Паша, я что-то не пойму, дорогой… Ты вообще меня слушаешь? - Да, Николай Петрович, конечно. Но вы должны понимать – это семейный вопросы. Они касаются исключительно нас с женой. Он это повторял уже по тысячному кругу, но, кажется, никто его словами так и не проникся. Важаев раздраженно затушил сигару в пепельнице и уставился на Исаева непривычно зло. - Это перестало быть твоим личным делом, когда серьезные люди поставили на твою кандидатуру, Паша. И если твои семейные дела влияют на исход выборов – это плохо. Это очень и очень плохо. У нас возникают сомнения. - Я понимаю… - Ни черта ты не понимаешь. – Важаев тяжело поднялся из кресла. Его, Пашиного кресла, в которое тот уселся, чтобы так неприкрыто указать ему на место. Словно у них тут гребаный детский сад! – Твой рейтинг обвалился. - Ничего. Как обвалился, так и поднимется вновь, когда Лера… - тут Павел замешкался, потому что не мог подобрать слов, и бросил короткое: - Одумается. - Наверху не уверены, что это произойдет. - Наверху мою жену не знают. - Ты отдал ей документы? – вздернул бровь Николай Петрович. Исаев сглотнул. – Нет? Ты чем вообще думаешь, Паша? - Да не знаю я, куда она дела свой паспорт! – злясь сам на себя, на то, что публично приходилось обсуждать такие интимные вещи, рявкнул Исаев. - Тогда помоги ей его найти, – тяжелый взгляд придавил его к полу. – И дай развод. Если иначе никак. Да что они все, сговорились?! – подумал Павел. Лично он разводиться не собирался. Никогда. Едва ли не больше власти и денег он любил свою жену. Они были счастливы, прожили вместе почти пятнадцать лет… Да, в последнее время он все чаще срывался, что немудрено, учитывая то, в каком напряжении он жил и работал. Но, несмотря на это, Павел нисколько не сомневался, что жена поймет его и простит. В конце концов, он для нее старался! Для их сына… Их будущего! Все, что он делал, он делал для них. - Паша! - Да слышу я! - Этого мало. Действуй. У тебя двадцать четыре часа. Когда дверь за Важаевым захлопнулась, Павел мысленно посчитал про себя до ста, а потом схватил стул и что есть силы ударил о стену. На грохот из приемной прибежала девочка-секретарша, но тут же снова испуганно закрыла за собой дверь, когда он швырнул в нее тяжелым ониксовым пресс-папье. Вспышки ярости, которые он не мог контролировать, отнимали кучу энергии. После Павел чувствовал себя измочаленным и ни на что неспособным. Но больше всего его пугало то, что он ни черта не помнил из того, что творил. Будто на него в такие моменты снисходило затмение. Вот и сейчас он сидел, с изумлением разглядывая свой разоренный кабинет. Что случилось? Почему он дышит, как марафонец на финише? Откуда эта кровь на костяшках? - Какого… Что здесь произошло? – донесся сквозь туман голос помощника. Исаев тяжело оперся на пол рукой. Встал, покачиваясь, как пьяный. - Что ты хотел? – просипел он. - Николай Петрович сказал, что у нас организована встреча в офисе Вишневой. Я хотел спросить, что… - Кто это? Исаев достал влажные салфетки и принялся методично оттирать ладони от крови. Несколько капель упало на манжеты, безнадежно испортив дорогую рубашку. Павел дернул головой. В ушах все еще шумело, слова помощника доходили с трудом. - Как кто? Юля Вишневая. Адвокат Валерии Николаевны. - Моей жены. - Что? - Адвокат моей жены! - Я так и сказал. Не так ли? - Нет, Сережа. Ты сказал – Валерии Николаевны. Будто она – что-то отдельное от меня. - Господи, Паш, по-моему, ты сходишь с ума, – вздохнул Булатов. - Разве я интересовался твоим мнением? Сергей вскинул перед собой ладони: - Нет, конечно. Чего это я и вправду? – и тут же переключаясь, добавил: - Так что прикажешь делать с Вишневой? Назначать встречу? Нет? Важаев ясно дал понять – они ждут, что ты решишь… эм… все вопросы с женой. Да уж. Ждут. А значит, у него просто нет иного выхода. С другой стороны, тогда ничто не помешает Лере подать на развод. Разве он мог это допустить? Как будто у него был выбор... Ломая себя, наступая на горло собственной песне, Павел бросил: - Скажи, что я буду у нее через час. Булатов кивнул и торопливо вышел из кабинета. Исаев подошел к столу. Дернул верхний ящик. Паспорт Леры лежал поверх других документов. Он взял его в руки. Открыл на первой странице. Лера была удивительно фотогенична. Павел провел пальцами по вклеенной фотографии и коснулся букв – Исаева… Валерия Исаева. Так правильно его! Как он злился, что кто-то решил, будто может диктовать ему свои условия. Решать, как ему жить. Что делать. Все такие чистенькие. Аж тошно. Впрочем, он сам виноват. Нужно было играть по правилам. Его ошибка в том, что он сверкнул изнанкой. Продемонстрировал, что у идеально сотканного полотна жизни есть обратная сторона. А на ней – узелки, торчащие нитки и другие изъяны. Такое не прощалось. - Может, лучше я сам? Павел взял хрустальный графин и плеснул воды в стакан. Пил он жадно, с губ стекали тонкие струйки воды, которые тот стер размашистым жестом руки. - В каком смысле? - Зачем тебе там мелькать? Наверняка у офиса дежурит пресса. - Значит, тебя тоже узнают. А потом напишут, что я не в состоянии сам разобраться с женой, – отделался полуправдой Павел. Для встречи с адвокатшей Леры у него имелся повод посерьезнее. - Смотри, как знаешь. Только… Паш, я тебя прошу, не наделай глупостей. - Ты забываешься, Сережа. - А ты все хуже себя контролируешь, – смело парировал Булатов. - Хорошо бы тебе понять это. И принять какие-то меры. Пока не поздно… - Я, кажется, велел тебе договориться о встрече, – отчеканил Павел. В голове опять пульсировало. Так всегда бывало перед очередной вспышкой. Исаев вернулся за стол. Растер переносицу. Через несколько минут ему сообщили, что встреча назначена. Когда Павел шел по гулким коридорам бизнес-центра, ему казалось, что на него обращены взгляды всех присутствующих. Стоило ему отвернуться, как они начинали смеяться над ним и тыкать в него пальцем. Он упрямо шагал, устремив взгляд в пол и сжимая кулаки все сильнее. В офис Вишневой он зашел злой, как черт. - У меня назначено, - рявкнул секретарше. - Конечно, Павел Владимирович… Прошу! Его проводили в небольшую, но уютную переговорную. В которой никого, кроме него, не оказалось. - Чай? Кофе? Или воды? - Вашу начальницу! У меня мало времени. Секретарша ничего даже не успела ответить, когда дверь распахнулась, и в кабинет вошла красивая брюнетка. Надеясь ту смутить, Исаев демонстративно обвел ее взглядом и без приглашения прошел к креслу во главе стола. Усевшись, по факту он провернул трюк, который совсем недавно в кабинете его самого исполнил Важаев. Ему нужно было отыграться. Хоть на ком-то. Но Вишневая даже бровью не повела. - Спасибо, Таня. Можешь быть свободна. Секретарша скользнула за дверь. Юля устроилась в кресле напротив. - Признаться, я готовилась к встрече с вашими адвокатами. - Что ж. Вам повезло. - Послушайте, Павел Владимирович, зачем нам воевать, если вопрос можно решить полюбовно? - Это каким же образом? Исаев рассматривал холеную девку, с трудом сдерживая желание стереть ее профессиональную улыбку ударом кулака. Он был уверен, что это она во всем виновата. Самой Лере и в голову бы не пришло с ним развестись. Пока эта тварь не влезла в их семью, все было хорошо. - Главное требование моей клиентки – развод. Вы принесли паспорт Валерии Николаевны? Паспорт жены лежал у него во внутреннем кармане пиджака. И будто бы жег. Будь его воля – он бы никогда его не отдал. Но ведь ему ясно дали понять, что документ вернуть надо, иначе все, к чему он столько лет стремился, пойдет по боку. - Да, вот, нашел в одной из Лериных сумочек. Она такая рассеянная… Конечно, он сделал вид, что не отбирал у жены документы сознательно. Конечно, Вишневая сделала вид, что ему поверила. - Спасибо. Так вот, что касается развода… - Его не будет. Так Лере и передайте. А впрочем, я сам ей скажу. Вы же не думали, что она сможет от меня скрыться, правда? Павел протянул руку и, взяв винтажный нож для бумаги, покрутил тот между пальцами. - Павел Владимирович, вы же понимаете, что развод все равно состоится. И для вас, и для Валерии Николаевны будет лучше, если это произойдет как можно скорей. - Я так не думаю. Пройдет неделя-вторая, и Лера вернется домой, - Павел резко встал, прошел мимо стола и замер, склонившись над адвокатшей. - И знаете, что потом? Кто окажется крайним в том, что случилось? Вы. - Вы сейчас мне угрожаете? - Даже не сомневайтесь. Я со свету вас сживу. - Не боитесь, что наш разговор записывается? К чести адвокатши, ее голос звучал уверенно. - Бояться нужно вам, Юлечка. На вашем месте я бы внимательно смотрел по сторонам. - Вы переходите все границы. Мы вам предлагаем решить все вопросы цивилизованно, в рамках правового поля… - Это вы их перешли, когда влезли в мою семью. Кстати, - Исаев сделал вид, будто вот только об этом вспомнил, - если уж речь зашла о праве… Разве наши законы не предоставляют родителям равные права? - Вопрос об установлении места проживания вашего малолетнего сына будет решаться в рамках отдельного судопроизводства. - Отлично. Но пока этого не случилось… я имею все права на то, чтобы с ним увидеться? - Безусловно. - Тогда передайте моей жене, что я горю желанием воспользоваться этим правом немедленно. В противном случае, я тоже буду вынужден… - взгляд Исаева замер на груди адвокатши, - принять меры. Конечно, он и сам мог бы ей это сказать, но это бы не принесло ему никакого удовольствия. Теперь он хотел, чтобы Лера искала с ним встречи. Чтобы она боялась. Чтобы она, наконец, поняла, что с ним ей гораздо лучше и спокойнее, чем без него. Он долго за ней бегал, а теперь решил, что хватит… Пришла пора действовать решительно. Павел был уверен, что его жена объявится. Слишком хорошо он ее изучил за почти пятнадцать лет брака. Сын дался им так нелегко, что она ни за что не стала бы рисковать его спокойствием. Только не подумайте, что он бы стал как-то тому вредить. Тёмку он любил. Просто у них с женой были разные представления о его воспитании. Остаток дня Исаев просто ждал, когда его сбежавшая жена объявится. Его терпение было вознаграждено уже вечером. Он так явно представлял, как старательно Лера до последнего откладывала этот звонок. И кипел. Ведь раньше у них все было по-другому. - Я уж думал, ты не позвонишь. - Почему? Я не имею ничего против твоих встреч с Темой. - Тогда почему последние две недели ты его от меня прячешь? - Потому что ты не оставил мне выбора, Паша. И тебе об этом прекрасно известно. Ты каждый раз мне его не оставляешь... – устало вздохнула Лера. - Глупости. Ты что-то себе придумала, а твоя адвокатша, уж не знаю, какие цели она преследует, подлила масла в огонь. - О господи! Да когда же ты поймешь, что никто меня не накручивал, Паша? Я просто не люблю тебя больше! И быть с тобой не могу. Потому что жизнь в постоянном страхе – это не жизнь. - Каком таком страхе? - За свою жизнь. За то, что ты однажды не остановишься. - Ты опять все преувеличиваешь. Да, в последний раз я… - он ничего толком не помнил, он даже до конца не поверил, что это он с ней такое сотворил, когда ярость схлынула. – Я налажал. Но такого больше не случится. Я ведь пообещал. Тяжелый вздох был ему ответом. И долгое-долгое молчание. В нем закипала вина. И снова ярость. Диаметрально противоположные чувства разрывали его на части. - Ладно. Похоже, в этом вопросе мы не продвинулись. Предлагаю вернуться к цели моего звонка… Я ничего не имею против ваших встреч с Артемом. Но пока мы все не уладили, мне бы хотелось на них присутствовать. Павел улыбнулся. Потому что именно этого он и добивался. 6. - Лера! Вы меня слышите? Я не уверена, что вам стоит идти на эту встречу. Мне кажется, это какая-то уловка… - Думаете, он украдет меня на глазах посетителей огромного торгового центра? – Лера выдавила улыбку. Вроде бы за столько лет она должна была привыкнуть улыбаться, когда совсем не хочется, но нет. В последнее время ей это давалось все труднее и труднее. Будто мышцы лица сковала глиняная маска, которая каждый раз, стоило ей улыбнуться, шла трещинами и вспарывала острыми черепками кожу. Лера отвернулась к окну. С высоты казалось, что озябший город стыдливо спрятался под сотканным из облаков одеялом. В висках давило. Так сильно… до рвотных спазмов в желудке. В окно бился то ли дождь, то ли снег. - Я думаю, что он будет действовать тоньше. Такие люди знают, на что надавить, чтобы выкрутить ситуацию в свою пользу. - Юля, скажите честно, вы опасаетесь, что я к нему вернусь, и все ваши усилия будут напрасными? С губ адвокатши слетел придушенный смешок. Она усмехнулась и как-то даже растерянно провела рукой по волосам. - Если честно, в таких ситуациях я ничему уже не удивляюсь. Женщины… - она вздохнула. - Некоторые женщины подсаживаются на такие больные отношения. Со временем у них формируется даже некая адреналиновая зависимость. Сродни наркотической. Да. Лера понимала, о чем Юля говорит. Ее мать от этой зависимости так и не избавилась. До самой своей смерти она терпела побои отца. И некоторое время Лера думала, что повторяет ее судьбу. Пока не поняла, что в браке с Исаевым она вовсе не острых ощущений ищет. Нет… Она бежит. От своего одиночества. От преследующего годами чувства собственной никчемности и ненужности. Корни её проблемы, по сложившемуся сценарию, уходили глубоко-глубоко в детство. Лере казалось, что воспоминания её преследуют. Что бы она ни делала, чем бы ни занималась, в мыслях она каждый раз возвращалась туда. Эти мысли впивались в нее крючками. Причиняя адскую боль. Но в то же время бывали моменты, когда ей казалось, что только благодаря этим крючкам она все еще держится на поверхности… - У меня немного другая ситуация, - улыбнулась Лера. – Так что не волнуйтесь. Ваши труды не будут напрасными. - Вы все же решили пойти? - А разве я могу поступить иначе? С точки зрения закона? - Нет, - отвела глаза Юля. - Значит, выбора у меня нет. Остается надеяться на благоразумие Павла. - Может быть, все же охрану? На этот раз Лера рассмеялась искренне: - О, нет. Вокруг меня вьется столько народа, что кому-то еще, боюсь, попросту не найдется места. - Павел так и не отозвал своих топтунов? - Нет. Лера вычислила приставленных к ней людей практически сразу же. Во-первых, потому что находилась под охраной большую часть своей жизни, а во-вторых, потому что люди Исаева особенно и не прятались. Казалось, напротив, они специально маячили перед глазами, будто напоминая ей, что от него не скрыться. Или… запугивая. Может, это им бы и удалось. Если бы кроме них Лера не заметила еще кого-то. Точнее она никого другого не видела. Эти товарищи ничем себя не выдали. Но она постоянно ощущала их незримое присутствие. И вот это незримое пугало ее в гораздо большей степени, чем показное. Она не понимала, кто за ней приглядывает, и с какой целью. У нее не было даже догадок. Все они казались какими-то глупыми и несостоятельными. - Лера… - Да? - Я знаю, это сейчас прозвучит безумно, но вы не думали обратиться за помощью к Уварову? - Ч-что? – Лера открыла рот. Она никогда и никому не рассказывала о своем прошлом, так откуда Вишневая… Прерывая ее мысли, Юля пояснила: - Обычно я против вмешательства политики в такие дела, но в вашем случае… Я думаю, ничего плохого в этом не будет. Таир Артурович может вам помочь. - Зачем бы он стал это делать? Вдруг стало жарко. Леру бросило в пот. Она схватила журнал и принялась энергично обмахиваться. - А что тут непонятного? Павел – его соперник на выборах. Вряд ли Уваров упустит возможность его утопить. Сама не понимая, что делает, Лера затрясла головой. - Нет-нет, я не стану ни к кому обращаться. Тем более к Таиру. Она так разволновалась, что не заметила, как внимательно на нее уставилась адвокатша. Таир? Вот так просто? - Это просто предложение. Нет так нет. - Да. Да… Конечно. Лера заправила за уши выбившиеся пряди, огромным усилием воли возвращая себе самообладание. Обратиться к Уварову. Это ж надо! Нет, теперь, поразмыслив, она, конечно, поняла, как такая идея пришла в голову Юле, но… Она не смогла бы. Ни за что не смогла бы обратиться к нему за помощью. Ведь всю свою жизнь с тех пор, как он навсегда уехал, Лера только то и делала, что доказывала ему и себе, что это не имеет значения. Что она, черт его все дери, счастлива. Даже понимая, что теперь ему наверняка было на то плевать, она все равно что-то ему доказывала. А возможностей для этого в последнее время было сколько хочешь – они все чаще встречались на светских раутах и… О, как она играла! Смотрела, будто сквозь, улыбалась, но как-то дежурно. Словно не могла припомнить, кто он такой. Но правда в том, что даже сейчас ей хотелось крикнуть – почему?! Почему ты меня оставил? Как ты мог? За что ты так поступил с той влюбленной в тебя по уши девочкой? Дверь открылась. Из приемной выглянул Тёмка. - Мам, ну ты еще долго? Я весь чешусь! Мальчик уморительно скривился и дернул ворот толстого шерстяного свитера. - Нет-нет. Мы уже идем. Кажется, мы все обсудили? Адвокатша кивнула. Быстро собравшись, они спустились на лифте вниз. Артем и впрямь весь извелся и теперь капризничал. Заговаривая сыну зубы, Лера пристегнула его в кресле и села за руль. Она не могла поверить своим глазам, когда в один из дней обнаружила свою машину, припаркованную под окнами. Так Павел пытался ее задобрить. Тактика была хорошей и раньше бы вполне могла сработать. Прогрев мотор, она проехала между стройных рядов машин, а уже на самом выезде из паркинга резко ударила по тормозам, чтобы не задавить непонятно откуда выскочившую собаку. Кто-то сзади возмущенно просигналил, но Лера выждала еще несколько секунд, чтобы немного улеглась дрожь в руках. И только потом выехала на оживленную улицу. Как-то не везло ей с собаками. От встряски ожили воспоминания и утащили ее за собой. Два дня потребовалось дождю, чтобы вылиться, кажется, всему до капли. Это были чудовищно длинные дни. Ожидание не скрашивала даже обязательная поездка по магазинам, которую им с Нюрой устраивал отец в преддверие каждого нового учебного года. Хотя обычно Лере очень нравилось выбирать себе новенькую канцелярию и примерять школьную форму. Форма в их гимназии была у всех одинаковая, и шили ее в одном единственном ателье, принадлежащем пожилому еврею. И вот, спустя долгих два дня, наконец, выглянуло солнце. Лера вскочила с кровати, подбежала к окну, из которого открывался отличный вид на опустевший двор. Убедившись, что отец со своими помощниками уехал, она быстро переоделась и помчалась сначала к Нюре за едой собаке, а потом к гаражу. Таир уже не спал. - Ну?! Сколько тебя ждать? - Чего? – недоуменно моргнул тот. - Ты обещал мне показать щенят! Забыл, что ли? - Да нет, но… - Тогда пойдем! – не дав договорить, Лера схватила мальчика за руку и потащила за собой по крутой, уходящей вниз лестнице. - Надеюсь, они не померли с голоду. - Не померли. - Почему ты так в этом уверен? Лера неожиданно остановилась, а Таир, который в этот момент как раз отвернулся, испытывая неловкость, чуть было на нее не налетел. - Просто. - Ты что, ходил к ним, да? Без меня?! - Тебе же ясно сказали – нельзя. - А ты всегда делаешь, что тебе говорят? - Нет. Только Нюра была права. Тащиться туда в такую погоду было довольно опасно. - А вот и нет! - А вот и да. Лера нахмурилась. Сжала тонкие пальцы на его запястье сильней и, как будто это ничего не значило, шепнула: - Ну и пусть. Мне с тобой ничего не страшно. Таир широко распахнул глаза. Открыл рот, но так и не нашел нужных слов. Было что-то обезоруживающее в ее ответе. То, что навсегда прекратило их спор. И вообще любое желание спорить. Вместо этого его обуяло странное чувство. Скорее даже желание. Соответствовать её ожиданиям. Он облизал губы, резким движением, настойчиво повращав рукой, освободил запястье и уже сам переплел их пальцы, прежде чем идти дальше. Прекрасно понимая, что если бы их вот так кто-то увидел из сверстников, насмешек было бы не избежать. Да и плевать. Здесь не было больше детей. Долгое время они притворялись, что никого вообще не было. Только они. Одни во всем мире. - Вот… Смотри! Опустившись на колени у крыльца, Таир просунул руку в щель и осторожно пошарил под половицами. Собака рыкнула. Лера испуганно дернулась, но Таир не дал ей отойти. Удержав ее за руку, он покачал головой: - Она совсем не злая. Просто защищает своих щенят. - Может, тогда не будем их трогать? - Да нет же. Она не против. Вот смотри… И он извлек на свет маленький коричневый комочек. Щенку от роду было чуть больше недели. Глазки и те открыты не полностью. Да и, в общем, он больше походил на маленького крысенка. Но Лере было все равно. - Он такой милый! Она оторвала восторженный взгляд от щенка и уставилась на Таира. Тот смотрел на нее как будто растерянно. Не совсем понимая, что это за чувство, от которого у него внутри будто оживают бабочки. И щекочут… щекочут крылышками внутри. А во рту сохнет. И сердце стучит так оглушительно громко, что звук больше походит на раскаты грома. Таир отвернулся. Поддел пальцем кусочек изумрудного мха, которым здесь все поросло. - Ты могла бы забрать одного себе. Ну, когда они немного подрастут… Лера вздохнула: - Не думаю. Отец, наверное, не разрешит. Он ведь совсем не породистый. Будто обидевшись на ее слова, щенок запищал сильнее. Лера хихикнула. И извиняясь, звонко чмокнула его в маленький кожаный нос. - А какая разница? Породистый… или нет. - Для отца – большая. Лере было всего восемь лет, но когда их взгляды с Таиром вновь встретились, ему на мгновение показалось, что он разговаривает с древней старушкой. Непонятно зачем он сказал: - Ох и влетит тебе, если он узнает, что мы с тобой тут болтаем. - Почему? - Потому что я – не породистый! – засмеялся, вскочил на ноги и помчался куда-то за дом. Лера осторожно вернула щенка на место и побежала за ним. Но догнать Таира даже тогда было сложно. В тот день они играли в догонялки, много смеялись, возились со щенками, а потом просто лежали в густой траве, глядя в небо. И болтали… Рассказывали о себе, о жизни. Пока еще избегая каких-то тем. Не потому, что не доверяли друг другу. Просто стыдились. Почему-то дети часто стыдятся того, что от них вообще никак не зависит… - Мама! Мама, ты меня слышишь?! - Да, милый? Воспоминания отпускали нехотя. Постепенно. Будто осьминог - свою жертву. Одно щупальце за другим… - Мы тут долго еще будем сидеть? Лера растерянно осмотрелась по сторонам. Они были в подземном паркинге торгового центра, в котором договорились встретиться с Исаевым. А она не помнила, как сюда ехала… - Нет, конечно, нет. Отстегивайся. - Я уже, - буркнул Тёмка. - Вот и отлично. Папа ждет нас в Макдональдсе. Ты голоден? Тёмка неуверенно повел плечами. То ли он не был голоден, то ли не очень понимал, зачем ему встречаться с отцом в торговом центре. Лера и сама не знала, какой черт ее дернул назначить встречу именно здесь. Толпа ей придавала уверенности. Исаев никогда не терял лица на людях. Только наедине… Он встал им навстречу, когда они с сыном вошли в зал. Первым делом подхватил Тёмку на руки. Подбросил его, визжащего, к потолку. Ну, вылитый отец года. А потом, пересадив того на сгиб одной руки, второй крепко прижал Леру к боку. Она совсем не ожидала такого радушного приема, поэтому не успела запротестовать. И не увидела, как кто-то в толпе сделал несколько снимков на телефон. 7. - Вот! Полюбуйся! Уваров-старший швырнул на стол перед сыном свой айпад и, не в силах скрыть недовольства, сложил на груди руки. Удивленный таким поведением отца, Таир отвлекся от документов и скосил взгляд на экран. А секундой спустя отвернулся, устало растерев переносицу. - И? Что ты мне хочешь этим сказать? – тихо поинтересовался он. - Я тебя предупреждал! - О чем? - О том, что она к нему вернется. Хорошо, что ты не успел сунуть нос в эту ситуацию. Только представь, каким идиотом ты бы себя выставил. - Влезть… - Таир будто перекатил на языке это слово. И откинувшись в кресле, с прищуром взглянул теперь уже на отца: - Знаешь, даже интересно, как, ты думаешь, я бы это сделал? - Все равно, как! - Ты меня принимаешь за идиота? Уваров-старший стиснул челюсти, и так отчетливо стало видно, как под кожей на гладковыбритых щеках задергался нерв. А потом медленно выдохнул. - Нет. За мальчика, который терял голову каждый раз, когда дело касалось этой конкретной девочки. - Как ты недавно заметил, мы давно уже выросли, – холодно заметил Таир. - Думаешь, я не знаю, что ты приставил к ней охрану? - И? Чем я рискую? - В данном случае меня беспокоит сам факт! Это вообще не должно тебя касаться. - Но ведь касается. И я уже тысячу раз тебе объяснял, почему. Артур тихонько выругался. А Таир вернулся к своим бумагам, попутно еще раз незаметно взглянув на кричащий заголовок под фото четы Исаевых. «Дочь президента вернулась к мужу?» Даже зная, что это не так – он все равно поморщился. Еще пару часов назад приставленные к Лее люди доложили, что та встречалась с Павлом. Таир был убежден, что никакое это не воссоединение – она продолжала жить в снятой наспех квартире и съезжать оттуда вроде бы не собиралась. Да и слишком хорошо он понимал, как и для чего делаются такие снимки. Был только один человек, которому сейчас они были на руку – гребаный Исаев, над которым после всего, что произошло, сгустились тучи. Эти события лишь утвердили его в желании встретиться с Лерой. - Да пойми же – она не сможет от него избавиться. Ты представляешь, как много поставлено на кон?! Ей не дадут от него уйти, даже если она очень того захочет. Хотя… судя по этой фотографии – в особенных уговорах она не нуждается. Таир закусил щеку, с трудом заставляя себя помалкивать. Он никак не мог взять в толк, откуда у отца этот страх? Что он наломает дров, что сделает что-то в ущерб себе. И чем больше думал, тем ясней понимал, что тот решил, будто его поступками руководят чувства. Это было глупо, учитывая, сколько лет прошло со дня их последней с Лерой встречи, да и вообще… Не в его характере была такая сентиментальность. Кому, как не отцу, было об этом знать? Впрочем, была в его словах и своя логика. Он не знал Леру. Не знал, какая в ней живет сила. И не понимал, на что она способна. Отец ошибался в ней, как и подавляющее большинство окружающих Леру людей. Считая нежной трепетной ланью, тогда как за этой картинкой пряталась совсем другая личность. Интересно, понимал ли сам Исаев, с кем имеет дело? Изучил ли он ее за пятнадцать лет брака так глубоко, как изучил он сам? Таиру, например, для этого понадобилось совсем немного времени. Всего один случай. Он зажмурился, позволяя воспоминаниям утащить его в тот самый далекий день… Как он и думал, в новой школе его приняли неохотно. Точнее, как? Вообще не приняли. В спину летели насмешки и обидные прозвища. Его задирали в коридорах и на уроках физры, ему плевали на стул и однажды даже засунули в портфель дохлую крысу. В их мажорной школе он был изгоем. Правда, никто не решался вступить с ним в открытое противостояние. Наверное, уже тогда они понимали, что могут получить отпор. Было в нем что-то дикое… То, что проглядывалось даже сквозь маску полнейшего безразличия, с которой он сносил все нападки. А может, помог слушок о том, что он с успехом занимается в секции единоборств. Кто знает? Возможно, прогнись он, сломайся – его бы не стали и дальше прессовать. Но это было не в характере Таира. Нападки он сносил с таким достоинством, что этим вызывал к себе еще большую агрессию. И где-то через пару недель его подкараулили за школой. На смену дождям в тот день пришло яркое солнце. Тонкие золотые лучи насквозь пронизывали выжженные за лето потемневшие кроны деревьев и, уходя вниз, касались самой земли. Была большая перемена. Ребятня высыпала в школьный парк. Дети помладше скакали в классики и резиночку, старшеклассники, спрятавшись за пищеблоком, смолили. Кто-то помчался в соседний киоск купить заполонившую прилавки дрянь вроде Сникерсов и жвачки. А Таир ушел максимально далеко ото всех в надежде побыть одному. Да не сложилось… Его окружила толпа. Ну, и началось: - Ну, че, черномазый? Все еще такой смелый? – толкнув его в грудь, поинтересовался толстый, как хряк, сынок одного из замминистров. - А ты, я смотрю, смелый, только когда за спиной толпа? – вздернул бровь Таир и даже улыбнулся. И ведь понимал, что сейчас выгребет, но был готов сражаться. Выстоит, насколько хватит сил. А там будь что будет. Конечно, толстый рассвирепел. Бросился на него – да не тут-то было. Таир отступил немного, чуть отклонился в сторону, и тот, пролетев мимо, едва не врезался в организованный жаждущими крови зеваками круг. Кто-то засмеялся. Кто-то вытолкнул толстяка в центр. Тот встряхнул тяжелыми кулаками и попытался достать Таира еще раз. Толпа орала: - Бей! Бей! Бей… Дети очень жестоки, знаете? Особенно, если кто-то среди них выделяется. Понимая, что толстяку не справиться, в круг вошли еще двое пацанов, демонстративно сбросив форменные пиджаки с эмблемами. Отбиваться стало сложнее. Хлынула первая кровь, а на ее запах, как шакалы, подтянулись и другие мальчишки, которым он тоже отчего-то встал поперек горла. И вот тогда, уже лежа на земле, он ее и увидел. Лея ворвалась в круг как ангел мщения. Светлые волосы, аккуратно убранные под обруч в красную клетку, развевались на ветру, голубые глаза метали искры. Ноги в высоких гольфах тонкие, как у цапли… И вся она такая же хрупкая, ломкая... Но непобедимая. Она налетела на его обидчиков как фурия. Дезориентировав их. Она пиналась, кусалась и царапалась, как дикая кошка. Компенсируя отсутствие опыта в драках не абы каким энтузиазмом. За то время, что они провели вместе, Таир видел ее разной. Она удивляла его и сбивала с толку, восхищала и заставляла смущаться тех чувств, что он некоторое время не понимал. Но в тот момент, когда она, беснуясь, ворвалась в самый эпицентр ада, чтобы только его защитить, все как-то сразу встало на свои места. И он понял, что влюбился. И что это не пройдет никогда. Осознав это, Таир улыбнулся, сплюнул на землю красную от крови слюну и, медленно опираясь на землю одной рукой, поднялся, чтобы встать с ней плечом к плечу. Но как раз в этот момент на крик прибежали учителя, и все закончилось… - Уваров! Немедленно к директору! Касьянов? Пустовалов? Ну, кто еще в этом участвовал? - Я! - Лерочка… Ну, что ты? Это все мальчишки и… - Вы спросили, кто в этом участвовал? Я! - Не надо, Лей… - шепнул Таир. - Тебе ж влетит! Ее губы задрожали. Но она упрямо на него уставилась и только выше задрала нос. И никогда… никогда она не жалела о том, что сделала. Хотя отец и устроил ей разгон. Таир своими ушами слышал, как тот орал так, что стены дрожали. Словом, характера и смелости Лее было не занимать. Зря ее считали мягкой и покладистой. Там, где это было нужно, она могла постоять за себя. И за него… За него никто и никогда больше не вступался с таким отчаянием. Или прав был отец, и с тех пор многое изменилось? Неужели жизнь действительно могла так ее сломать? Выяснить это можно было только одним путем. - Ты все еще собираешься пойти на тот долбаный бал? - Я хочу с ней поговорить, отец. Благотворительный бал - неплохое место, чтобы сделать это. - На виду у всего белого света? – скептически поджал губы Уваров-старший. - Хочешь спрятать – положи на виду, – пожал плечами его сын. - Твои спонсоры не обрадуются. - Мне плевать. Ты прекрасно знаешь, какие у нас договоренности. Я не Исаев, которым вертят все, кому не лень. - Вижу, тебя не переубедить. - Это точно, - Таир потянулся так, что хрустнули кости. И резко встал, - пойду, поплаваю. Хочешь со мной? Отец упрямо качнул головой. И больше они не возвращались к тому разговору. А когда уже вечером Таир в смокинге спустился вниз, отец его даже провожать не вышел. Так явно давая понять, что не одобряет его решений. Однако если по каким-то другим вопросам Таир во многом прислушивался к отцу, то тут он намертво стоял на своем. Ежегодный рождественский благотворительный бал по традиции проходил в театре. Леру Таир заметил сразу. Так было всегда. Он ее чувствовал каким-то непостижимым разуму образом. В детстве, если ему нужно было ее найти, он каждый раз безошибочно угадывал, в какой части дома она находится, и просто шел туда. Странно, но тогда он совершенно не понимал, как это дико, как невозможно редко, и воспринимал такое положение вещей как должное, а только теперь… запнулся, обещая, что непременно обдумает это позже. Лея стояла в стороне. Будто желая избежать лишнего внимания. Будто действительно верила в то, что это было возможно, когда на ней великолепное золотистое платье в пол, а все вокруг мерцает в лучах льющегося у неё изнутри света. Спина прямая, как палка. Улыбка не сходит с губ… А ведь она не могла не слышать шепоток за спиной. Ведь все кругом гадали – вернулась ли она к мужу. И снисходительно жалели дурочку, которая посмела вынести сор из избы на публику, чтобы потом пойти на попятный. Единственное, что не вписывалось в картинку, которую эти идиоты приняли за чистую монету – так это то, что Лея в этот раз встречала гостей одна. Таир взял у проплывающего мимо официанта бокал шампанского, чтобы занять нервно сжимающиеся в кулаки руки, и… вышел из тени, наверняка привлекая к ним двоим еще больше внимания. Лера разговаривала с греческим послом, когда он попал в её поле зрения. Она что-то ответила седеющему ловеласу и любезно ему кивнула, сложив губы в подобие улыбки. - Лея, - Таир протянул руку, вынуждая ее уделить ему чуть больше внимания. В конце концов, на глазах у всего честного народа, который прилип к ним взглядами, ничего другого ей не оставалось. И она протянула ладонь в ответ. Вместо рукопожатия, Таир наклонился, поднес ее ручку к губам и поцеловал. Ее глаза потрясенно расширились, а по рукам стайкой побежали мурашки. - Господин Уваров… Спасибо, что нашли время в вашем плотном графике, чтобы быть здесь. Дежурные слова, которые она говорила наверняка каждому в этом зале. Плевать. Он вообще пропустил их мимо ушей, пораженный своей странной сбивающей с ног реакцией на их близость. И этими чертовыми мурашки, которые оказались настолько говорящими, что любые произнесённые вслух слова просто утратили смысл. Если она так на него откликалась… - Мне это в радость. Лея взволнованно облизала губы. Вздохнула так глубоко, что ключицы подпрыгнули. Она силилась подобрать слова. Но их не находила. И Таир с улыбкой наблюдал за этими потугами, чувствуя что-то странное. Распирающее грудь. То, что еще чуть-чуть бы и заставило его поверить в то, что его отец понимал жизнь гораздо лучше его самого. Но потом магия испарилась. Изменившись в лице, Лея улыбнулась еще более натужно кому-то за его спиной. - Паша… Как хорошо, что ты нашел время к нам заглянуть. 8. Она упустила момент, когда Таир появился в зале. Не видела, как он вошел в дверь, и куда потом направился. Просто почувствовала – покалыванием на коже, легким жаром, растекающимся внутри, подступающим к горлу, румянящим скулы – он рядом. И настороженно замерла. Намертво приклеившаяся улыбка в отражении многочисленных зеркал в золоченых рамах казалась кривой неестественной линией. Но ее собеседник ничего не заметил и продолжил о чем-то трещать. О чем? Лера даже не представляла, как-то сразу потеряв нить разговора. Чтобы перевести дух, она откашлялась. Незаметно скользнула взглядом по лицам собравшихся. Улыбаясь каждому и никому конкретно. Запнулась, когда наткнулась на тощую фигуру своей помощницы. Та вроде бы вела себя прилично, но… Никто не мог с точностью предсказать, когда в следующий раз ее бунтарский дух вырвется на свободу. Чем старше становилась Дмитриевна, тем острей был ее язык. И если к другим людям с возрастом приходило понимание того, что молчание – золото, эта женщина, казалось, решила, что должна напоследок высказать всем и всё. Она запросто могла в лицо назвать министра внутренних дел «тупым зажравшимся полицаем с непреодолимой тягой к насилию», а потом рвануть через весь мир, чтобы возглавить волонтерское движение в какой-нибудь пострадавшей от очередного урагана стране. Все свое наследство Элеонора Дмитриевна истратила на благотворительность. У нее не было мужа и детей… Зато в любовниках отметились рок-звезды, оперные певцы и даже парочка заморских президентов. За глаза ее называли спятившей старухой и не хотели иметь с ней дел. А Лера не знала более надежного и преданного своему делу человека. - Лея, - ворвался в мысли Леры знакомый-незнакомый голос. Удивительно… Ему удалось застать ее врасплох. Лера обвела паническим взглядом огромный зал. Вдохнула поверхностно и неглубоко, потому что иначе выдала бы свое волнение, и протянула гостю руку. Кончики пальцев слегка подрагивали. Как она ни старалась, чувства брали верх. И она ничего не могла с этим сделать. Когда вместо пожатия Таир легонько коснулся ее губами, тысячи мурашек выскочили из своих укрытий и понеслись по ее рукам, плечам, шее и даже приподняли у корней уложенные в замысловатую прическу волосы… Собственная реакция разозлила. А еще это его «Лея»… Он больше не имел права звать ее так. Давно уже не имел… Но, видимо, Таиру было на то плевать. Он так запросто давал ей понять, что ничего не забыл. Их разговоры. Её детские тайны, которыми она так беспечно с ним поделилась. - Почему Лея? – спросил он ее как-то, недели через три после знакомства. В доме было тихо. Лерина мать спала, а отец уехал в очередную командировку. Они были предоставлены сами себе и гоняли в Сегу – приставку, которую отец подарил Лере в честь начала учебного года. - Да просто. – Лера отвела взгляд. - Тебе так больше нравится? - Нет. Так лучше звучит. - Лера тоже звучит красиво, - рассеянно возразил Таир, как всякий мальчишка, довольно быстро утратив интерес к разговору. - Да нет же! Лер-р-р-ра. Лер-р-р-ра. Валер-р-р-рия. Ну?! Будто дикий зверь рычит, - горячо возразила девочка, а потом, смутившись, добавила: - Тебе так не кажется? Таир отвлекся от экрана и неуверенно повел плечами. Он не знал, как ей объяснить. Или как спросить о том, о чем смутно догадывался. - Ты боишься отца? – наконец выпалил он на одном дыхании. Лера открыла рот, удивленная… или смущенная таким вопросом. Опустила ресницы и нервным движением распрямила край футболки. - Он бьет маму, – едва слышно прошептала она. На тот момент Таиру такое сложно было даже просто представить. Он воспитывался совершенно иначе. В уважении к женщине и с четким пониманием правильного. Он никогда не слышал, чтобы его родители ругались. До той страшной аварии его детство было абсолютно безоблачным и счастливым. - А тебя? Лера отрицательно затрясла головой. Таир перевел дух. Каким бы смелым и правильным мальчиком тот ни был, в силу возраста он слабо представлял, как в случае чего станет защищать Лею. И потому обрадовался, что этого от него пока не требуется. Да, она сама представилась ему Леей. Но теперь он не должен был звать ее так! Тряхнув волосами, Лера бросила сухо: - Господин Уваров… Спасибо, что нашли время в вашем плотном графике, чтобы быть здесь. Дежурные слова, которые она говорила каждому присутствующему в этом зале, на этот раз дались ей с большим трудом. - Мне это в радость. Сердце подпрыгнуло и что есть силы ударило по ребрам. Вышибая дух… и пару-тройку рвущихся изнутри вопросов. Например, какого черта он пришел. И связан ли его приход с ее разводом? Но задав их, она бы выставила себя полной дурой! Поэтому сдержалась. - Паша! Как хорошо, что ты нашел время к нам заглянуть. - Ты же знаешь, что я ни за что бы это не пропустил, дорогая. Прежде чем она успела отстраниться, Павел оттеснил Таира и со значением коснулся ее щеки. Скользнул ладонью дальше, по шее. И крепко, до боли сжал, впиваясь ногтями в кожу. Наполненный бешенством взгляд обжигал. Никто не мог видеть того, что Исаев делает. Спадающие на спину волосы скрывали все. Но Таир, будто что-то почувствовав, напрягся. - Убери от нее свои поганые руки, - тихо заметил он, растянув губы в холодной улыбке. К их тройке были прикованы сотни заинтересованных взглядов. Ей нужно было держать лицо… Всем им нужно. И Лера честно пыталась, но в этот раз у нее не выходило. Широко распахнув глаза, она смотрела на Таира и не понимала… Что вообще сейчас происходит? Что он имел в виду, когда сказал это странное «убери от нее свои поганые руки»… Она пыталась объяснить его слова тем, что Уваров просто не понимал, чем рискует. Откуда ему было знать, что ее муж имеет проблемы с контролем и может взорваться в любой момент, устроив безобразный скандал, который в преддверие выборов абсолютно никому из них не был нужен? Но все же кое-что она ну никак не могла понять… Какого черта он влез в это в принципе? Зачем? Какие цели преследовал? Уж не специально ли он провоцировал Павла, чтобы выставить его в некрасивом свете? - Боже мой, какие люди! Неужто ты нашел, наконец, время посетить этот балаган? – сквозь звон в ушах донесся прокуренный голос. Дмитриевна задрала вверх тощие с обвисшей старческой кожей руки и, будто делала это тысячу раз, обняла послушно наклонившегося Таира за шею. - Я не мог отказаться от вашего приглашения. - Чушь собачья. Ты только и делал, что отказывался, мой мальчик. Впрочем, сейчас кое-что изменилось, не так ли? Дмитриевна смерила Исаева брезгливым взглядом. Отчего Лера, которая было решила, что та к ним подошла, чтобы как-то разрядить накалившуюся до предела атмосферу, испуганно замерла. Теперь она бы и под страхом смерти не смогла ответить, как ей вообще взбрело в голову, что невыносимая старуха на это пойдет. Ведь раньше она не упускала случая вывести Павла из себя. Сколько раз они ругались по этому поводу – не сосчитать. - Извините, кажется, я вижу… я вижу… кое-кого вижу, – пролепетала Лера, чувствуя, что еще чуть-чуть, и ее просто вырвет от напряжения. Один бог знает, чего ей стоило это все выдержать. Когда она шла мимо сбившихся в стайки пираний, которые только и ждали крови, когда она улыбалась им, казалось, ее ноги засасывает в пол. Словно там, под ними, был не натертый до блеска паркет, а вязкие зыбучие пески. Перед глазами плыли яркие круги. И дело было вовсе не в елочных гирляндах, которые весело подмигивали с огромной установленной в центре зала ели. Дурманящий аромат хвои, который у Леры всегда ассоциировался с праздником, теперь вызывал тошноту. - Ничего-ничего… Ничего ведь не случилось, – бубнила себе под нос, оставшись одна в гулких коридорах театра. Постепенно стихли все звуки. Музыка, смех, голоса… Она забрела куда-то, где никогда прежде не была. Коридор оказался тупиковым. Лера отвернулась к узкому вытянутому окну. Коснулась лбом блаженно-прохладного стекла. И на секунду зажмурилась. А потом почувствовала это… И недоверчиво обернулась. Таир стоял, загораживая проход, свет... Когда они расстались (если это можно так назвать), Лера еще росла. Да и он, видимо, тоже. Теперь он стал выше, мощнее. Совсем не таким, как она его помнила. Черты его лица обострились, обозначились четче. Ничего детского в нем не осталось и в помине. Никакой мягкости. Он весь был будто высечен из камня, да так и не отшлифован. Нос, скулы, брови и силуэт подбородка… Резкие контуры лацканов смокинга и острые стрелки на брюках. Сплошные линии. Ломаные и прямые. Углы… А волосы с возрастом, как это ни странно, стали светлее. За время, проведенное в детстве рядом, они столько сказали друг другу… А сейчас она не находила слов. И Таир не спешил прийти ей на помощь, будто его целиком и полностью устраивала эта душная, отбирающая кислород тишина. - Как ты меня здесь нашел? Его широкие плечи медленно поднялись вверх и опустились. - Сам не знаю. Очевидно, как делал это всегда. В детстве их сонастройка воспринималась как должное. А сейчас… осознание того, что с тех пор ничего не изменилось, было слишком… Чересчур. Больше, чем она могла вынести, убедив себя, что между ними ничего не осталось. Ведь так было безопасней. Для сердца, которое по какой-то нелепой причине продолжало биться, даже разбившись вдребезги. А его голос? Живьем он цеплял Леру гораздо больше, чем по телевизору. Или все дело было не в том, как он теперь говорил, а что? - Не знала, что вы так хорошо знакомы с Элеонорой Дмитриевной. - Она – фантастическая. Вот именно. Только это мало кто понимал. Леру охватило чувство странной ревности. Она злилась, как если бы Уваров тайком выведал одной ей известный секрет. Так глупо. - Как твой отец? – резко сменила тему. - Ничего. Стареет. А твой? - Без понятия. Сейчас он то ли в Замбии, то ли в Замбези. В общем, в какой-то глуши, где нет связи и интернета. К старости в нем проснулась непреодолимая страсть к путешествиям в дикой природе. - Ты решилась на развод, потому что он далеко? Что? Какого черта?! Что он себе позволяет? Лера отошла от окна, мужественно пересекла разделяющее их пространство и хотела, обойдя Уварова по дуге, вернуться в зал, но тот не позволил. Небрежным жестом вытянув руку, он уперся в стену, преграждая ей путь. Со стороны это выглядело так, будто он так встал для удобства, но она-то все понимала. И в то же время нет… - Чего ты от меня хочешь? – спросила непривычно зло. - От тебя? Ничего. Скорее это я хочу тебе кое-что дать. - Ты? Мне? Дать? Это что же? Очередное обещание, которое не собираешься выполнить? Господи… Господи! Прошло столько лет, а у нее до сих пор звенит голос. Потому что нет никаких сил справиться со слезами в нем. Смешно. - Нет. Свою руку. И он действительно протянул ей ладонь. Медленно, как той ощенившейся собаке, приручая. Давая привыкнуть. Лера удивленно уставилась на длинные смуглые пальцы. - Это что, такая шутка? Думаешь, я не понимаю, как тебе на руку мой развод с мужем? Или что я поверю, будто ты действуешь от души? К счастью, на этот раз ее голос звучал спокойно. И за это Лера была благодарна всем богам. - Я не настолько наивен. Таир мягко улыбнулся. Вот правда! Растянул губы в широкой белозубой, обаятельной до невозможности улыбке. Заставляя ее кипеть… - Тогда что? Полагаешь, я настолько слаба, что сама не справлюсь со своими проблемами? - А что, если я просто не хочу, чтобы ты справлялась сама? Лера растерянно коснулась лица. Потрогала лоб – ну, мало ли? Вдруг у нее жар, и все это только чудится. Но кожа была прохладной. Покрытой тонкой пленкой холодного пота. Тогда она сместила руки дальше. Ощупала голову, то и дело натыкаясь на острые, поддерживающие волосы шпильки. Ну, надо же… Вроде бы никаких травм. Значит, ей не послышалось? Или… - Ты принимаешь наркотики? - Что? Нет… - тихо захохотал Уваров и тут же резко оборвал себя: - Я действительно предлагаю тебе свою помощь. И нет, я не буду отрицать, что мне это выгодно. Но и тебе это выгодно тоже. 9. Лера заставляла себя шагать медленно. Чтобы ее уход не выглядел побегом, хотя им он и был, говоря откровенно. Она контролировала каждый свой шаг, приподняв подол платья повыше. Но пески затягивали… затягивали её ноги все глубже. Так глупо. Может, просто в какой-то момент она незаметно для себя дошла до предела? Сил… Терпения. Выдержки. Ведь раньше она как-то справлялась и с гораздо более сложными ситуациями! Всегда держала лицо, и спину прямо. Как ей полагалось по статусу. А тут просто конец света какой-то. Дойдя до туалета, Лера плотно прикрыла за собой дверь и подошла к зеркалу. С трудом разобравшись, как включить кран, подставила под холодную воду запястья. Было даже удивительно, как обычно она выглядела. Разве что чуть более бледной, чем всегда. Она почувствовала тот момент, когда Таир, убедившись, что все еще имеет над ней власть, решил выкрутить ситуацию в свою пользу. И это стало последней каплей. Впрочем, надо отдать ему должное, юлить он не стал. Выложил все как есть. Думая, что она клюнет на эти последние его слова: - Но и тебе это выгодно тоже. А ей, может, и стоило его выслушать. Враги ее мужа – ее союзники. Разве не так? Но она не смогла действовать так расчётливо. Наверное, этим ей удалось его удивить. Еще бы. Столько лет прошло, наверняка Таир решил, будто и для нее все осталось в прошлом. Убедил себя, что после того, как он ее бросил, она просто вернулась к себе и зажила так, будто в её жизни его и не было… Может, так бы все и случилось. Но ей некуда было возвращаться. Не было жизни, которая бы принадлежала лишь ей. И которую бы она с ним не делила. Когда Таир ушел, ее самой просто не осталось. Вся она превратилась в пустоту, обтянутую оболочкой. Ей потребовались годы, чтобы хоть чем-то ту заполнить. Лера встряхнулась, заставляя себя собраться. У нее были обязанности на этот вечер, к которым нужно было вернуться. И без того слишком долго она ими пренебрегала. Улыбнулась себе. Вытерла руки и пошла прочь. А на выходе случайно столкнулась с… - Паша? Ты что здесь… Договорить не успела. Отлетела к стене, со всей силы приложившись об неё затылком. Боль взорвалась в голове снопом блестящих искр. А потом перед глазами потемнело. И последовал новый удар. Каждый раз, умоляя его простить, Исаев пытался убедить жену, что не хотел… Что он себя не помнил в тот момент, когда это все происходило. Но, если принять его слова на веру, то как в этом случае он мог контролировать каждый удар так расчетливо? Делать так, чтобы тот причинял как можно больше боли, но не оставлял следов? - Прекрати! Прекрати, слышишь?! Он сжал руки у нее на плечах и, брызжа слюной в лицо, выплюнул: - Я знал, что без черномазого не обошлось! Знал, что ты с ним снюхалась. Решила выставить меня идиотом, да? - Ты несешь бред! - Притащила его сюда… Перед всеми с ним… Павел сплюнул на пол и еще раз приложил Леру затылком. - А ну-ка, убери от нее свои мерзкие лапы! Исаев на секунду потерял бдительность, обернувшись на голос Дмитриевны. Шагнул уже к ней, будто желая напасть на ту, кто посмел вмешаться. - Элеонора Дмитриевна, - залепетала Лера, не на шутку испугавшись за помощницу, - ты иди, пожалуйста. Мы тут разберемся… сами. Она даже кивнула для уверенности. И от этого резкого движения в голове закружилось. Лера чуть сместилась, вжалась пальцами в край раковины, чувствуя, что еще немного, и просто упадет. Абсолютно дезориентированной, ей даже в голову не пришло воспользоваться случаем и убежать. - Ага. Вижу я, как вы разбираетесь. Ты… - длинный палец ткнул в Леру, - идешь со мной. А ты… - презрительный взгляд скользнул по Исаеву, - идешь к черту. И тогда я, может быть, промолчу о том, что увидела. Первым из туалета выбежал Павел… Лера тяжело вздохнула. Наверное, все же, правда, это – предел. Даже страха не осталось. Только дикая отупляющая усталость. - Знаешь, мне всегда было интересно, как ты вляпалась в такое ничтожество? Лера перевела дыхание и неловко пожала плечами. Замуж она вышла рано. В девятнадцать. Убегая от отца к мужу. Надеясь этим как-то разбавить свое одиночество. И опять же заполнить чертову пустоту. Паша был старше. Внимательный, интересный. Амбициозный, что не могло не нравиться ее отцу. Они-то и познакомились благодаря ему. Исаев возглавлял молодежную ячейку отцовской партии, зарекомендовав себя там с самой лучшей стороны. - Главное, что теперь я от него избавлюсь, – устало усмехнулась Лера, отлепляясь от раковины. - И то так. - Как я выгляжу? Нужно возвращаться к гостям… Женщины вышли в коридор. - Шутишь? - Нет. Абсолютно. - Большая часть вечера уже позади. Поезжай домой. Выдохни. На тебе лица нет. А я тебя прикрою. - Ну, не знаю… - Давай-давай! – взмахнула руками Дмитриевна. – Забирай Тёмку и дуй! - Тёмка… - повторила за помощницей Лера, - Тёмка! – и рванула со всех ног к гардеробной, где оставила сына под присмотром одной милой женщины, служащей в театре. Тут уж было плевать, если кто-нибудь её такую увидит! Лера чувствовала, знала… что сейчас может случиться непоправимое. Не сумев на ней отыграться, Исаев не успокоился. Напротив, он завелся еще сильней. У него оставалось не так много способов её приструнить. Заставить плясать под свою дудку. Указать на место. По факту только один. Лере стало страшно так, что кровь отхлынула от головы. Она уже почти ненавидела Дмитриевну за то, что та вмешалась, хотя еще доподлинно не знала, чем все закончилось. В любом случае, лучше бы Исаев выпустил пар на неё. Подумаешь! Ничего нового. Он не смог бы придумать чего-то такого, чего бы она уже не пережила. Но сын… Тёмка! Господи… Её маленький сын. Она остановилась почти у самого гардероба, погружаясь в какое-то странное душевное оцепенение, и, едва передвигая ноги, пошла к двери. Бабушка, божий одуванчик, сидела за стойкой. В ее старческих руках мелькали спицы… - А где Артём? - Ох, Лерочка, а его папа забрал. Время-то уже позднее. Натянутые до предела душевные струны стали лопаться внутри одна за другой со страшным свистом. Лера пошевелила губами, но не смогла ничего сказать. Попятилась. Ей хотелось орать. На чертову вахтершу… Исаева и Уварова. На Дмитриевну, которая влезла, куда ее не просили. Но главное, на себя! Ведь она действительно поверила в то, что уход от мужа сойдет ей с рук. На негнущихся ногах, то и дело наталкиваясь на знакомые лица, сбежала вниз по ступенькам. Было скользко и ужасно холодно в босоножках из тоненьких ремешков. Рев никогда не спящего города доносился до нее, как сквозь вату: шелест ветра в голых кронах, плач солирующей скрипки, гул машин… Звуки будто отдалялись от нее. Лера присела на корточки, сжала голову в ладонях. Холодный пот покрыл голую спину. Еще немного, и ее бы вырвало. Сердцем… Совсем близко взвизгнули шины. Хлопнули дверцы. Послышались голоса. И ей, наверное, нужно было встать. Стряхнуть с себя оцепенение. Продолжать отыгрывать роль, во что бы то ни стало. - Лера! Посмотри на меня! Осторожным, но настойчивым движением Таир заставил ее подняться. Легонько встряхнул. А потом отстранился ненадолго. Чтобы только накинуть на ее голые плечи что-то… теплое, мягкое и пахнущее им. - Уйди! Оставь меня… Но он не слушал. Он настойчиво подталкивал ее к кое-как припаркованной машине. Заботливо открыл дверь. - Я никуда с тобой не поеду! Что ты делаешь?! Мне нужен телефон. Позвонить… мне нужно позвонить. Он забрал моего сына! - Я знаю, слышишь? Я знаю! Это ненадолго. Я тебе обещаю. За ним следят мои люди. А теперь, пожалуйста, сядь в машину. Мне нужно сделать пару звонков, чтобы поскорее с этим покончить. Как марионетка, Лера забралась в салон. Непослушными озябшими пальцами открыла крохотную сумочку и достала свой айфон. Но Исаев ей не ответил ни на первый звонок, ни на десятый. Рядом Таир разговаривал с кем-то по телефону. То он кому-то звонил, то ему. Лера особо не вслушивалась. Привыкнув рассчитывать лишь на себя, она всеми силами гнала от себя панику и думала… думала. Прикидывала, кто бы ей мог помочь. - Лера! Она не понимала… Это он ей? Тогда Таир коснулся ее локтя: - Послушай, мои люди ведут его машину. Все в порядке, слышишь? Лера судорожно кивнула. - Мне нужно знать… может ли он причинить вред ребенку, если придется вступить с ним в открытое противостояние? Лера потрясенно распахнула глаза. Отвернулась. Дрожащей рукой отвела от лица пряди, чувствуя, как, только-только согревшись, вновь начинает мерзнуть. - Послушай меня. Нет так нет. Его можно прижать по-другому. Ничем не рискуя. Но это займет больше времени. Так что? - Я не понимаю… - прошелестела Лера. Действительно ничего не понимая. Ни того, как Уваров оказался на той стоянке, ни его желания помочь. Дикий страх путал её мысли. - Мы можем отнять мальчика прямо сейчас. Или можем сделать так, что этот му… урод сам его тебе вернет. Во втором случае мне понадобится больше времени. - Сколько? – Лера облизала губы. - Думаю, за ночь все решится. Мне просто нужно связаться с теми людьми, которые смогут его заставить быть благоразумным. Сейчас никому не нужен скандал. Это понятно всем, кроме… - нерв на щеке Таира дернулся, и он не договорил. Лера растерла виски. Собраться… Ей нужно было собраться. - Зачем тебе это? - Я же сказал. Просто хочу помочь. - Просто так ничего в этой жизни не делается. К тому же, господи, если бы не ты… мне бы не пришлось помогать! Ничего бы не случилось… Истерика подступала все ближе. Лера всхлипнула. Обняла руками колени и спрятала в них лицо. - Я же ничего такого не сделал… - в твердом голосе Таира скользнули нотки растерянности. - А тебе и не нужно ничего делать. – Лера вновь на него посмотрела. – Достаточно просто быть. В тусклом свете горящей в салоне лампочки их взгляды встретились и переплелись. Первой не выдержала Лера. Отвернулась. - Что ж, тогда тем более сам бог велел исправить то, чему невольно поспособствовал. - И, конечно, ты не станешь на этом пиариться, – саркастически бросила Лера. - Намеренно не стану, – на полном серьезе ответил Таир. А потом у него снова зазвонил телефон. На этот раз Лера внимательно вслушивалась в разговор. Осознав это, Таир скосил на нее взгляд. Постучал по рулю длинными пальцами и… перевел вызов на громкую связь. - … он двигается за город. - У них там дом. - Нет. Они едут в западном направлении. - Не знаешь, куда он направляется? Лера отрицательно покачала головой. Оцепенение возвращалось. И холод, и тревога за сына. Что ему сказал Исаев, когда забрал с собой? - Лера, в западном направлении расположен аэропорт. Вы уже подали в миграционную службу бумажку о запрете выезда сына с отцом? Могла ли она себе позволить делиться с кем-то такими подробностями? - Да. Юля посоветовала мне это сделать первым делом. - Хорошо. Значит, одной проблемой меньше. Всего одной… А сколько их еще? Сколько? Лера сжала кулаки, так что острые ногти едва не вспороли кожу. Физическая боль немного притупила душевную. Отрезвила, вернула способность мыслить. Но обуздать скачущие, как блохи, мысли, порывы… было не так уж просто. Присутствие Таира усиливало тревогу в сотни раз. Ей бы избавиться от его общества, но каким-то непостижимым образом рядом с ним ей было не так страшно. Страх притуплялся, по крайней мере, давая дышать. - Куда мы едем? - К тебе. Ты выглядишь измученной. Тебе не мешало бы отдохнуть. Лера огляделась и поняла, что они действительно едут в нужном направлении. И тут ее озарило. - Так, значит, это твои люди за мной следили? Таир переключил скорость и искоса на нее взглянул. - Не следили. Приглядывали. По мнению Леры это было одно и то же. Но она не стала зацикливаться на его словах. Ей было о чем переживать и без этого. Главное – Тёма. А с остальным она разберется потом. 10. - Я сам тут со всем справлюсь. Иди… переоденься. Таир настойчиво оттеснил Леру к двери и забрал из ее рук упаковку чая. Сам он давно уже избавился от пиджака, бабочки и, вынув запонки, закатал до локтей рукава рубашки. Лера растерянно опустила взгляд, кажется, даже не понимая, чего он от нее хочет. На столе рядом мигнул телефон. Она встряхнулась и схватила трубку. Из разговора стало понятно, что опять звонит её адвокат. Вот уже во второй раз, с тех пор как они пересекли порог дома. Таир так и не понял, согласилась ли она принять его помощь. Или решила действовать сама? По факту ему было на руку, то что Исаев начал действовать резко. Но… почему-то сейчас он думал совсем не об этом. - Ну, что? – уточнил он. - Пока ничего, - Лера отвернулась. - Пойду и правда переоденусь. Он поймал Леру за руку, когда та проходила мимо, и задержал её ладонь в своей. - Я не из праздного интереса спрашиваю. Мне нужно понимать, что вы собираетесь предпринять. Чтобы действовать сообща. Раз уж ты решила тоже включиться. - Господи, Таир… Ты себя слышишь? Это мой сын! Ты же не думаешь, что я буду сидеть сложа руки, пока чужой мне человек что-то пытается сделать? «И пытается ли?» – этот вопрос не прозвучал. Он безмолвно повис между ними в воздухе, делая его морозным и колючим. Она ему не верила. И это было оправдано. Умом он понимал, почему так случилось. Пришел через столько лет, в самый тяжелый момент, протянул руку помощи… В ситуации, которая – она права – была ему более чем выгодна. Если бы Таир решил как-то ее использовать. Другой разговор, что чем дальше, тем сильней сомневался в том, что ему это нужно. И эти непонятные чувства путали ему все карты. Он как будто сам уже не понимал, зачем здесь. А еще эти ее: - А тебе и не нужно ничего делать. Достаточно просто быть. Что она хотела этим сказать? Он разжал пальцы. Лея тут же вышла. Провожая ее взглядом, Таир достал телефон. Уговор был, что ему позвонят, как только появятся какие-то новости. И смысла дергать людей самому не было никакого. Но неизвестность нервировала. А еще вид ее совершенно больных глаз. Таир вдруг вспомнил, как однажды поклялся, что сделает всё, от него зависящее, чтобы никогда больше не видеть их такими. Как-то в октябре они, по уже сложившейся традиции, пошли с Леей проведать своих собак. Из-за занятий в школе им не так уж часто приходилось делать это в будни, но на выходных они пропадали на старой даче дни напролет. Играли со щенками под ленивым взглядом их сытой мамаши, исследовали дом, гадали, кем были люди, которые жили в нем в старину, а однажды даже вскарабкались по водостоку на второй этаж. Конечно же, на спор. От страха кружилась голова. Таир сложил руки лодочкой и заглянул в окно. А то под его весом вдруг поддалось и открылось. - Пойдем? – от предвкушения его темные глаза сверкали. - Не хочу! Вдруг там приведения… - шепнула Лера, с опаской косясь то вниз, то в окно. Деревянный карниз был древним и шатался при каждом крошечном шаге. Но дерево вроде бы оставалось прочным. - Тогда жди меня здесь, трусишка. Таир пролез в окно, и, конечно, Лея, подхлестнутая его словами, потащилась следом. Оглянувшись, Таир хмыкнул. Он знал, что так будет. Было непонятно, как так вышло, что до той старой дачи не добрались мародеры. Стекла в окнах и те были целыми, хоть и покрытыми грязью. Впрочем, грязи хватало везде. Внутри было ужасно пыльно, по углам гирляндами свисала паутина. Но опять же, эти детали вспомнились, лишь когда он повзрослел, а тогда он видел что-то совсем другое. Необычную круглую спальню, расположенную в башенке. Окна – куда ни посмотри. На противоположной стене у двери – бархатный гобелен с оленями. Кровать – с железными пружинами и кованым изголовьем, куча расшитых вручную пожелтевших от времени подушек… Небольшой дубовый секретер с кучей ящичков и люстра с бахромой. Что за дача без такой люстры? - Ух ты! - Красиво… Только холодно очень. На улице было намного теплей. Уходили, как и зашли – через второй этаж. Нехотя. То и дело оглядываясь. И вот, спустя три недели, когда они пришли на дачу в следующий раз, все изменилось. Стекла на шикарной опоясывающей дом веранде были разбиты. А входная дверь обуглена снизу, будто кто-то ее пытался поджечь. Таир оглянулся. Лера попятилась. Он чертыхнулся под нос, совсем как взрослый. И тихонько позвал: - Белка! Кефир… Он звал их и звал, но никто из собак не выбежал им навстречу. В какой-то момент к нему присоединилась Лера. Её голос звенел. Как хрусталь, который так любила мама. Таир безошибочно определил, что она едва сдерживает слезы. И читающиеся в глазах вопросы. Будто боится услышать ответ. Или не хочет… - Белка! Кефир! Жанка… Тайсон! Да где же вы? Когда на пожелтевшей траве Таир увидел бурые пятна, то сразу понял, что это. Хотел Леру увести. Не дать ей увидеть, но было поздно. Она закрыла ладошкой рот. Да так и стояла, глядя на землю, а из ее синих, как летнее небо, глаз катились огромные-огромные слезы. И скатываясь по подбородку, падали в сырую после очередного дождя порыжевшую за лето траву. Ветер играл в ее волосах и бросал откуда-то сверху бурые цвета запекшейся крови листья. - Это люди? - Да нет же! Ты что? Звери! Тут лес на многие километры… Я буквально вчера слышал, как выли волки. А ты? Лера слизала слезы с губ. Изящным жестом вытерла нос. Скосила взгляд на битое стекло, усыпавшее все кругом. Все она понимала. И то, что он пытался ее обмануть, и то, от чего этой ложью хотел ее уберечь… Каким-то образом понимала, но сделала вид, что поверила. Как… откуда в восьмилетней девочке была такая необычная мудрость? Он не знал. Но понимал, какая она особенная. И сердце замирало. Вдруг Лера оживилась. Нахмурила брови. - Ты слышишь это? - Нет… - Т-ш-ш-ш… Да вот же! Ну? - Кто-то скулит! Но Лера его уже не слушала. Она бежала на звук, не разбирая дороги. С трудом пробираясь через заросли разросшегося малинника. - Тайсон! Тайсон, мой хороший… Мой здоровяк… - упала перед ним на колени. - Кажется, у него что-то с лапой. Лера подхватила самого маленького и слабого из выводка щенка на руки. Тот радостно завилял хвостом и лизнул ее нос. Девочка рассмеялась сквозь слезы. Прижала палевый комочек к себе. - Мы не можем его здесь оставить, – решительно заявила она. - Твой отец не обрадуется, если мы его притащим. - Мы не можем его оставить на растерзание диким зверям! – повторила Лея. Тогда она еще не знала, что самый дикий зверь – её отец. Выходит, он не справился с тем давним обещанием? Нарушая невеселый ход его мыслей, у Таира зазвонил телефон. - Да? - Он остановился в одном из коттеджных поселков. Мальчик с ним. Выглядит спокойно. Смеется. Ждем отмашку. - Я сам ее жду. Хотелось прежде поговорить с Важаевым. Но тот на яхте где-то посреди Эгейского моря. Черт… - А остальные? - А остальные там ничего не решают. - Не беспокойтесь. Мы приглянем за мальчиком, пока все не решится. Дверь в кухню открылась. Вернулась Лея. Теплый вязаный свитер от высокого горла и почти до колен. Джинсы. Теплые носки… Она мерзла. А он, погрузившись в воспоминания, даже не приготовил чай. - Держите, если что, в курсе, – бросил напоследок в трубку. Пока он барахтался в своих мыслях, вода остыла. Таир включил чайник заново и прямо в чашку насыпал заварки. - Они остановились в одном коттеджном поселке. Мальчик чувствует себя хорошо. Думаю, сейчас не стоит рисковать и забирать его. Он может испугаться. - Его зовут Артем. - Что? - Моего сына зовут Артем. У него есть имя. Конечно. Таиру это было известно, поэтому он не сразу понял, к чему её замечание. И только потом дошло, что он действительно избегал называть сына Леры по имени. Черт его знает, почему? Не потому ли, что так он становился реальнее? Чайник щелкнул. Таир отвернулся, чтобы налить кипяток. - Послушай, я не хочу быть невежливой, но разве тебе не пора домой? – спросила Лея, усаживаясь за стол и поджимая под себя ноги. - Да нет. Я не тороплюсь. Тебя беспокоит то, что я рядом? – спросил, ставя перед ней чашку. Лера вздрогнула. Чуть приподняла подбородок, не мигая глядя ему в глаза: - Меня беспокоит только мой сын, – и отвернулась. Что ж… И это справедливо тоже. Он ничего другого не ждал. Только испугался за неё неожиданно сильно. И за мальчика этого, совершенно чужого мальчика. Стыдно стало, что он не подумал, чем его появление может обернуться для них. Сел напротив. Стол совсем небольшой. Чем-то напоминающий стол в их квартирке над гаражом, за которым они часто засиживались за уроками. И ощущения совсем те же. Безмятежность и покой, несмотря ни на что. Так правильно, но от того еще более странно. Не в силах усидеть на месте, Уваров встал. И ее настороженный взгляд снова метнулся к нему. - С ним все будет хорошо. Обещаю. Она, может быть, только поэтому его не гнала… Чтобы кто-то сказал ей это. Не осознавая того, что делает, Таир ласково пригладил ее волосы. Лея болезненно скривилась, а он, похолодев, уже внимательнее прошелся пальцами. - Прекрати! - Что это? - Ничего! Убери руки… Мотнул головой. Одной рукой надавил ей на плечо, чтобы она не дергалась, а другой продолжил свое исследование. - Это он? - Я же сказала! – Лея все же умудрилась оттолкнуть его ладонь. Да он и не противился, опасаясь добавить ей боли. – Не надо было тебе приходить на этот чертов бал. Все было хорошо, пока ты не пришел. А теперь? Господи… - она с усилием провела ладонями по лицу. - Я даже не знаю, что теперь… Чувствуя, как в нем закипает что-то черное, страшное… закипает и рвется наружу, Таир отвернулся к холодильнику. Открыл дверь, дернув за ручку так, что та чуть было не осталась в его руаках. В пустой морозилке не было ничего, кроме одного единственного окорочка. Оставшегося, наверное, еще от предыдущих хозяев. Таир достал его, обмотал полотенцем и настойчиво ей протянул. - Приложи. Станет немного легче. Чертовы руки дрожали. Как тогда, в детстве. Когда на него иной раз находило, оттого что она так близко. И от непонятных чувств начинало жечь где-то в области сердца, отчего каждый вдох давался с трудом. Будто бы через силу. Вот и теперь… Со свистом. - Спасибо. Царственный кивок. И взгляд еще более настороженный, хотя куда уж… Наверняка он ее пугал. Своим диковатым видом. Странной реакцией на ее боль. На то, что с ней посмели такое сделать. Потому что посторонний человек просто не может так реагировать. Так почему его буквально корежило? Только ли от осознания того, что кто-то посмел так обойтись с женщиной, и что он невольно к этому подтолкнул? - Когда он успел? Лея повела плечом. - Неважно. Тогда я тоже сглупила. Весь вечер - одна большая ошибка. Чем я вообще думала? - Что значит - сглупила? - Позволила Дмитриевне вмешаться. Если бы не это – Тёма был бы здесь. Таир опешил. Вспомнились слова отца. О том, что она – жертва. - Ты шутишь? - Нет. Его нельзя было провоцировать. - Ты сама говоришь, что Дмитриевна тебя защитила. Это она-то провоцировала? - Она – нет. А ты? – ее длинные ресницы затрепетали, веки поднялись. И Лера вновь уставилась на него тем самым уставшим неживым взглядом. Самым тошным было осознавать тот факт, что в чем-то она была права. - Да откуда же мне было знать, что он появится? Я с тобой хотел поговорить. Только это было важно. - Ага. Ты хотел предложить помощь. Потому что тебе это выгодно, - так и не сумев скрыть горечь, прошептала Лера. Так странно… Лера тысячу раз представляла, как он, осознав свою ошибку, вернется. Она вновь и вновь прокручивала в голове, как это будет, что ему скажет, но никогда… никогда не думала, что это будет так… буднично. А потом она и вовсе запретила себе думать. И мечтать. Потому что её мечты никогда не сбывались. Телефон зазвонил, когда повисшая между ними тишина стала едва выносимой. Лера покосилась на экран. Дрожащей рукой взяла трубку. - Ты спятила?! Какой в тебя бес вселился? Я только что добрался до цивилизации, и что я первым делом узнаю? Что моя единственная дочь выставила себя на посмешище! Ты видела, сколько просмотров на том гребаном ролике?! Значит так, ты сегодня же запишешь опровержение. Я поговорю с Пашей… - Нет. - Что ты сказала? Здесь такой балаган, что я ни черта не слышу! - Я ничего не буду записывать, папа. А если ты так переживаешь о карьере своего Паши, свяжись с ним и заставь вернуть мне сына, которого он сегодня выкрал. Не то я дам ход сам знаешь чему. Не вынуждайте меня идти на крайние меры, потому как, видит бог, я пойду на все. 11. За окном, куда она пялилась, чтобы не смотреть на Таира, было темным-темно. Окна в доме напротив давно погасли, и казалось, будто откуда-то сверху кто-то пролил чернила. Только если посмотреть вниз – картинка менялась. Земля была сплошь покрыта белым. И это белое проступало даже сквозь вязкую черноту. Тьма и свет слились. Все как в жизни. - Уже поздно, Лея, иди спать. Если будет какая-то информация, я тебя разбужу. Лера медленно повернулась на звук его голоса. Посмотрела в глаза. В голове кружили миллионы вопросов. И все они требовали настолько сложных ответов, что ей было гораздо проще вообще о них не думать. Хотя бы пока. Чтобы в порыве слабости опять себе не придумать то, чего нет и близко. Лера послушно встала, не анализируя, как будет спать он сам и где… Прошла в свою спальню и, в чем была, упала на кровать. Нет, она даже не надеялась, что уснет – эта ночь будет бесконечной, она знала – просто не хотела спорить. И сидеть там, в кухне, рядом с ним, тоже не хотела. Почти что сломленная. В бок что-то впилось. Оказалось – книга. Собрание сказок в красивом твердом переплете, которые Лера читала сыну. Она читала сказки Тёмке каждый раз, когда тот ложился спать. Хоть сама их и ненавидела за лживость. Нет, ну, а что? Разве вы сами не замечали, что сказки врут? Они учат нас, будто добро всегда защищается, а зло атакует. Мы принимаем это за аксиому, а потому далеко не сразу понимаем, что зло гораздо коварней. Оно… соблазняет. Оно обхаживает тебя. Зло притупляет все твои страхи. Чтобы потом, когда ты расслабишься, ударить в самое уязвимое место. Сейчас Лера была уязвлена, как никогда. И если она была готова к тому, что могут предпринять Павел и отец, то Уваров… для нее оставался темной лошадкой. Соблазн ухватиться за его предложение помощи был так велик! Ведь когда тебе больше не за что держаться – ты начинаешь машинально хвататься за все, что под рукой. За стакан ли, за другого ли человека – неважно. Это все об одном. Человеку нужны якоря… Тёмка, где же ты? Все ли с тобой хорошо? Она поежилась. Нащупала за спиной одеяло и накрылась с головой, в отчаянной попытке согреться. Поплакать бы… выпустить напряжение хоть немного. Но слез не было. Они заледенели в слезных каналах, так и не пролившись. Леру охватило странного рода онемение. Она прижала книжку к животу и надрывно застонала. Где-то вне кокона ее одеяла послышался легкий шорох. - Ты спишь? - Нет. - Мне прислали несколько фото, я подумал, что ты можешь захотеть их увидеть. Лера резко села, выбралась из-под одеяла и выхватила из рук Таира телефон. Фото были нечеткими, снятыми с приближением. Но Тёмку и Исаева она узнала. Её малыш улыбался… - Спасибо, – прошептала она, возвращая трубку в руки Уварова. - Я могу тебе переслать, если хочешь. Лера кивнула. - А что с Важаевым? - Жду, когда он выйдет на связь. Все остальные уже поставлены на уши. - Постой… - вдруг сообразила она. - А как ты им объяснил свой интерес? - А я ничего и не объяснял, Лера. Я поставил их перед фактом. Или он отдает тебе ребенка, или… - Или что? - Или я сделаю все, чтобы с ним разделаться. Если эти ребята, конечно, не сольют его раньше. Ты же знаешь, как это работает. Сейчас он для них - как чирей на заднице. Уверен, Важаев уже сам не рад, что на него поставили. – Таир качнулся с пяток на носки, сунул руки в карманы и тихо добавил: - Ну, я пойду. Спи… Она была благодарна Таиру за то, что он так и не посмел спросить, как она вляпалась в Павла. О том, что именно вляпалась, до того, как она подала на развод, знали немногие. В основном, слуги. И отец… На мнение слуг ей было плевать. А вот папе… Лера долгое время пыталась угодить. Заслужить любовь того, чья любовь ей должна была принадлежать безусловно, по праву рождения. Даже ненавидя его всем сердцем, она все равно искала в нем одобрения. А не находя – пыталась заслужить одобрение мужа. Такие вот парадоксы. Отец был не всегда плохим. Люди вообще не бывают абсолютно плохими. Да, он обращался с матерью, как с грязью, ему были присущи вспышки злобы и неконтролируемой агрессии. Но когда он хотел, когда дела шли в гору, и у него было хорошее настроение, он умел произвести впечатление. Он в себя буквально влюблял… Редко, но точно в цель, он будто приоткрывал занавес и демонстрировал эту лучшую часть себя. И только ради того, чтобы снова ее увидеть, чтобы еще хоть раз почувствовать исходящее от него тепло… они с мамой на многое закрывали глаза. - Жаль, что я не могу с тобой пойти, – насупил Таир темные брови и еще раз с сомнением посмотрел на завернутого в его куртку щенка. Кроме его отца, никто им этого не озвучивал, но он сам понимал, и понимала Лея, что взрослым не нужно знать об их дружбе. Как будто это можно было скрыть… - Может быть, его нет дома, - Лея закусила губу. - И что? - Я его спрячу! - Не самая лучшая идея. - Ты прав, - согласилась Лея со вздохом и подняла решительный взгляд к светящимся окнам. – Ну, я тогда пойду. Уже поздно. Папа будет ругаться… А нам это сейчас меньше всего надо, правда, Тай? Лера забрала из рук Таира щенка и медленно поднялась по ступенькам крыльца. Было страшно. У нее даже в животе крутило. Ладошки вспотели. Она остановилась у двери и, помедлив, по очереди отерла их о джинсы. Прежде чем решительно толкнуть дверь. И тут же удивленно распахнула глаза – смех в их доме звучал нечасто. А уж мамин… Лера ускорила шаг. Переступила порог гостиной, чтобы пораженно замереть у стены от удивительной, открывшейся ее глазам картины. Мама с папой танцевали. Играла музыка. Он что-то шептал ей на ухо, наклонив голову, и улыбался. Лера не слышала, что… Да и вообще это было неважно. Главное, что именно эти слова делали ее маму счастливой. А не таблетки… Лера сглотнула ставшую вязкой слюну. Неосознанно крепче сжала руки на груди. Тайсон возмущенно взвыл, отец резко обернулся. - Лера? А это кто? Ей было почти до слез обидно, что она им помешала. Но в то же время… господи, как она хотела быть с ними там. В этом танце. - Это – Тайсон. - Я же говорила тебе – никаких собак, милая! – мягко заметила мама. - Папе это не понравится. Ты же знаешь! Ну, вот! Она все испортила. Когда все только-только начало налаживаться… Лера разрывалась между желанием угодить родителям и своими чувствами к псу. Он смотрел на нее влюбленными шоколадными глазами, и не было в них ничего, кроме щенячьей преданности. - Я знаю… он непородистый, но можно… можно я его оставлю? Пожалуйста, папочка! Я буду с ним гулять. И за ним присматривать… Я все что угодно буду. Пожалуйста, можно? Её голос становился все тише, и в конце от слез уже было не разобрать слов. - Ну-ка, дай я на него посмотрю! – неожиданно потребовал отец. Оставил маму, напоследок жарко поцеловав ей руку, подошел к дочери. Не решаясь поднять взгляд, Лера уставилась на носки туфель отца. Ее руки так и норовили сжать щенка сильней, будто защищая. И от этого ей приходилось то и дело себя одергивать. Когда отец протянул руки, чтобы забрать Тая, Лера едва заставила себя разжать пальцы. - Не породистый, говоришь? Ну, и черт с ним! Знаешь, что породу формирует? Нет? Обстоятельства. А гены тут ни при чем. - Так я могу его оставить? – не веря своим ушам, переспросила Лера. Вскинула на отца потрясенный взгляд. Ей как будто прямо сейчас вручили ключи от рая. Так неожиданно, что от облегчения у нее подкосились ноги. - Оставляй! - Спасибо! Спасибо! Спасибо! Ты лучший папа на свете! Лера бросилась в объятья к отцу, бедняга Тайсон вновь заскулил. Отец поставил его на пол и чуть хлопнул под зад ладонью, подбадривая. А потом подхватил Лею на руки и подбросил к потолку. Она восторженно заверещала. Совсем как маленькая, хотя уже была большой. А потом они танцевали… все вместе. Как она и мечтала, стоя одна в дверном проеме. Это был, наверное, самый счастливый день её детства. Такая красивая мама смеялась, отец сыпал шутками и то и дело останавливался, чтобы ее коснуться или поцеловать. Лере хотелось, чтобы этот вечер никогда не заканчивался, но всему хорошему приходит конец. Ее отправили спать… И мама даже прочитала ей сказку, хотя Лера и не помнила, чтобы она когда-нибудь это делала. А потом, когда все уснули, из спальни родителей еще долго доносились странные звуки. И даже они были новыми и счастливыми. Смех. Их тихий шёпот. Вздохи, странный стук, будто они посреди ночи взялись переставлять мебель, и стоны. Из-за чего Лера решила, что мама заболела. Недаром ее щеки начали гореть еще в гостиной. Удивительно, с какой легкостью дети отпускают прошлое. Как легко крохотная искорка разжигает пожар надежды в их маленьких сердцах. Тогда она решила, что все плохое осталось позади. Она жестоко ошиблась. Ну, вот и зачем она об этом вспомнила? Лера села на постели. Надавила пальцами на глазницы и держала, пока картинки прошлого не отступили. Прислушалась к тишине, которая не была абсолютной. Где-то в глубине квартиры с кем-то говорил Таир. А совсем рядом, под подушкой, гудел телефон. Снова звонил отец… Она не брала трубку. Теперь уж было плевать, что он скажет. На все плевать. Лера больше не хотела жечь себя, в попытке растопить чье-то сердце. Это путь в никуда. Идиотская модель поведения, которую она переняла в детстве. И от которой ради сына пыталась избавиться сейчас. Сломав себе хребет. Ничего – как-то справится. Ввинтит шурупы в позвоночник, заштопает нитками дыры, зацементирует бреши… и пойдет дальше. Лера хихикнула, представив, в какой шок привели отца ее последние слова. Она всегда была такой покладистой… А потом ей послышалось, что хлопнула дверь. И сквозняком повеяло. Она медленно встала. Может быть, показалось? Тихо, на пальцах, прошла через коридор. - Таир… Произносить его имя вслух было так странно. И так… привычно одновременно. Лера заглянула в кухню – никого. Бросила взгляд на часы – куда он делся? Решил вернуться домой? Тогда почему ее не предупредил? В конце концов, на этот раз она бы не умоляла ее не бросать. Она бы не унижалась… Не зная, что ей делать дальше, Лера скатилась по стене на пол. Ей оставалось только ждать, но как раз это и было самым сложным. А потом на площадке послышался какой-то шум. Голоса… Лера вскочила и замерла, широко распахнув глаза. Дверь открылась. Первым в квартиру вошел Тёмка, следом – Таир. - Артем! Она опять упала на пол, на колени… Не хотела того, не хотела его напугать, но, не сумев сдержаться, что есть силы сжала его в руках. - Ну, мам! Мне же больно! И я поел… сейчас лопну весь. - Прости, - засмеялась Лера, всхлипнула… Держись, держись, твою мать, держись! Но как? Когда от облегчения рвет на ошметки. И чувство такое, что ее простреливает током. Разряд – и сердце снова бьется. - Он всю дорогу спал, заявил парням, что хочет есть, - Таир выглядел как будто сбитым с толку. Впрочем, Лера была так счастлива видеть сына, что этого не заметила. Она вообще ничего не видела. Только его мордашку. Без тени беспокойства на лице. Трясущимися руками, так и не встав с колен, Лера помогла сыну снять куртку. Стащила его ботинки, шапку и размотала шарф. А потом провела пальцами по голове, ероша взмокшие волосы. - Лер, на пару слов… Лера подняла голову и непонимающе уставилась на Таира. Она была ему ужасно признательна за все. И плевать на то, какую за это придется заплатить цену. Но сейчас она не могла оторваться от Тёмки. Зачем он ее отрывал? - Давай не сейчас? - Это важно. Лера покосилась на сына. Это она за такую длинную ночь чуть было с ума не сошла, а Тёма… он же не знал ничего. А потому, пройдя через комнату, щелкнул пультом от телевизора, будто ничего не случилось, и только тогда начал снимать штаны. - Лер, Исаев не отдавал сына… Мои люди… как бы сказать? Забрали его, когда Павел уже под утро вышел в бар. - То есть ничего не решено? - Пока… не решено, – подчеркнул Таир. Лера растерла виски. Если так, то ее кошмар не закончился… И что же делать? - Здесь оставаться небезопасно. - Понимаю… Что ж… Похоже, нам придётся съехать. - Я хотел тебе предложить пожить у меня. Это за городом. В глуши. Да и никто не подумает тебя искать в моем доме. 12. В приоткрытую форточку прокрались звуки приближающегося внедорожника. Сначала робко. Так, что он, может, и не услышал бы их, если бы всю ночь не вслушивался в тишину. Артур сжал руки на подлокотниках своего кресла и медленно-медленно встал. Позвоночник прострелило. Занемевшие ноги не слушались. Ему потребовалось несколько секунд, пара глубоких вдохов, чтобы, совладав с болью, сделать шаг к окну. Из кресла ни черта не было видно. Первым из машины вышел его сын. Его гордость. Все, что у него осталось. Он обошел внедорожник, открыл пассажирскую дверь, помешкал. Что-то сказал и протянул руку, помогая выбраться женщине. - Твою ж мать, - выругался Артур. Жадно уставился на спутницу сына. Уварову-старшему было чуть за шестьдесят. Но после определенных событий здоровье его пошатнулось. И подводило все сильней с каждым годом. Только зрение оставалось острым, как в юности. Даже с такого расстояния он мог рассмотреть Леру в деталях. И в очередной раз поразиться тем, как она похожа на мать: та же кукольная хрупкость, тот же рост… Поворот головы, высокая линия скул, походка. Он покачнулся, сраженный этой невозможной схожестью. Одно дело - видеть Леру по телевизору, и совсем другое - вот так, живьем. Запись не передавала всей картинки полностью. А сейчас… сейчас он будто вновь перед собой видел ту, которую теперь мог встретить лишь на небесах. Артур вжался ладонями в подоконник. Перенес вес тела с ног на руки, потому как стоять с каждой секундой становилось все сложнее. Тряхнул головой, но было поздно. Воспоминания, которые он отгонял, как лев шакалов, вырвались из-под узды. Он был слишком старым львом. Гиены побеждали… Ирину Калинину он впервые увидел где-то через неделю после того, как возглавил охрану ее мужа. Невысокая. Худенькая. Тихая, словно привидение. Она не была ему представлена, но, встретив в коридоре, не испугалась и, кажется, не удивилась даже. Скользнула по нему расфокусированным взглядом, будто он был пустым местом, и, покачиваясь, пошла дальше. Благодаря рассказам своих новых подчиненных Артур уже знал, с чем имеет дело. Да только одно дело знать, и совсем другое - увидеть это собственными глазами. Теперь поставленная перед ним задача – не допускать к Ирине посторонних, которые запросто могли пронести дурь в дом, казалась Артуру вполне оправданной. У Ирины существовал один единственный легальный дилер. Ее психотерапевт. Он следил и за ее душевным состоянием, и за тем, чтобы та не превышала положенную ей дозу антидепрессантов. - Что ее так подорвало? – спросил он как-то у бывшего альфача, который работал в семье уже несколько лет. - Подорвало? Да я тебя умоляю! С жиру баба бесится. Ведь ни дня в своей жизни не работала. Ребенка - и того бросила на нянек. Хозяйство – на слуг. А потом пошло-поехало. Но ведь у медали всегда две стороны. Артур понимал, что у Ирины была своя правда. Он сам не понял, когда стал к ней приглядываться в попытке ее узнать. И зачем ему вообще это было нужно? Что на него нашло? Как он - взрослый, битый мужик, вдовец… потерял голову? Колени подкосились, возвращая Артура в реальность. Но прежде чем упасть в кресло, он успел заметить, что из машины вышел еще и маленький мальчик. Спустя пару минут дом наполнился голосами. Артур выехал в коридор. Когда Таир купил эту дачу, его отец уже не мог обходиться без коляски, и все здесь было сделано так, чтобы он мог без проблем передвигаться на ней по дому. Недостижимым для Артура оставался лишь второй этаж. Там располагались спальня Таира и гостевые. - А здесь живут привидения? – спросил светловолосый мальчонка, задрав голову, оглядываясь по сторонам. - Конечно, нет. Здесь живу я с отцом. А вот и он – знакомьтесь. Артур Сергеевич. Мой папа. А это – Артем. Леру ты знаешь. Он знал. А теперь, вот, не мог отвести от нее взгляда. Ну, ведь совсем, как мать. Он ее любил. Он ее ненавидел. - Здравствуйте, Артур Сергеевич. Надеюсь, мы вас не сильно потревожим. А вот это как сказать. Они уже потревожили! Да так, что он теперь не скоро успокоится и обуздает ожившие чувства. - Никаких тревог, Лея. Будь, как дома… - вместо Артура ответил Таир и предостерегающе сжал руку отца. Так он ясно давал понять, что не потерпит его вмешательства. Его взрослый… маленький сын. Он был ослеплен. Он совершенно не понимал, куда вляпался. И как рискует, отдавая сердце в руки чужой женщины. Лера, как и сын, задрала голову и осмотрелась. Недоверчиво покачала головой. Провела ладонями по лицу… Артур долго отговаривал сына от покупки этой развалюхи. Он не мог понять, зачем ему нужна эта полуразрушенная дача, которая к тому же находилась так близко к старому дому Калининых. Да только Таир все равно поступил по своему, и лишь теперь, глядя на странную реакцию Леры на этот дом, понял, что тот был частью их общего прошлого. А может, чего-то большего… - Хочешь здесь все посмотреть? – небрежно поинтересовался Таир. Лера вздрогнула. Отрицательно мотнула головой: - Потом. Если можно, я бы хотела поспать. Тёме тоже пора отдохнуть, так что он вам не помешает. - Тогда поднимайся в спальню в башне. А я за вещами схожу. Смущенным движением Лера растерла бедра. - В башне? Мы будем спать в башне? – изумленно распахнул глаза ее сын. - Угу, – кивнул Таир. - Лера, дорогу помнишь? Артур слишком хорошо знал своего сына, чтобы не заметить его легкого замешательства. Казалось, будто он только теперь сообразил, что Лера бывала здесь не единожды. Лера кивнула. Взяла в руку ладошку мальчишки и пошла в сторону лестницы. Артур дождался, пока она исчезнет из вида, прежде чем обратиться к сыну: - Что это все означает? Тот беспечно повел плечами: - Лера поживет у нас. Исаев совсем спятил. Пытался отобрать малого. Так что ей нужно где-то пересидеть, пока ему не вправят мозги. Важаева нет в стране, так что… все усложнилось. - Я против этого, Таир. - Ну, что ж… Тогда ты можешь пожить в городской квартире, – ответил тот жестко и пошел к двери. Артур стиснул челюсти. Желание заорать было почти непреодолимым. Глупый! Хотя и взрослый. Да только что он знает о жизни? О женщинах? Он думает, будто понял, что им, проклятым, нужно? Или действительно не понимает, что так и не слез с крючка? Словно почувствовав его немой крик, Таир обернулся. Растер покрытую щетиной щеку. Обычно он не позволял себе такую небрежность. А тут, понятно, ему не до бритья было. Он Лею из дерьма вытаскивал. Он повторял ошибки отца… - Послушай… Я знаю, смерть мамы тебя сильно подкосила. Ты отгородился от чувств, опасаясь новой боли, но… Господи, пап, сейчас ведь речь не об этом. У меня самый что ни есть шкурный интерес. Все оно так… Только один нюанс. Не в его матери было дело. Не в умершей дочке. Их смерть только надломила Артура. А хребет (и в прямом, и в переносном смысле) ему сломала любовь совсем к другой женщине. Чужой… слабой… зависимой женщине. Той женщине, чья дочь повторяет ее судьбу. А Таир, стало быть, его. Отцовскую. Наступает на те же грабли. Рассуждая о чувствах, Таир не понимал, насколько разными они бывают. О чем говорить, если он пока их в упор не замечал? А между тем ему уже нужно было бежать без оглядки. Пока это болото не засосало его с головой. Пока он не захлебнулся зловонной болотной жижей. Пока еще можно спастись и не потерять себя в этой не имеющей дна трясине. Он сам, вот, не спасся… Его никто не предупредил. Возможно, если бы кто-то умный рассказал ему о психологии женщины-жертвы, предостерег, он бы, скорее всего, прислушался. А тут ведь как вышло? Он погружался в Ирину, в бушующий мир ее страстей постепенно. Просто однажды отметил, какие у нее красивые ноги, потом перекинулся парой ничего не значащих на первый взгляд слов. И вдруг понял, что она гораздо глубже, чем о ней принято думать, и гораздо-гораздо несчастней. Анализируя потом все, что тогда случилось, Артур пришел к выводу, что в силу своего идиотского характера не мог не клюнуть на возможность её спасти. От мужа. От самой себя… Рядом с ней включались все его механизмы защитника. К тому же Ирина намеренно его провоцировала. Провоцировала именно мужское. Каким-то шестым чувством уловив его интерес, она стала поощрять его. Долгим взглядом из-под ресниц. Касанием, заставляющим его, взрослого умного мужика, краснеть от подступающего к горлу удушья. Ирина стала его наваждением. Он до сих пор не мог понять – это была игра? Она искала острых ощущений? Или действительно что-то к нему испытывала, хоть больная тяга к мужу и оказалась сильней? Артур даже не знал, хотела ли она, чтобы Калинин догадался об их связи. Понимала ли она вообще, чем это для него может закончиться? Или ее желание пробудить в муже хоть какие-то чувства (ревность ли, злость ли, хоть что-то) было таким сильным, что ни на что другое ее не хватало? Господи, да ей даже на себя было плевать! Она ни о ком не думала… У Ирины были типичная психология жертвы, да. Но в то время об этом еще не кричали из каждого утюга. Откуда ему было знать, с чем он имеет дело? Он утопал в её нежности. Он терял голову. Он совершал одну ошибку за другой. Чтобы сблизиться, им понадобилась пара лет. Но что за человек её муж, Артур понял практически сразу… Дело было под Новый год. Его первый новый год в новой должности. Они уже расслабились – хозяин вернулся домой, поездок больше не планировалось, как вдруг разъяренный Калинин влетел в отведенный под охрану флигель. - Надо в офис! Быстро! – рявкнул он и выскочил за порог. Утвержденного маршрута на сегодня не было, путь не проверили. Артур нервничал, потому что так дела не делались, но видя состояние шефа, решил, что возражать ему будет себе дороже. Быстро собрал ребят и выскочил, чтобы лично еще раз проверить машину. Калинин как раз тоже вышел из дома. Следом за ним, весело тявкая, мчался пес. Забавный смешной щенок. Быстро вытянувшийся и еще, кажется, сам не привыкший к своим размерам. И потому неуклюжий до невозможности. Высунув язык от счастья, тот скакал у ног хозяина и совсем не обижался на его злые окрики. А потом как-то так все неудачно сложилось. Калинин поскользнулся на ступеньке, щенок с испугу ринулся куда глаза глядят, а получилось – прямо ему под ноги. И вот тут уже ничто не смогло бы предотвратить падание. Будущий, мать его, президент кубарем слетел с лестницы. К нему подбежал охранник, хотел помочь встать, но тот резко выдернул руку. Стоя на коленях, опустил голову. Так, не разгибаясь, вздохнул несколько раз. Виноватый пес подскочил к нему, лизнул… И уж этого Калинин не выдержал. Даже тренированные охранники не успели сориентироваться, когда он, подхлестываемый яростью, выхватил у одного из парней пистолет, снял с предохранителя и выстрелил. Как раз на глазах у выбежавшей проводить отца Леры. - Ну, что встали? Едем! – рявкнул Калинин. Почему он не уволился уже тогда? - А чудовища здесь есть? Артур вздрогнул и посмотрел на маленького мальчика. - Нет. Нет… милый мальчик. Здесь чудовищ нет. Но они к тебе гораздо ближе, чем кажется. Или ты уже знаешь об этом и потому боишься? - Почему ты ездишь на этой штуке? Потому что одно чудовище до меня добралось. - Потому что я уже слишком старый. - И ноги не ходят? - Нет, – чуть более грубо, чем следовало, ответил Артур и тут же, сам себя застыдившись, устало добавил: - Почему ты не спишь? - Не хочу. Прежде чем Артур сообразил поинтересоваться, чего же мальчишка хочет, открылась дверь. Волоча за собой чемодан, вернулся Таир. Судя по виду, тот тоже не ожидал увидеть в холле мальчишку. - Мама сказала, тебе пора спать. - Не хочу. - Почему? Ты не устал? - Нет. И там чудовища. Я точно знаю. Хотя дед, - мальчик покосился на Артура, - говорит, что их нет. Артура резануло это мальчишеское «дед». Он едва сдержался, чтобы снова не поправить парня. Потому что за ним внимательно наблюдал Таир. Тоже, видимо, не совсем понимающий, как вести себя с чужим ребенком. - Чудовища? Хм… Знаешь, я в ту комнату давно не заглядывал. Может, и правда там поселились какие-то монстры. Пойду их погоняю. Хочешь со мной? 13. Она проснулась, когда за окном стемнело. Потянулась, коснувшись пальцами ног кованой спинки кровати. Улыбнулась, еще не до конца придя в себя. Наслаждаясь теплом, которое дарило ей одеяло, и прохладой, проникающей в приоткрытую форточку. Стоп! Лера резко села. Перед глазами поплыло. Она диковато осмотрелась, не в силах поверить, что это правда. Та самая дача, тот самый абажур с бахромой. И кровать почти та же самая, только перина лучше. - Тёмка! Сынок… Никого. Лишь в тусклом свете ночника по комнате скользили тени. Точь-в-точь, как в детстве. Лера сползла с кровати. Бросилась к двери. Со старого бархатного гобелена на неё глядел олень. Она замедлилась, коснулась пальцами ткани. Все, как тогда. Знакомое, просто до дрожи. Если только себе позволить, можно запросто представить, что прошедших лет не было. Что все еще впереди. Любовь, счастье, радость… Тряхнув головой, Лера все же вышла из комнаты и пошла по лестнице вниз. Прошлое настигало ее, лезло из каждой щели, смотрело ей вслед… Зря она согласилась поехать с Таиром. Если бы не тот ужас, что ей довелось пережить, Лера бы сразу сообразила, что этого не стоило делать. Но в тот момент ей неважно было, куда бежать. И с кем. Главное, от кого. Внизу свет был еще более тусклым. Из гостиной доносились звуки работающего телевизора. Чтобы туда попасть, ей нужно было пройти через крытую веранду, которая теперь, примыкая к дому, была переоборудована в столовую. Хорошее решение. Значит, кое-что Таир все-таки изменил… Но еще больше сохранил неизменным. Зачем? Ответ был на поверхности. Такой невероятный и несбыточный. Лера остановилась, чтобы перевести дух. Отдышаться, решить, что делать дальше. В ее жизни все настолько стремительно менялось, что кругом шла голова. Она готовила себя, что так будет. Она настраивалась… но даже в самых смелых мечтах не могла представить, что в этот сложный период в её жизнь вернется Уваров. Она давным-давно перестала ждать его возвращения… И что он ее спасет, как всегда спасал, перестала ждать. После того, как отец пристрелил у нее на глазах Тайсона, Лера заболела. Просто вернулась к себе в комнату, легла в кровать и не вставала с неё целые две недели. Оказалось, это отличный способ привлечь к себе внимание. О Лере, наконец, вспомнили. У ее постели дежурила мать, и по несколько раз в день заходил отец, Нюра готовила ее самые любимые блюда, к которым, впрочем, она даже не прикасалась. К дому потянулась череда врачей. Да только никто из них не мог сказать, что же с Лерой случилось. Она просто таяла на глазах. Не помогло даже появление другого щенка, которого по поручению отца привезли ей из какого-то модного питомника. Отец был не всегда плохим, да… Но на щенка она даже не взглянула, а на следующий день его вернули заводчикам. Из черного марева небытия Леру смог вытащить лишь Таир. Он пробирался к ней в комнату под покровом ночи и сидел у кровати преданным псом. Отгоняя ее кошмары и страхи. Вырывал ее из их цепких лап. Сейчас даже странно, почему никто из взрослых не понял, что хуже всего ей приходилось ночью? Почему никто не додумался хотя бы оставить включенным свет? Не потому ли, что те были заняты лишь собой? Очередным выяснением отношений… Кто виноват в том, что случилось, больше, кто из них двоих худший родитель и больший псих. Более-менее Лера оклемалась лишь к весне... К тринадцатому дню рождения Таира. Доносящиеся из гостиной звуки резко стали громче. Будто кто-то нечаянно сел на пульт. Лера поймала себя на том, что, погрузившись в воспоминания, замерла у окна, ничего, впрочем, перед собою не видя. А там за окном луна… Серебрит скованные льдом деревья, отчего те кажутся припорошёнными звездной пылью. Когда Лера все же вошла в гостиную, Тёмка был целиком поглощен мультиками. Она подошла к сыну, села рядом с ним на диван. Уткнулась носом в макушку и, зная, что его терпения надолго не хватит, практически тут же разжала руки. - Выспалась? – раздался тихий голос. Лера вздрогнула, хотя думала, что готова и увидеть его, и услышать. Но ни черта. К этому просто нельзя было подготовиться. - Да. Спасибо, что приютил. – Ей даже пришлось откашляться, чтобы выдавить из себя эти никому не нужные благодарности. – Мы съедем, как только я найду новое жилье. - Можешь не торопиться. - Не хочу тебе мешать. - Впереди Новый год. Вряд ли сейчас ты найдешь много желающих сдать квартиру. Таир, конечно, прав. Но… Лера просто не представляла, что ей делать. Ее жизнь все больше походила на бред больного воображения. Такого просто не могло быть. Может, ей все же передались по наследству нервные расстройства матери? Это все объяснило бы. Теперь, когда напряжение отпустило, когда она более-менее выспалась, и мозг отдохнул, к ней вернулась способность мыслить критически. Лера тяжело выдохнула. Осмотрела гостиную… выигрывая немного времени, но, так ничего лучшего и не придумав, бросила: - Знаешь, наверное, нам нужно поговорить. - Спрашивай, - развел руками Уваров. - Зачем ты купил этот дом? - Не знаю. Он мне всегда нравился. Что ж… По крайней мере, он не стал врать, что его покупка связана с дорогими его сердцу воспоминаниями. Лгуном он не был. А вот она была полнейшей дурой. Потому что до сих пор его предательство отзывается в ее душе острой, вспарывающей швы души болью. - Ну и как ты собираешься использовать мой развод? - Не думаю, что мне придется как-то его использовать. - Как? И упустить такую возможность? – голос Леры скатился в злой отрывистый шепот, чтобы не напугать сына, но тот сидел, уткнувшись в телевизор, и, кажется, ему вообще не было дела до их разговора. - Лер, мне, чтобы поиметь с этого выгоду, вообще ничего не нужно делать. Она вжала пальцы в диванную обивку. - Да… Да, ты прав. Я сделала все за тебя. – Ее губы сложились в невеселую кривую улыбку. Таир подошел ближе. - Можно тебя спросить? - Спроси. Но я не обещаю ответить. - Почему ты решилась на это сейчас? - Потому что на носу выборы. И к нам приковано внимание прессы. В таких условиях гораздо сподручнее отстаивать свои права. Тысячам других женщин и не снилась такая удача. - Узнаю тебя… Лера вскинула взгляд. Ей нужно было понять, что это. Очередная попытка втереться к ней в доверие? Зачем? Ведь ему действительно ничего не нужно делать. Только наблюдать, как рушится карьера Павла… Это они уже прояснили. Тогда что означают его слова? - Вот уж не думаю, что ты знаешь, какая я. - Почему? Склерозом я пока не страдаю. - Я могла измениться. - Но не изменилась. - Ты ошибаешься, Таир. Той меня давно уже нет. Кстати, во многом благодаря тебе… Она пожалела о том, что последние слова вырвались тут же. Меньше всего она хотела вываливать на него свои обиды. Но сказанного не воротишь. И он её услышал. - Я не хотел тебя обидеть. Он не обидел. Он вынул у нее из груди сердце и разбил. - Ты даже не нашел смелости сказать мне в лицо, что меня бросаешь. - Да. Я не нашел… - согласился Таир. Потом выругался, провел по волосам растерянным жестом. – Я был взрослым парнем, а тебе было всего четырнадцать! Нет, умом она, конечно, понимала, что иного исхода быть не могло. А вот сердцем… Чтобы скрыть свои настоящие чувства, Лера наигранно рассмеялась: - Неважно. Поверить не могу, что мы обсуждаем это спустя столько лет. - Если это тебя до сих пор задевает, почему нет? - Задевает? Да брось! – снова засмеялась Лера. – Что было – то было. Таир смерил ее внимательным взглядом. И вдруг совсем уж неожиданно поинтересовался: - Хочешь есть? - Есть? – задыхаясь, переспросила она. - Ага. Я могу что-нибудь приготовить. Что скажешь насчет пасты? Наверное, пока это было самым правильным. Переключиться на что-то обыденное. Чтобы прекратить эти никому ненужные излияния. И вранье… - Мне все равно. Можно и пасту. Я всеядная. - Я помню. Пойдем. Тём, ты тут останешься или пойдешь с нами в кухню? Уваров потянулся, отчего футболка на его животе задралась. Будто зачарованная, Лера уставилась на дорожку волос, уходящих клином под резинку домашних брюк. - Пусть смотрит мультики. Я тебе помогу. И они действительно в четыре руки готовили ужин… Это было так неправдоподобно, что Лера то и дело дергалась. Казалось, малейшее движение, и все – картинка перед глазами развеется, будто мираж. Но как бы она ни трясла головой, как бы ни жмурилась, и сколько бы раз ни щипала себя тайком за бок – ничего не происходило. Таир помешивал спагетти, соус булькал… А она с остервенением терла сыр. И не дышала, когда он протискивался между ней и кухонным островом к холодильнику. Или шел обратно. - Может быть, откроем вино? - Нет! – резко выпалила Лера, потому что для нее сейчас это было слишком. Ей нужно было оставаться максимально собранной, чтобы не наломать дров и все не испортить. Она не могла предоставить Исаеву даже крохотный шанс обвинить себя в алкоголизме. Или как-то сыграть на её нахождении здесь. Что бы ни говорил Таир, ей нельзя было здесь оставаться. - Как хочешь. А я, пожалуй, один бокал пропущу. Пока Таир наливал вино, в кухню въехал Артур Сергеевич. - Ты вовремя, па. Уже все готово. - Я не голоден, - сухо бросил тот, достал из холодильника бутылку кефира и поехал к себе. - Таир… - Да? - Может быть, я поем наверху? - Зачем? Тебе так неприятно мое общество? – глядя на Леру поверх бокала, поинтересовался он. - Нет. Но, кажется, мое общество неприятно твоему отцу. Ты объясни ему, что я завтра съеду. - Ты вряд ли найдешь подходящую квартиру так быстро, – повторил Таир. - У меня нет выбора. Если Павел узнает, что я прячусь здесь… Спокойной жизни мне не будет. Не хочу давать ему преимущество в суде. Ты для него огромный триггер. А если он слетит с катушек, боюсь, даже Важаев будет бессилен. - Дело ведь не только в том, что я имею все шансы его обойти? - Нет. Нет… Думаю, тут личное. Я имела неосторожность ему рассказать о нашей… дружбе, - Лера запнулась. – Давным-давно. Когда я еще и предположить не могла, что вы с ним схлестнетесь вот так... Знаю, это была ошибка, выложить все, как есть. - Так, значит, ты не шутила, когда сказала, будто все обострил мой приход на тот чертов бал? - Не это – так было бы что-то еще. Ему не слишком много нужно, для того чтобы… - Лера отмахнулась. - В общем, не бери в голову. - Лера… - Да? - Я должен извиниться перед тобой. - Это ничего не изменит. - И все же… Мне очень жаль, что я тогда был так жесток. Может быть, меня как-то оправдывает то, что я думал, будто так будет действительно лучше. Я не предполагал даже, что причиню тебе такую боль. Извини. Лера отвернулась. Что толку извиниться сейчас? Никакие слова не облегчат ее боль. Пусть он хоть на колени встанет. Шрамы на душе не разгладятся. Океан слез внутри не высохнет. А время не повернется вспять… - Тёма, сынок, иди кушать! И руки не забудь помыть, хорошо? Ужин прошел в основном в молчании. Таир пил свое вино и хмуро ее разглядывал. Лера по большей части отводила взгляд… И только Тёмка, будто не чувствуя повисшего в комнате напряжения, с восторгом рассказывал о том, как они с Таиром обхитрили всех чудовищ. Лера рассеянно улыбалась, но толком не вслушивалась в его слова. Каково же было ее удивление, когда они с Тёмой поднялись в отведенную ему спальню? Где на каждом шкафчике, на каждом ящичке, на каждой оконной створке теперь имелись пломбы. На прямоугольных клочках бумаги значилось «Чудовищ нет. Проверено и опечатано. Число. Подпись». Красивая и витиеватая – Таира. И кривобокая - Тёмкина. - Правда, Таир здорово придумал, мам? Правда?! Горло Леры перехватил спазм. Слезы щипали в носу и выедали глаза… - Теперь здесь нет никаких чудовищ. Они не смогут никуда пробраться. - Это прекрасно. Как мы сами до такого не додумались? Артем повел плечами и сокрушенно покачал головой: - Просто мы не такие умные, как Таир. - Да, - влажно засмеялась Лера, - это все объясняет. 14. Таир изо всех сил старался сконцентрироваться на работе. Ведь он потерял почти целый день, и теперь ему приходилось наверстывать упущенное. Но с концентрацией в ту ночь не складывалось. Мысли разбегались... Ему не давало покоя чувство вины, и еще чего-то странного, что он пока никак не мог классифицировать. Он не ожидал, что будет так на неё реагировать. Думал, это давно в прошлом. О котором он поначалу просто запрещал себе вспоминать. А потом даже запрещать не понадобилось. Жизнь взяла свое. Наполнилась совсем другими людьми, событиями: радостными и не очень, по-настоящему важными и пустяковыми. Прошлое стало прошлым. И чем дальше он отдалялся от него, тем нереальнее казалось все то, что ему довелось пережить в детстве. Краски поблекли, чувства притупились… Да и какая разница, что там, позади, осталось, кто вообще оглядывается назад, когда впереди – целая жизнь. Яркая, стремительная, наполненная… Возможностей столько, что голова кругом. И все такое доступное, что в какой-то момент Таир вообще перестал ценить это изобилие. Он не соврал Лере. Он действительно и сейчас думал, что тогда у них все закончилось… правильно. Она оставалась наивной девочкой, а он рос. И ему уже мало было их дружбы. Гораздо интереснее ему было с парнями из секции. И с девочками постарше. У которых нет проблем. С которыми легко, потому что они ничего не значат. И не надо каждый раз душу рвать, что да как. Нет, его чувства к Лере никуда не делись, но они… как бы это сказать… отошли на второй план, трансформировались. Когда он уехал, Лере было всего четырнадцать. Ему – восемнадцать. Их разделяло всего четыре года, а будто пропасть. Лучшее, что он мог – это уйти в свою взрослую жизнь. Он так и сделал. Но, как оказалось, этим нанес ей глубокие раны. Которые и сейчас давали о себе знать, он видел. Она пыталась скрыть, но без особого успеха. А, впрочем, чему он удивляется? Любовь – сложная штука. В ней нет равновесия. Чаши весов никогда не находятся на одном уровне. Всегда есть тот, кто любит больше, уступает чаще, прощает самоотверженнее. Когда они были детьми, этим человеком была Лея… Наверное, закономерно, что их расставание далось тяжелей ей? Самому ему на этом некогда было зацикливаться. В спецназе, куда его закинули служить, было не до этого. У него началась новая жизнь, да. А у неё… что вообще осталось от её жизни, когда он ушел? И почему он думает об этом теперь, когда это уже неважно, и не изменить ничего? Может быть потому, что с тех пор он не встречал женщины, которая бы его так любила? Или потому, что сам так и не смог никого полюбить… так? Таир тихо выругался. Отложил документы и подошел к окну. - Опять уходишь? – она бежала за ним, как щенок. С виду – девушка, но ребенок по всем документам. - Угу, - буркнул он, одной рукой удерживая подаренный отцом еще на шестнадцатилетние мопед, другой – нашаривая сигареты в кармане. - Возьми меня с собой! - Тебе с нами будет не интересно. - А вот и нет! Почему ты так решил? - Потому что там – взрослые мужики. - И девчонки… - прошептала Лея. Таир пожал плечами. - А я? - Что ты? - А я… как же? Она не впервые завела этот разговор, но раньше ему как-то удавалось от него отделаться. А вот теперь он смотрел в ее блестящие глаза и понимал – не отступит. - Ты – это ты… - Таир чиркнул зажигалкой, но та не поддалась. Он раздраженно встряхнул ею. Крутанул еще раз колесико, заслоняя крохотный огонек рукой, а мопед удерживая бедром. – Ну, все. Возвращайся. Не то опять кто-нибудь нас увидит. Тебе только выволочки от отца не хватало. - Ну и пусть! Ну и пусть, слышишь? Мне плевать! – она как-то так дернулась, шагнула прямо ему под ноги, ударилась грудью в грудь и замерла. Дыша почти так же часто и отрывисто, как он сам. – Ну и пусть… Ты, главное, не уходи. - Лея… - Я знаю, что тебе нужно! Я все понимаю, правда… У него кровь отхлынула от головы с такой скоростью, что он покачнулся. Сердце бахало в груди – бам-бам-бам. И до того хотелось остаться, что ноги не слушались. Пальцы Леи разжались. Скользнули по его груди выше. На секунду опять сжали футболку, и так несколько раз. Пока не легли на плечи. И все это – не поднимая глаз. Тем неожиданней стал ее поцелуй. Неумелый совсем. Первый. Сладкий… И такой стремительный, что не было шанса его избежать. И прекратить не было. Мопед завалился на бок. Таир обхватил плечи Леи одной рукой, а второй смял бедра. Сколько длилось это наваждение? И почему он все же оторвался от нее? Задыхаясь… Он глядел на нее во все глаза, а она, напротив, зажмурившись, дерганым жестом подняла руку и принялась неуклюже расстегивать пуговички на воротничке. Это и привело его в чувство. - Нет. Слышишь? Не надо. Так нельзя. Не в силах на нее смотреть, Таир наклонился. Поднял валяющийся в траве мопед, перебросил ногу через сиденье, к счастью, тот не подвел. Завелся с полтычка. Таир сорвался с места и, не оглядываясь, помчался вперед, подальше от нее. От себя… Оставляя Леру в серых клубах поднявшейся с земли пыли. В реальность Таира вернул странный звук. Тонкий. Чуждый этому дому. Таир вышел из кабинета, дошел до лестницы и остановился, вслушиваясь в тишину. Звук повторился. Замер на самой высокой ноте и оборвался. - Какого черта? Не раздумывая больше не секунды, Таир взмыл вверх по ступенькам. Толкнул дверь в спальню и подошел к кровати. Лера металась во сне и бессвязно что-то бормотала. Он легонько ее встряхнул. Она застыла на секунду, а после будто нехотя подняла ресницы. - Тебе что-то приснилось, – тихо заметил Таир, чувствуя странное смятение. А она, кажется, совершенно ничего не поняв из его слов, а может быть, вообще не осознав, что это он, перехватила его ладонь, опустила на нее голову и снова отключилась. Но тут уж он сообразил – у неё жар. Да такой, что она насквозь мокрая. Даже майка, в которой Лера спала, отсырев, облепила тело, не скрывая, кажется, вообще ничего. Как и сбившееся к ногам одеяло. Таир медленно выдохнул. Заставил себя отвести взгляд и снова тряхнул её. - Лера! Ну-ка, очнись! Слабо представляя, что делать, он хотел убедиться хотя бы в том, что она в сознании. На этот раз ее взгляд был осмысленнее. Она даже нахмурилась. Удивленно разглядывая его, склонившегося над её постелью. - Ты вся горишь. У тебя что-нибудь болит? - Очень… - Что болит? - Все… Я вся болю, вся... Я вся – открытая рана. И вот он вроде бы понимал, что она бредит, но в то же время… - Так, ладно… сантименты потом, - пробормотал Таир. Ему надо было решить, что делать. Выбор был небогатый. По-хорошему, нужно было вызывать скорую. Вот только сделать это – означало поставить Леру под удар. Никто не мог гарантировать, что ее не узнают, а значит… - Лера, очнись. Давай, соберись. Слышишь? - Таир? – прошептала она. - Ну, слава богу. Так уже лучше. Ну-ка, посмотри на меня. - Что случилось? - У тебя жар, – терпеливо повторил Уваров, - у тебя что-то болит? Горло? Нос заложило? Или голова? Может, у тебя сотрясение? Он своими пальцам ощущал припухлость у нее под волосами… - Нет. Вряд ли. - Я думал вызвать скорую, но сама понимаешь… - Понимаю, - Лера встряхнулась. Растерла ладошками лицо. – У тебя есть жаропонижающее? - Найду. - Найди. А там посмотрим. Таир сбегал вниз, принес ей две таблетки парацетамола и стакан воды. А потом еще долго сидел рядом с ней, чтобы убедиться в том, что температура спала. Сам не заметил, как уснул в кресле, закинув длинные ноги на край ее постели. Обоих разбудил резкий звук телефона. Лера подскочила. Их взгляды встретились. Сонная, взмыленная. Красивая настолько, что он был вынужден сместить положение, чтобы она не увидела, как её вид на него подействовал. Но, наверное, было поздно… Не отпуская его взгляда, Лера нашарила телефон. - Да, Юля… - Господи, Лера, вы мне не поверите… Я, кажется, и сама не верю. Уже несколько раз себя ущипнула. А вот ведь… Вы разведены! - Ч-что? Как разведена? - А вот так! Я уже к такому приготовилась бою, а тут – хоп! И все. Никаких переносов слушания. Ни-че-го! Мировой судья просто взял и удовлетворил ваши требования. Лера моргнула. Отвела трубку от уха и уставилась на заставку экрана, как на восьмое чудо света. Радости не было. Было… неверие. Она не питала иллюзий, что сможет так легко отделаться от Исаева. Что-то тут не сходилось. И от этого было только страшней. - Может, вы что-то напутали? - Да нет же! Вас действительно развели. Поздравляю! - Спасибо, Юля. - Что-то вы как будто не рады. - Наверное, еще не осознала своего счастья, – отмахнулась Лера. - С наступающим и… спасибо. - И вас! И вас с наступающим! Лера отбила вызов и потрогала лоб. Ночью у неё был жар, она помнила… Но сейчас ничто не напоминало об этом, разве что мерзкая пленка пота на теле и… Лера опустила взгляд вниз и с протяжным «о-о-о-ох» затравленно осмотрелась по сторонам. Её так сильно выбило из равновесия сообщение о разводе, что она напрочь забыла о том, как выглядит. А ведь на ней не было ничего, кроме простой футболки. Лера пробежалась по волосам пальцами и медленно-медленно подняла ресницы. Напряжение сгустилось в комнате, хочешь – режь. Когда-то она мечтала, чтобы он смотрел на нее так. Когда-то она отдала бы за этот взгляд все, что имела. И даже больше. Но сейчас… сейчас ей хотелось кричать. Он шагнул вперед. Она выбросила перед собой руку. - Нет! Так твердо, как это вообще возможно. Нет… Потому что страшно до дрожи в коленях, что чувства, которые она с таким трудом обуздала, возвратятся. Перевернут её жизнь с ног на голову. Захватят. Так беспечно, может, вовсе без задней мысли, вытеснят все то, чем она по крупицам себя наполняла все это время, выжгут ее дотла. Если жизнь и заставила Леру выучить какой-то урок – так это тот, что любовь ничем хорошим для нее не заканчивается. Никогда. Ни к кому. Ни при каких обстоятельствах. Но даже понимая это, где-то на подкорке все равно вибрировал вопрос. А что бы сделал Таир, если бы она его не остановила? Сказал что-то? Поцеловал? Обнял… может? Или зашел бы дальше? Из глубин тела поднялась мощная волна. Перемолола кости, превращая их в холодец… Ударила в голову. Ноги подкосились. Лера осела на кровать. - Лера… - Кажется, мне снова нехорошо. И Тёмка… Мне нужно проверить Тёмку, а потом еще квартиру найти. - Тридцать первое… - покачал он головой, а взгляд все равно непослушно сползал. Вниз по ее ногам до самых пальцев. – Можешь даже не пытаться. - Вот именно. Тридцать первое. С кем встретишь Новый год – с тем его и проведешь. Не боишься? - А ты? Лера снова вскочила. Засмеялась. - Боже, несу какую-то ерунду, а ты мне подыгрываешь. Ей было стыдно. За себя. И за ту легкость, с которой к ней вернулись, казалось бы, давно забытые чувства. Может, она и впрямь какая-то ненормальная? Может, ей действительно нужно вот так… на надрыве? Остро. До боли. Будто по нервам бритвой? Из огня да в полымя? Ведь только от мужа избавилась! Только решила, что никогда… никогда больше. Но стоило ему только взглянуть на неё вот так, по-новому, куда ее воля только девалась? - Выйди, пожалуйста. Мне нужно привести себя в порядок. Оставшись одна, Лера оделась, умылась и пошла к сыну. Ей нельзя было здесь оставаться. Она и не станет. - Сынок, хороший мой, просыпайся. Нам нужно ехать. - Куда? – растер глаза Тёмка. Куда? Она не знала. Подальше отсюда… - Может быть, к Элеоноре Дмитриевне. Новый год скоро. Составим ей компанию. Ну, что скажешь? 15. - Я не хочу! - Тёмка… - Лера растерянно уставилась на сына, пожалуй, впервые столкнувшись с его упрямством. - Не хочу никуда ехать! – топнул ногой. - Вам и правда не стоит торопиться, – раздался от двери голос Таира. Лера обернулась, удивленная тем, что тот пошел за ней. Она ведь и убежала, потому что рядом с ним ей вдруг стало невыносимо, и пока еще не была готова снова его увидеть. Он ведь не мог не понимать. Тогда почему не оставит ее в покое? Не позволит сохранить лицо? - Разве наше присутствие не нарушит твоих планов? – бросила мимоходом, собирая нехитрые Тёмкины пожитки. Таир поморщился: - Изменит – да. Но не нарушит. Она сложила вещи стопкой и сунула в небольшую сумку. Дернула замок, но тот заел. Лера в отчаянии закусила губу. Поверх ее руки легла смуглая ладонь Таира: - Лера, послушай… - он заставил её взглянуть на себя. Непривычно взволнованным жестом провел по макушке и чуть помедлил, будто подбирая слова. – Я правда хочу, чтобы ты осталась. - Зачем? - Затем, что ты мне не чужая… - Ой ли, - усмехнулась она. - Представь себе! – Таир тоже вскипел. - То, что я уехал, не исключает того, что было до этого. И моего отношения к тебе не перечеркивает тоже. - Господи, Уваров… Ты обо мне не вспоминал, сколько? Восемнадцать лет? - Ну, а теперь вспомнил! Еще как вспомнил… Наваждение какое-то. Может быть, его, того… настиг кризис среднего возраста? В последние дни он только и делал, что вспоминал их с Лерой прошлое. И вязнул в нем, как бабочка в сиропе. Смотрел на нее, и прошлое с настоящим будто сливались. Так, что он не мог отделить, что чувствовал тогда, а что сейчас. Смотрел в ее глаза, а видел ту… знакомую до боли и родную. Чьи мысли читал. Рядом с которой сердце сначала замедляло ход, а потом пускалось вскачь, будто сорвавшаяся с цепи псина. И в каждом движении, каждом жесте ее – дежавю. - А ты все так же всех спасаешь, да, Уваров? – вдруг догадалась Лера. Оставила, наконец, в покое замок. И уставилась на него во все глаза. - Не всех… Только друзей. Мы ведь друзья? – он протянул руку. Опять, как тогда в театре. Только теперь о выгодах речь не шла. Он на другое давил. А она не знала, что хуже. Смотрела растерянно на его ладонь и едва не плакала. - Ты был мне больше, чем друг, Таир. - Правда? О господи… Господи! Он что, хотел потешить свое самолюбие? Так ведь никакой тайны в том нет. Он не мог не знать, что… - Для меня ты был всем, – неловко пожала плечами и, тут же пожалев о своих словах, добавила: - К счастью, это осталось в прошлом. «Черта с два!» - хотелось ему сказать. Но в последний момент сдержался. Понимал, что другой реакции она ему не простит. Потому что гордая. И обиженная на него очень. Плюс ко всему он еще сам до конца не понимал, почему его так взбесило это её «в прошлом»… Уж не потому ли, что по какой-то неведомой причине сам он прошлое отпустить был не готов? - Мама! Я хочу в туалет! Таир опустил взгляд на мальчонку. Забавный парень. Он бы мог быть его… Да нет! Не было у них шансов. Тогда, - шепнул тонкий голосок. - А сейчас? Лера сжала ладошку сына и торопливо вышла из комнаты. Планировка здесь была и впрямь дурацкой. Чтобы попасть в ванную, нужно было пройти через коридор. Соизмеренная плата за привилегию жить в таком историческом месте, как это. Таир никогда не задумывался, почему купил именно этот дом. А сейчас вот начал… Может быть, его прошлое гораздо сильнее влияло на всю его жизнь, чем он когда-либо думал? Сколько они здесь провели времени с Леей? Да не сосчитать… В детстве время течет вообще по другим законам. Медленно, не спеша. То ли дело теперь, когда только и успеваешь отсчитывать годы? На тумбочке у кровати зазвонил телефон. Не сдержав любопытства, Таир подошел ближе. «Отец»… Интересно, что бы сказал старик-Калинин, если бы узнал, где, а главное - с кем его дочь? И почему ему не все равно? В конце концов, этот человек больше не имеет над ними власти. Никто не имеет. Таир замер, озаренный этим невероятным открытием. Между ними с Леей и впрямь не осталось преград… Делайте, что хотите. Лера вернулась в комнату, о чем-то тихо переговариваясь с сыном. - Тут тебе звонили. Неприятно удивленная тем, что он взял её телефон, Лера выхватила тот из рук Таира, проверила список входящих и, поколебавшись пару секунд, решительно мазнула пальцем по экрану. - Да, отец… - Ну, наконец-то! Объявилась! - Но не для того, чтобы выслушивать твои нравоучения. На том конце связи повисла недолгая пауза. - А ты, наконец, отрастила зубы. - Тебе видней. Так что ты хотел? - Поговорить со своей дочерью! – рявкнул Калинин, но, тут же сбавив обороты, уже более мягко поинтересовался: - Как Тёма? - Он со мной. Мне… мне помогли его вернуть. - Я знаю! Этот… урод… он никак ему не навредил? Урод? В отношении Исаева? Это что-то новенькое. - Нет. Нет… но мог бы. Чтобы этого не случилось, я и подала на развод. Кстати, нас развели… Сегодня. Думаю, тебе это стоит знать. В трубке раздался громкий лающий смех. Ну, и что смешного она казала? - Господи, а благодаря кому, ты думаешь, вас развели тридцать первого декабря, а, Лера? Благодаря той свиристелке, которую ты наняла в адвокаты?! - Юля Вишневая – отличный специалист. - Ага. Который сделал тебя чертовой звездой Ютьюба! Чем ты вообще думала?! – завел отец известную песню. - Я думала, что иначе не смогу себя защитить, папа. Ну что, я удовлетворила твое любопытство? И снова пауза. Кажется, она поставила отца в тупик. Он откашлялся. Не знай бы его Лера так хорошо, подумала бы, что тот смутился. С другой стороны, он как никто умел удивлять. Даже своих политических противников он сводил с ума тем, что те никогда не могли просчитать, как он поступит в той или иной ситуации. Вот и сейчас, когда помог ей с разводом… Разве она могла на это рассчитывать? - Нет. Лишь разожгла сильнее. Очень хочется узнать, знаешь ли, за кого ты принимаешь своего отца. Впрочем, мы это дома обсудим. Говори, где прячешься, и я пришлю за тобой машину. Лера бросила панический взгляд на Таира. Ладно… может, он и ошибся, что между ними больше нет преград. - Извини, папа, но у меня есть планы на сегодняшний вечер. Поговорим как-нибудь в другой раз. С наступающим. Он еще что-то кричал вдогонку, однако Лера уже не слушала. Ей нужно было переварить то, что она узнала. Как-то в голове не укладывалось то, что он ей по факту помог. Ну, ладно… может быть, не ей, Тёмке… Сути это не меняло. Как и понимания того, что за эту помощь ей в любой момент могут выставить счет. И все же… Люди не бывают абсолютно плохими… - Решила остаться? – тихо спросил Таир. - Только на эту ночь. Я себя действительно неважно чувствую. Таир подошел ближе, потрогал ее лоб. - Ага. Температура… Может, все же скорую? - Не нужно. У меня бывает. На нервной почве. - Да… Я помню. Таир скосил взгляд на Тёмку, который возил по полу машинку-трансформер. - Ну, что, приятель, поиграем внизу? Твоей маме нужно отдохнуть. Лера принялась было протестовать, но ее никто не стал слушать, а сил на спор не осталось. Ее одолела дремота. В этой полуяви-полусне чудилось, будто ей снова тринадцать. В тот день она упросила Таира взять её с собой в город. Они пошли в кино. Лера не помнила, что это был за фильм, потому что за все время, пока шла картина, взглянула на экран от силы пару раз. Все её внимание было сосредоточено на Таире. Он был таким красивым! И уже совсем взрослый… Она любила в нем, кажется, все. Она все про него знала. А потому так тонко чувствовала, что он все сильней и сильней отдаляется. Будто это движение в сторону оставляло видимый след. На ее душе. Кривой жирной линией. Шрамом. Их пальцы были совсем рядом на подлокотнике. Она столько раз держала его руку в своей, а сейчас не могла… Стеснялась. Чего, и сама не знала. Просто сидела так. Почти не дыша. Пододвигая свои пальцы к его все ближе… и ближе, но так и не решаясь коснуться. А потом даже уговорила Таира взять ее на дискотеку. Где почти не выделялась из толпы девчонок постарше в коротком черном платье со стразами, которое купила тайком. Домой вернулись почти под утро. На его мопеде. Она помнит, как прижималась к нему, якобы чтобы не свалиться. И как ветер обдавал ее разгоряченные щеки, и как она захлебывалась… то ли этим ветром, то ли странными чувствами, которые распирали ей грудь. - Почему ты такой сердитый? Классно было! - Угу… Не надо было мне тебя брать. - Почему? - Потому что если твой отец узнает… - Он не узнает! Нас мама прикроет, если что. Ну? Улыбнись. Мама всегда ее прикрывала. Хоть и не одобряла их дружбы с Таиром. В тот раз не удалось… Кто-то сфотографировал их в клубе. Снимки напечатали в газете. Снабдили каким-то кричащим заголовком, сейчас она уже и не помнила, каким, да и неважно это было. Главное – результат. Избитая мать. До смерти напуганная Лера, которая, конечно, во всем винила себя. Да только ни страх повторения, ни чудовищное чувство вины перед матерью не заставили ее отказаться от Таира. Он сам отказался от неё… Очнулась, как из тумана выплыла. Поняла, что кто-то к ней приходил. На столике возле кровати стоял полупустой стакан воды. Лера с жадностью осушила его, освежилась и пошла вниз. За время, что она спала, гостиная преобразилась. В ней появилась небольшая живая сосна, установленная в углу и украшенная винтажными шарами, как нельзя лучше вписывающимися в здешний интерьер. - Мама! Мама! Смотри, мы играем в шахматы! Тёмка взвился на руках у Таира, его глаза оживленно блеснули. Лера вымучила улыбку: - Он вам не мешает? Уваров-старший отвернулся. Таир качнул головой. - Нет, что ты. Ему, кажется, интересно. Он даже дышит через раз, - хохотнул. Ну, еще бы. Исаев никогда не уделял Тёмке столько времени. И от его страхов лишь раздраженно отмахивался. А ребенку хотелось внимания. Которым Таир его одаривал в полной мере. Таир… Что же ты делаешь? А я… что? – подумала Лера. - Как здоровье? - Ничего. Получше. Извини, что со мной столько проблем. - А то когда-то было иначе, – буркнул Уваров-старший. - Отец! - Нет-нет, Артур Сергеевич прав, – улыбнулась Лера, - вы тоже меня простите. У вас наверняка были какие-то свои планы… Ужасно неловко. - Прекрати. Я ведь сказал – никакого неудобства. Я сам тебя пригласил. - Ладно… Тогда, может, я чем-то могу помочь? Приготовить что-нибудь. Или накрыть на стол, если все готово? Таир покосился на часы: - Да, наверное, пора. И снова они готовили в его кухне. Заправляли салаты, раскладывали доставленные из ресторана блюда по тарелкам… Уваров-старший, недовольный присутствием Леры, так в кухне и не появился. Зато помог развлекать Тёмку, пока они были заняты. Может, процесс продвигался бы быстрей, если бы они то и дело не зависали, сплетаясь взглядами. Если бы то и дело не сталкивались, то у холодильника, то возле плиты. И замирали так… не дыша. Или, напротив, дыша друг другом. Застолье вышло странным. Хоть Уваров-старший больше ничего такого не говорил, чувствовалось, что он совсем не рад гостям. Лера не понимала, чем вызвала его негатив. Раньше он относился к ней ровно. А с тех пор… уж если у кого и появились поводы для обиды, так это у неё. Не желая мучать ни себя, ни Таира, Лера встала из-за стола. - Всем спасибо за компанию. Я, пожалуй, пойду. Тёмка носом клюет. Таир пытались убедить её остаться. Она не поддалась. Лишь когда сынишка уснул, а в доме стало тихо-тихо, Лера снова спустилась вниз. Сон не шел… и ей хотелось… Руки сомкнулись на талии. Скулы коснулись губы. Да… Ей хотелось этого. Один раз. Всего один раз… почувствовать, как это – быть его? 16. Это было… Это было невероятно. Он даже не знал, с чем это можно сравнить. Просто смотрел, потрясенный до глубины души, на неё, безмятежно спящую, и не мигал даже, не шевелился, опасаясь, что просто не выдержит теснящихся в груди чувств... Он полагал, что все уже о них знает. О них, да… о ней и о себе. Думал, знает, куда идет, зачем идет, с какой целью берет одну за другой вершины? А теперь, стоя на самой высокой из них, понимал – ни черта… Ни черта он вообще не знает. Она – терра инкогнита. И нет к ней карты, нет проторенного маршрута, и нужного для покорения снаряжения нет. Думал ли он, что это будет так? Да. Был ли он готов, что так будет? Нет… Он надеялся на обратное. На то, что наваждение схлынет, растворится, как дымок из печной трубы. Что ж… Не случилось. Он сам себе проиграл. И теперь что? Что от него требуется? Признать ошибки? Да разве такие мужики, как Таир, умеют их признавать? Чертово упрямство не позволяло. Даже сейчас, в этой безмолвной, окутавшей их тишине, которую разбавляли лишь тихие звуки ее дыхания, он все равно убеждал себя, что тогда поступил правильно. И что сейчас о том жалеть было глупо. Но… когда она была так близко, что у него в голове кружилось, отделаться от мысли, что ему следовало просто ее дождаться, было ой как непросто. Во что бы ни стало дождаться… Она идеальна для тебя. Всегда была. И всегда будет. Ну же… Признай! Таир медленно выдохнул. Перевернулся на бок и осторожно, не желая её будить, погладил пальцами льняные разбросанные по подушке пряди. Обещая себе, что еще чуть-чуть, и уйдет. Но не успел. Уснул раньше. И снилось ему что-то хорошее из юности, детства, когда зазвонил телефон. Лера вскочила первой. Он медленно открыл глаза, разглядывая ее из-под ресниц. Сама бледная, как мел. А на скулах двумя ярко-красными пятнами алел лихорадочный румянец. Взгляд скользнул ниже. - Это тебе звонят! – хриплым со сна голосом просипела Лера. Облизала пересохшие губы и, не понимая, почему он медлит, ткнула его в бок: - Да ответь же ты! Не то весь дом перебудим! Таир нащупал телефон и, тихонько выругавшись, выбрался из кровати. Он знал, если не ответит, Меланья будет звонить ему еще и еще. А если отключит телефон – та и примчится. С неё станется. - Да? - С Новым годом! - И тебя. Слушай, что-нибудь срочное? - А что? Я тебя разбудила? Ну, надо же! Кто ж спит в новогоднее утро?! - Я… - Ну, не будь букой, Таир. Давай, приходи в чувство. Мы тут с Васильевыми решили, что у тебя там за городом красота. Думаем нагрянуть к обеду. И подарок! Я ведь так его и не отдала. Признаться, то, что ты в последний момент изменил планы, здорово меня разозлило, но разве я могу на тебя долго злиться? – засмеялась Меланья. - Нет-нет, погоди! Никуда ехать не надо. - Почему? – вдруг запнулась та. - Что-то случилось? Ты… не хочешь мне объяснить, что происходит? За спиной тихонько хлопнула дверь. Он успел заметить только «хвост» от простыни, в которую замоталась Лера. - Обязательно. Только сейчас для этого не самое удачное время. Я обязательно перезвоню, – бросил на ходу и отключился. В ванную успел влететь в последний момент. Даже пришлось побороться – Лера не хотела его впускать. - Что ты делаешь? - Понятия не имею, - честно ответил он. Провел по волосам ладонью и заглянул в ее панически расширившиеся глаза. – Просто знаю, что ты сейчас себя станешь накручивать, и не хочу этого. Лера закусила губу. Таир поднял руку и погладил ее щеку двумя пальцами. Кожа на ней покраснела от его щетины. И осознание этого наполнило его необъяснимым удовольствием. Желание окатило. Острое и внезапное, как удар клинка. - Лера… Он, наверное, выглядел, как полнейший придурок, так и не успев одеться. Зато намерения были, что называется, налицо. Она сглотнула, зачарованно скользя по нему взглядом. - Не надо. - Почему? - А сам не понимаешь?! - Нет. В том, что случилось, нет ничего плохого. - Знаешь, думаю, у народа на этот счет другое мнение. - Знаешь, думаю, у народа на этот счет другое мнение. - Народ ни о чем не узнает! - Ах, я буду твоим маленьким грязным секретом? Ну, еще бы! Вряд ли твоей невесте понравится то, что произошло. - Ты несешь какую-то чушь. - У тебя нет невесты? - Я не об этом! То ты меня упрекаешь в том, что о наших отношениях может стать известно, то в том, что я не хочу в них никого посвящать! - А разве у нас есть отношения? Так, было разок… Подумаешь. Таир стиснул челюсти, оттеснил ее к стене, яростно сверкая глазами. И застыл, почти касаясь ее. Почти… касаясь. - Ну, что? Что ты на меня смотришь? – не выдержала напряжения Лера. - Хочу понять, что с тобой не так. Почему ты от меня отгораживаешься? - Потому что это все… - она немного пошевелилась, задела его ноги своими и снова замерла, не дыша, - нельзя было допустить. Ты, прав. Я веду себя, как идиотка. Мне ужасно стыдно… - Почему нельзя? Лер, мы больше не дети! - Вот именно. Мы взрослые и битые жизнью. Нам нужно было быть более… более ответственными. Думать о последствиях и… вообще. - Да о чем тут думать? Я же не твой Исаев. Я тебя никогда не обижу. Никогда… я не он. Брови Леры взлетели вверх. И на смену отчаянию пришел смех. Горький и как будто надтреснутый. Его было слышно, наверное, даже внизу. - Я сказал что-то смешное? – прищурился Таир. - Боже, Таир… ты и правда не понял. Обидеть? Обидеть… Слово-то какое выбрал. - Причинить боль. Назови это, как хочешь. - Ничьи кулаки не причинили мне столько боли, сколько её причинил твой уход. Ведь что такое пара синяков, когда сердце вдребезги? У Исаева не было шансов. А у тебя есть. Поэтому то, что случилось, и было ошибкой. Может, тебе этого и не понять. Ты переступишь через это… и пойдешь дальше. И я тоже, наверное, переступлю. Но на этом мы и закончим… - Она подняла перед собой ладони, безмолвно требуя у него отойти. И он, шокированный ее словами, подчинился. Сместился на какой-то шаг, ей хватило. Юркнула к двери, каким-то чудом его не коснувшись. И исчезла, так и не сделав того, зачем сюда шла. Таир было дернулся пойти за ней следом. Но потом остановился. Внизу была еще одна ванная. А им не мешало бы побыть в одиночестве. Ему так точно… Потому что прямо сейчас он не мог бы взглянуть ей в глаза. Что такое пара синяков, когда сердце вдребезги? Что такое пара синяков… Он обхватил руками край мраморного туалетного столика и хорошенько приложился затылком о стену. Каково человеку его уровня признавать ошибки? Нелегко. Впрочем, легче, чем принять или, не дай бог, исправить их последствия. Если их вообще можно было исправить. Почему он так поступил? Да струсил! Что не сможет ее дождаться. Что слишком слаб для этого, что банально не хватит воли. И все эти глупости «да ладно, знаешь, сколько впереди еще таких Лер будет», «какие твои годы?» тоже сыграли свою роль. Он был старше… Идиот, он реально думал, что это ей нужно вырасти. А на деле сам не дорос. До того, чтобы быть верным хотя бы себе и не довольствоваться теми, до которых можно было опуститься. Таир шагнул в душ и стоял долго-долго. Может быть, и вечность бы стоял. Если бы не боялся, что она уедет, не попрощавшись. Быстро вытерся, вернулся в спальню. Натянул первые попавшиеся вещи. Спустился вниз. Нашел Леру в кухне. Все такую же бледную, но уже собранную. И застёгнутую на все пуговицы. - Извини, я тут похозяйничала без тебя. Тёмке нужно что-то съесть в дорогу. Не то его укачает. - Пр-р-ривет! – Артём взмахнул ложкой и улыбнулся, демонстрируя мелкие острые зубки. - Привет, здоровяк. Как чудовища? Не прорвали оборону? - Не-е-ет. Я все проверил. - Что ж… Ладно. Я тогда заведу машину, пусть греется. - Не беспокойся. За нами приедут. - Вот как? - Угу. Я попросила Дмитриевну. Она… Я могу ей доверять. - Понятно. - Спасибо за все. И за эту историю с чудовищами, и… за подарок, - тихо, одними губами, чтобы орудующий ложкой Тёмка не догадался, что конструктор Лего принес ему вовсе не Дед Мороз. – Да, в общем, за все. - И куда ты поедешь? К отцу? Насколько я знаю, ты не предъявляла требований о разделе имущества? На первый взгляд могло показаться, что он интересуется всякими глупостями, но нет. На самом деле он должен был знать, как она планирует жить дальше. Чтобы найти способ вписаться в эту самую жизнь. Хочет она этого, или не хочет. Лично он уже все для себя решил. - Не предъявляла. Да и нет у меня никакого имущества, - усмехнулась Лера. - Мне принадлежит только фонд, а это не прибыль. Это – сплошные убытки. Фонд! Он совершенно забыл, как много тот значит для Леры. И хоть некоторые думали, что она занялась им, только чтобы сформировать нужную имиджевую картинку для отца, а потом и для мужа, зная Леру, Таир понимал, что она просто не могла найти себе лучшего применения. - Так, значит, вернешься к отцу? – повторил свой вопрос. - Господи, Таир, я же не переходящее знамя! Нет… К отцу возвращаться я не планирую. Я – взрослая, самодостаточная женщина. Пока поживу у Дмитриевны, а там видно будет. Может, Исаев и впрямь отступит, тогда я смогу перебраться в квартиру, доставшуюся мне от бабушки. Прерывая их разговор, у Леры зазвонил телефон. Из беседы Таир понял, что на том конце связи – Дмитриевна, заблудившаяся в их глуши. Оставшееся до отъезда время прошло как-то суетно. Он толком ничего и сообразить не успел, как к дому подъехала маленькая разрисованная машинка. - Вот так дела! – прокомментировала Дмитриевна. – А я-то думаю, куда пропала моя девочка. - Таир Артурович мне очень помог. Долгая история. Тёмка, ну, что стоишь? Запрыгивай! Таир сунул сумку Леры в багажник и, захлопнув тот, помедлил, не зная, что сказать топчущемуся у ног мальчику. Но тот все решил за него. Резко дернулся и обнял его за ноги. - История, значит, ну-ну… - фыркнула Дмитриевна, выдыхая облако дыма. А потом подмигнула синим невыцветшим глазом Таиру. Он долго смотрел вслед удаляющейся машине. Пока не окоченели ноги в сланцах, а та не скрылась из виду. После вернулся в дом. На столе в кухне – две чашки. И грязная тарелка с недоеденной кашей. А еще тонкий женский аромат. Который не перебивал ни запах кофе, ни елки. Но который вот-вот растворится. Он знал… Таир допил ее остывший кофе. И пошел откопать из-под снега машину. Как ни крути, ему тоже нужно было в город. - Куда-то едешь? – спросил отец. - Угу. К Меланье. - Вот и правильно. Поезжай. Девочка наверняка расстроилась, что ты испохабил ей праздник. - Ты не понял, отец. Я не собираюсь извиняться. Скорее, напротив… - Только не говори, что решил с ней порвать. - Кое-что случилось… - А то я не знаю! Вас было слышно, наверное, и на улице. Ну, и черт с ним! Раз тебе так приспичило. С кем не бывает. Получил, что давно хотел – и ладно. Кобель – есть кобель. Тут какой спрос? - Ты не понимаешь. Я… в общем, все изменилось. - Нет… - протянул отец, - Нет! Ты не можешь быть таким дураком! - Дураком я был, когда её оставил. - Да она ведь вернется к мужу при первой же возможности! Как ты не понимаешь? Такие всегда возвращаются! Всегда! А с чем останешься ты, Таир? И даже если у вас каким-то чудом все сложится, понимаешь ли ты, что в глазах общества она будет чем-то вроде переходящего знамени, а ты – подобравшим чужие объедки идиотом? - Если у нас все сложится, папа, поверь, мне на это будет плевать. Если у них все сложится… - Ты не знаешь, что говоришь! - Да уж конечно, твоего опыта у меня нет, - хмыкнул Таир. Взял куртку и, обойдя отца по дуге, прошел в прихожую. - Что ты этим хочешь сказать? – задохнулся Уваров-старший. - Думаешь, я не знаю, что у тебя было с Леиной матерью? Думаешь, я был настолько слеп? Только знаешь что? Лера – не она. А я – не ты. Я никогда не стану делить свою женщину с другим. И Лера так себя не унизит. Я тебя не сужу, не подумай – это твоя жизнь. И твои поступки. Только почему ты хочешь, чтобы я за них отвечал? Чтобы себя наказывал за то, что у тебя не получилось? Я уже однажды послушался тебя, отец. Ничего хорошего из этого не вышло. Поэтому не лезь… Даже тебе я не позволю лезть в это. 17. - Ни слова! – предупредила Лера, едва они отъехали от дома, и Дмитриевна вот только-только чуть округлила губы, накрашенные кричащей ярко-алой помадой. - Да я что… Ну, да! Сама невинность. Будто Лера не знала, какие вопросы у нее вертелись на языке. Будто не понимала, что любопытная старуха теперь ей выклюет мозг. Она бы в жизни не упустила такого повода. - Он мне просто помог. После бала. - Ты так и не рассказала мне, что тогда случилось. Исчезла – и все. Как недоделанная Золушка. Ищи-свищи. Одной рукой Дмитриевна уверенно вела машину, второй – нашарила в бардачке пачку сигарет. - Пожалуйста, не сейчас! – взмолилась Лера. Элеонора с намеком вздернула нарисованную бровь. Не выдержав ее взгляда, Лера отвернулась к окну и, зарывшись носом в шарф, прошептала: - И так не дышится. Не дышится. Не живется… И чем дальше от него, тем сильней не хватает воздуха. Будто одного глотка с ним на двоих оказалось достаточным, чтобы теперь она могла дышать только так. Только, когда он рядом. Нет-нет! Глупость какая. Она сильная, она справится. Это просто… откат. Так бывает, когда о чем-то мечтаешь так долго, что уже и не надеешься, что мечта исполнится. А она случается в самый неожиданный и неподходящий момент, и будто обухом по голове. Полнейшая дезориентация. Это ничего… Это пройдет. Когда-нибудь. - Что-то ты темнишь, дорогуша. С какой радости ему было тебя тащить в свой дом? Тем более в праздник. И вообще, как ты могла так поступить со мной?! - Как – так? - Написать чертову эсэмэску и отключиться! - Но ведь я предупредила тебя, что все в порядке. - Откуда мне было знать, что ты написала её по доброй воле? От твоего Исаева чего угодно можно ждать! - Тш! – шикнула Лера и с опаской покосилась на пристегнутого сзади сына. – Не при Артёме, хорошо? Пожалуйста… Элеонора цокнула. И лихо перестроилась в левый ряд, подрезав сразу несколько машин. Водила она так, будто была бессмертной. - Вообще-то у меня слабое сердце! Могла бы сделать скидку хотя бы на это. - Слабое? У тебя? – Лера скосила на помощницу недоверчивый взгляд. - Да-да! Представь себе. - Тогда, думаю, тебе лучше подготовиться к тому, что я скажу дальше. - И? Что ж ты молчишь? Ну! Говори скорее… - Я разведена. От неожиданности Дмитриевна резко вильнула в сторону, и на несколько долгих секунд мир взорвался какофонией звуков. Возмущенные водители сигналили со всех сторон, что, кажется, Элеонору совсем не смущало. - Да иди ты! - Дмитриевна, пожалуйста, следи за дорогой! - Нет, ты вообще серьезно, я не пойму? Такими вещами не шутят! - Нас развели вчера. Отец вмешался… - покусав губы, призналась Лера. - Старый хрыч?! Нет, ты точно шутишь. - Какой там! Сама бы хотела понимать, что происходит. Думаю, Исаев сам себе вырыл могилу, когда забрал Тёмку. Отец в нем души не чает. С возрастом он будто смягчился. Так странно… На меня ему было плевать. Теперь пришел черед Дмитриевны бросать косые взгляды на Леру. - Я догадывалась, что тебе несладко жилось. Но ты никогда не рассказывала мне о том времени. - Я не люблю к нему возвращаться. Ложь… В своих мыслях она часто возвращался в детство. Перебирала, как сокровища, воспоминания, надежно спрятанные в лабиринтах памяти. В то время ей казалось, словно время стоит на месте. И хоть рядом с Таиром она провел всего шесть лет, а без нее гораздо, гораздо больше, ей все равно казалось, будто он был в её жизни всегда. Что он и есть сама её жизнь. А все, что случилось позже, уже когда Таир уехал, было вроде с кем-то другим. Не с нею. Может, поэтому она так долго терпела Исаева? Какая разница, что он делал… не с ней? Без Таира она никогда уже не ощущала себя прежней. И жизнь, которую она проживала, была чужой. Лера и вспомнить ничего не могла из этой жизни... Как если бы ей нечего было запоминать. Разве что рождение сына. - Неужели все было так плохо? - Дмитриевна, прекрати! Новый год, а ты заставляешь меня начинать его, копаясь в дремучем безрадостном прошлом. - Значит, все же я угадала. - Что? - Ты говоришь – безрадостном. Лера задумалась. Растерла лицо. - В моей жизни всякого хватало. И хорошего было много… До поры до времени. Пока не уехал Таир. Она отчетливо помнила тот день. Их история осенью началась и осенью же закончилась. Это был тот редкий случай, когда они всей семьей собрались за завтраком. Лера возила ложкой в тарелке, старательно делая вид, что не замечает напряженного молчания, повисшего над столом. - Сегодня тебя отвезет Степанович. Артур взял выходной. Поэтому Виктора я у тебя забираю. Лере было все равно, кто отвезет ее в школу. - Выходной? Это на него не похоже, - размешивая в чашке сахар, заметила мать. - Его пацана призвали. Там то ли поезд, то ли присяга… Я так и не понял. - Отец бросил короткий взгляд на часы, а потом на Леру, которая сидела ни жива ни мертва, вцепившись пальцами в ложку с такой силой, что еще чуть-чуть, и металл просто вспорол бы ей кожу. Как поезд? Как присяга?! Нет, она знала, что Таир собрался служить, но… Почему он с ней не попрощался? Даже словом не обмолвился ведь? Почему? Она не понимала. И ругала! Так ругала себя. Ведь если бы не тот поцелуй, после которого он вообще перестал с ней общаться, все бы было не так... Понимая, что отец только и ждет, когда она проколется, Лера схватила графин апельсинового сока. Плеснула в стакан, будто ей до тех новостей дела не было, и жадно выпила. - Ну, я поеду. Время. И ты поторопись, не то опоздаешь в школу. Лера кивнула. Каким-то чудом выбралась из-за стола. Прошла к рюкзаку, который валялся здесь же на полу. Почему-то тот был открыт, и из него выглядывали учебники. Алгебра – девятый класс. Химия. И новенький, еще пахнущий типографской краской томик «Гарри Поттер и тайная комната». - Лера, малыш… ты в порядке? - Да. Почему мне быть не в порядке? – Лера резко затянула шнур и встала. - Ну-ка, посмотри на меня! Посмотри, слышишь? - Мам, я опаздываю! - Ты не станешь делать глупостей. Все. Если этот… мальчик решил тебе ничего не говорить, значит, ты ему не нужна. Не унижайся! Не рви себе душу. У тебя впереди вся жизнь, Лера. Это сейчас кажется, что его отъезд - конец света… А потом будешь вспоминать себя и думать, господи, да неужели я так по нему убивалась? Слышишь? Все будет хорошо! - Мам, я просто в школу еду. - Вот и поезжай, - облегченно выдохнула женщина. И она поехала… Но при первом же удобном случае, когда водитель притормозил на светофоре, выскочила из салона и юркнула в метро. До вокзала было ехать всего ничего. Но она не знала, ни какой поезд ей искать, ни тем более какую платформу. Так и носилась от одной к другой и зло утирала слезы, не уверенная даже, что это нужный ей вокзал. Почему-то в тот день она совершенно его не чувствовала. Будто он уже… уже оборвал их связь. Тупым лезвием отчекрыжил ее от себя и бросил на землю истекать кровью. Лера сердцем чувствовала – это конец, но все равно зачем-то его искала. Наверное, хотела увидеть глаза. Маниакально хотела. - Таир! Таир… подожди! - Не надо, Лера. Не сбивай его с толку, – вышел вперед Артур Сергеевич, ухватил ее за руку, но она вырвалась. Как в кино с дерьмовым сценарием, поезд набирал ход. Она успела буквально в последний момент, но теперь ей приходилось бежать за вагоном. - Таир, я буду ждать! Я буду ждать, слышишь? И писать! Хочешь, я буду тебе писать? Он высунулся в окно. Бритый почти под ноль. Такой новый… Холодный и даже незнакомый как будто. Стиснул челюсти. И отрицательно мотнул головой. - Эй! Ты что, вообще меня не слышишь? Лера моргнула, стряхивая с себя мишуру воспоминаний. Медленно повернулась к Дмитриевне. - Спрашиваю, ты уверена, что едем ко мне? Исаев тебя у меня в два счета вычислит. - Не уверена, что он посмеет выступить против отца. Он же не дурак… я надеюсь. - Дурак – не дурак, свободы он тебе не давал. По крайней мере, по доброй воле. – Дмитриевна постучала пальцами по рулю, - а знаешь, черт с ним! Едем! На всякий случай я всегда могу достать из сейфа свое ружье. - Может, позвонить ему? Прозондировать почву? Как-то неспокойно мне. Когда он названивает, угрожает – все понятно и ожидаемо. Хуже, когда молчит… Я будто под прицелом снайпера. Знаю, что смерть близка, но понятия не имею, откуда она придет. - Может, еще не знает? - О чем? О разводе? Вряд ли. Хотя… Новый год. Может, ему не до того? Или он специально затаился, зная, что этим только сильнее меня нервирует. - Или нажрался до поросячьего визга с горя. - Да… - Лера отвела от лица волосы, - может быть и такое. Неужели я буду теперь всегда оглядываться на него, а? Это же невыносимо. - Ты можешь вернуться под защиту отца, - напомнила Дмитриевна. - Раньше ты на это не могла даже рассчитывать. - Господи, мы, что, в средневековье?! Под защиту мужа, под защиту отца… И это мне говоришь ты! Современная эмансипированная женщина! - К сожалению, во многих вещах мы не слишком отошли от средневековья. Слушай, ну, а Уваров? Лера насторожилась: - Что? - Как я понимаю, он предложил тебе помощь. А судя по тому, как он облизывал тебя взглядом… - Дмитриевна! - Ну, что? Еще скажи, что у вас ничего не было. Вот чего я от тебя не ожидала, так именно этого! Умеешь ты меня удивить. Ну, что смотришь? - Не знаю, что сказать. - Как он? - Что как? - Стоит того, чтобы с ним… чтобы ему, - Элеонора покосилась на глядящего в окно Тёмку, - вручить мандат? Лера нервно рассмеялась, пряча лицо и свою истерику в ладонях. - Так что? Наверное, он какой-то сверхчеловек, раз ты сразу… Твою ж мать. Ты только посмотри, что у нас за гости. Лера завертела головой по сторонам и неожиданно наткнулась на невысокую, но каким-то непостижимым образом внушительную фигуру отца. - Может, проедем мимо? - Нет! Остановись. Нужно выяснить, чего он хочет. Нужно… Хотя, что тут непонятного? Наверняка машину Элеоноры засекли и проводили. А значит, отцу известно, где она провела эту ночь. И с кем. Неприятное, знакомое еще с детства чувство ужаса скрутило живот. Она пыталась себя убедить, что выросла, что отец больше не имеет над ней власти… Что он может засунуть свои претензии, если они есть, и катиться куда подальше, потому что теперь ей вполне по силам указать ему верный путь. А вот ведь как. Все равно триггерило. Даже в пот бросило. Долбаные рефлексы. - Деда! Мам, ты видела? Там дед! – Тёмка завозился в кресле, дернул, отстегивая ремень. Он улыбался во весь рот, и был, кажется, действительно счастлив, впервые с тех пор, как они выехали за пределы участка Уварова. Лера довольно часто задавалась вопросом, почему она до сих пор не порвала все связи со стариком. В детстве ей казалось, что она сделает это первым делом, как только станет более-менее самостоятельной. И вот прошло столько лет, а она все еще оглядывается на папу. Может, правду говорят, что кровь не водица? Что-то же держит её! Тёмка выскочил из машины первым. Повис на деде, как обезьяна на пальме, и, даже если бы за Дмитриевной никто не следил, отец все равно узнал бы, где они были, потому что Артём принялся тут же в красках рассказывать о своих приключениях. Он говорил и говорил, не замечая, как дед мрачнеет. А у того разве что пар из ушей не валил – такой он был красный. - Выдыхай, президент, не то ж Кондратий хватит. Или ты во фридайвинг подался? - Какой, к черту, фридайвинг? Что ты, карга, несешь? - Известно, какой. Там, где дыхание надо под водой задерживать. Нет? Ну, тогда дыши, говорю ж. Эта перепалка могла продолжаться до бесконечности. У Дмитриевны был удивительный талант выводить людей из себя. Если бы в этом виде спорта устраивали олимпиаду, она бы гнулась под весом медалей. Заталкивая поглубже страх, Лера спокойным голосом поинтересовалась: - Чего ты хотел, пап? - В машину. Быстро. - И не подумаю. Хочешь поговорить – пожалуйста. Но только на моей территории. - В ее конуре, что ли? – злой кивок в сторону Элеоноры. - Эй! Попрошу. Не нравится – морозь свою задницу и дальше. А Лера ясно дала понять – с тобой не ступит ни шагу. Взгляд отца потемнел, сделался совсем черным. Но Лера с честью выдержала его. И он уступил. Впервые в жизни он уступил ей… Они прошли в тесную квартирку, толкаясь локтями, сняли верхнюю одежду и прошли в кухню, с большим трудом убедив Тёму поиграть с Дмитриевной в гостиной. Лера отвернулась, чтобы набрать воды в чайник, и, понимая, что как-то надо начать, тихо заметила: - Спасибо, что помог с разводом. - Если бы я знал, для чего он тебе нужен – и пальцем бы не пошевелил. И кстати, еще не поздно отыграть все назад. Пока решение не вступило в силу. - Ты не сделаешь этого! – ахнула Лера. - Еще как сделаю. Если мне придется выбирать между Исаевым и Уваровым, угадай, кого я выберу? 18. Холодок прокатился по загривку, заставляя ее поежиться, и скатился за воротник. Нет, она знала, что так будет. Знала… Еще на улице все поняла, а ведь все равно будто что-то душит. - Ну, есть еще вопросы?! – давил все сильней отец. И словами давил, и видом… Сделал шаг, но в тесноте кухоньки это выглядело так, будто он намеренно припер ее к стенке. - Да… - Лера облизала губы. - Да, будут… Почему ты каждый раз выбираешь не меня? Она ненавидела себя за это, может, даже больше, чем за все остальное, но… в последний момент дала слабину. Всхлипнула. С ужасом отвернулась к окну и не заметила, как расширились глаза отца. И как для того, чтобы продолжить, он несколько раз беззвучно открыл и закрыл рот. - Я только о тебе и думаю! - Тогда лучше бы ты вообще обо мне забыл, чем так. - Ты несешь… - Какую-то чушь. Я знаю. Можешь не продолжать. - Лер-р-р-ра. - Не надо, папа. Правда. Ты свои угрозы озвучил. Я, - сглотнула, - их услышала. Не беспокойся, Таир ничем тебе не угрожает. Он просто помог мне. Сам понимаешь, ему это выгодно. Я приняла его помощь – потому что это выгодно мне. Кстати, может, тебе интересно, это его люди вернули мне сына. - И что прикажешь? Поцеловать эту дворнягу в зад в качестве благодарности? Отчего-то отец все сильнее злился. - Когда-то ты мне говорил, что породу формируют обстоятельства, папа. Теперь ты считаешь иначе? - К чему это ты клонишь? - К тому, что в Уварове больше класса, чем во всех твоих прихлебателях, вместе взятых. Впрочем, речь сейчас не о нем. Лера обернулся. Отец стоял с нечитаемым выражением на лице. И только яростно вздымающаяся грудь выдавала то ли злость, то ли волнение. - Я всегда хотел тебе лучшего. Наверное. Просто понятия «лучшего» у них с отцом сильно разнились. - Не беспокойся. Тебе не придется выбирать между Исаевым и Уваровом. Вопрос так не стоит. И никогда не стоял. Сейчас меня интересует только один мужчина. Мой сын. Его благополучие. - Вот и хорошо! Тогда собирайся. Поедем домой. - Нет. Ты меня не понял. Я хочу пожить одна. - Здесь? – сощурился отец. - Нет. Нет, вообще-то... У меня есть квартира бабушки, помнишь? Если Исаев… возьмет себя в руки, и мы цивилизованно решим вопросы, касающиеся воспитания сына, то я хотела бы жить там. - Ты никогда не жила одна. А деньги? Где ты собираешься брать деньги? Какой же ничтожной, ни на что не годной он ее считает! Тем смешнее выглядят ее глупые попытки снискать его одобрение. - Как директор фонда я получаю зарплату, папа. - И как? Много дают? – хмыкнул он. - На жизнь хватит. Если у тебя все – я, пожалуй, прилягу. Мне уже несколько дней нехорошо. Было ужасно стыдно выгонять Дмитриевну из ее же спальни, но ей нужно было где-то уединиться. Чтобы обдумать все и отпустить обиду. Отец задержался дольше, чем можно было представить. Поиграл с Тёмой. Она слышала их голоса. Перекинулся с Дмитриевной очередной порцией колкостей. И уехал, когда Леру одолел сон. И в этом снежном январе снилась ей золотая осень… Снилось, как она шла через вокзальную площадь, ничего перед собой не видя, как плакала. Наверное, по наводке Артура Сергеевича, ее и нашел отцовский водитель. Молча проводил до машины. И так же молча отвез к гимназии. В которой все было, как всегда - те же стены, те же идиотские шуточки одноклассников, и строгий взгляд физички из-под очков. Все, как обычно, да. И в этой неизменности никто не заметил даже, как изменилась она сама. Был человек – и вот человека не стало. Лишь оболочка. Голограмма за партой. Ей даже не с кем было поделиться своей бедой. Подруг у Леры не было, а мать… та свято верила, что все у них несерьезно. С трудом досидела уроки, нырнула в уже поджидающую машину… Прошелестела: - Домой. А есть ли у нее теперь дом? - Обязательно. Только Нюру подхватим у рынка. Ах да. Сегодня же пятница… Остановились. Лера с отсутствующим видом смотрела в окно. Наблюдала, как водитель с экономкой сгружают в багажник полные пакеты снеди. И в следующую пятницу тоже будет так. И еще через неделю. Все по-прежнему, но никогда уже так, как было. - Эй! Ну, что ты повесила нос, а? – спросила Нюра, когда забралась на сиденье. - Ты из-за Таира раскисла? Вот еще… Время быстро пролетит – не заметишь. Всего-то полтора года. А сейчас-то и звонить можно! У каждого, считай, мобильник. Ну? Впервые Лера встрепенулась. Искорка надежды затеплилась в сердце и так же быстро погасла. - У него нет. - Нет? Странно. Ну, тогда пиши! - Он даже адреса мне не оставил. - Так у Артура Сергеича узнаешь! Тоже мне, нашла проблему. Мы из него все вытрясем. Выложит, как на духу! И правда. Это был выход! Лера взбодрилась, распрямила плечи и даже села ровней. Вот только больше Артура Сергеевича она никогда не видела. Он исчез из их жизни, будто его и не было. Когда они с Нюрой вернулись домой, тот дрожал от криков. Нюра выпучила глаза: - Никого ж не должно быть. Это что… твой отец вернулся?! Вернулся. А его, что называется, «не ждали». Лера не знала подробностей – застал ли отец мать с Уваровым-старшим в процессе, или догадался по их виноватым лицам. А может, они, эти лица, и не были виноватыми… Она вообще слабо помнила, что происходило. Только как пыталась защитить мать от кулаков отца, а тот схватил ее и, встряхнув так, что зубы клацнули, проорал: - А ты куда лезешь?! Знаешь, кого защищаешь?! А впрочем, яблоня от яблони, да, Лер-р-ра?! Потаскуха! Все вы такие, бабы. Кошки блудливые. Убью… - Оставь ее! – кричала мать. - А ты что здесь забыла? Вон! Вслед за этим… во-о-он! – оттолкнул. Мать упала на пол. И нет бы уйти, как Лера молила, но… - Не пойду! Никогда… И так ведь и не ушла. В ногах у него валялась. Все стерпела. Впрочем, ей недолго осталось… терпеть. Рак сожрал за какую-то пару месяцев. Может быть, в эти последние дни она, наконец, обрела счастье. Отец от её постели, считай, не отходил. Лера и сейчас не могла понять, что у них были за отношения? Проснулась – душа не на месте. Нащупала телефон. Пятый час. Вот это да! Куча не отвеченных сообщений. От Исаева – «надо поговорить», и от Уварова – «как добрались?». Интересно, у него защищенный канал связи? В любом случае Лера не собиралась ему отвечать. Потому что все может быть использовано против неё. Все абсолютно. К тому же отец ясно дал ей понять, насколько нежелательны любые контакты с Таиром. Столько лет прошло, а ничего не меняется. Ни с реакцией отца на Уварова, ни с ее собственными реакциями. Стоило увидеть сообщение, как сердце буквально зашлось. Кровь вскипела и прилила к прохладным со сна щекам. Господи, как ей удалось себя обмануть, что случившееся той ночью ничего не будет значить? Почему она так охотно поверила этому чудовищному обману? Ведь очевидно было, что все намного сложней. Правда всегда сложнее… Не оттого ли так охотно мы верим в ложь? - Эй, спящая красавица, ну, это уже не смешно! Проспать первое января! Я на такое не подписывалась. Лера перевернулась на бок. - Я уже проснулась. Извини, если нарушила твои планы. - Пустяки, – отмахнулась Дмитриевна. – Умывайся, и пойдем за стол доедать салаты. - Я помог бабе накрыть! – сообщил, вбегая в комнату, Тёмка. - Это я – его баба. Представляешь? Лера хохотнула: - Что ж. У моего сына хороший вкус. Зазвонил телефон. Уваров… Лера сбросила. Дмитриевна вздернула бровь: - Кто звонит? - Да так. Это подождет. Ну, где твои салаты? Я жутко голодна… Стол был накрыт в гостиной. В углу – нарядная пихта. По телевизору - дурацкий концерт. - Нет, ну, куда? Куда он напялил эти… что это? - Кажется, лосины… - засомневалась Лера, разглядывая в телевизоре очередную «звезду» и одновременно с этим разливая вино по бокалам. В доме Таира она была так напряжена, что только-только пригубила шампанского. И сейчас бы с радостью выпила еще, чтобы расслабиться. - Они так обтянули его драгоценное, что, клянусь, я вижу, к какой религии это чудо принадлежит. Шампанское пошло носом. Лера промокнула капли салфеткой, хохоча, как ненормальная. Боже, ей не хватало Дмитриевны. Ей не хватало легкости… «Лер… Пожалуйста, не молчи». Лера отложила телефон, так и не ответив. - Я тут кое-что услышала из вашего разговора с отцом… - Ну, начинается! - Нет, интересно же! Выходит, вы с Таиром знакомы тысячу лет… - Да. С детства. Он был… Запнулась. Не нашла слов. Он был всем. Но это прозвучало бы слишком претенциозно и затасканно. - Извини, Дмитриевна, я правда не хочу копаться в прошлом. Давай лучше о будущем поговорим. - А давай! О самом, что ни есть, ближайшем. Завтра у нас утренник в онкоцентре. Помнишь? - Господи, нет… Совсем забыла! - А ты вообще как, собиралась идти? Или в этом году пропустишь? - Нет… Я не стану прятаться. К черту! Нужно возвращаться к привычной жизни. - Отличный тост! Тёмик, тебя не посыплет от мандаринов? Ты уже сколько их съел, а, дружочек? Дмитриевна отвлеклась на Тёмку, а Лера задумалась, что для нее теперь эта «привычная жизнь» значит? Ведь по факту от её привычного существования мало что осталось. Работа. Сын. И больше ничего, пожалуй… Страшно. Аж дух захватывает. Будто она стоит над пропастью. Вроде свободна, и за спиной – крылья. А прыгнуть трусишь, потому что непонятно, что там – внизу. Впрочем, после того, как они с Дмитриевной на пару прикончили две бутылочки, жизнь вроде бы наладилась. И болезнь отступила, если она была. Лера даже уснула без проблем, хотя вроде днем и выспалась. А почти с самого утра – утренник. На который Лера действительно решила пойти. Дмитриевна вилась вокруг неё коршуном. - Ну, что ты ходишь? Поезжай в офис. До онкоцентра я сама доберусь. Ничего мне не будет. Только найду что надеть. Выбор-то небогат. Лера растерянно осмотрела свои нехитрые пожитки. - Тебе, что, этот козел и одежду не дал забрать? - Да я и не просила. - Значит, надо попросить. А пока, может, чего-нибудь из моего примерь. Лера бросила наполненный ужасом взгляд в сторону шкафа помощницы, и что есть силы затрясла головой: - Ну, уж нет. Вот это платье вроде бы ничего, – схватила то, в котором встречала с Таиром новый год. Оделась. Успели выпить по чашке кофе. Горького, просто до ужаса. Тёма слопал еще и бутерброд. Не совсем подходящий для детей завтрак, но крупы на кашу у Дмитриевны не нашлось. А вот бастурма и сыр с благородной плесенью – это вам, пожалуйста. - Жорик балует, – пояснила Элеонора. Кто такой Жорик – Лера не знала. Наверное, кто-то из богатеньких приятелей Дмитриевны. С той же скоростью, что Элеонора наживала врагов, обзаводилась она и друзьями. Удивительной женщиной была Элеонора. А дальше собрались на удивление быстро. Тёмку закинули в офис, где как раз дежурила его любовь – двадцатилетняя Рита Сафонова. И к онкоцентру приехали даже немного раньше. Успели переговорить с нанятыми актерами. С теми их фонд сотрудничал уже не первый год. Но Лера еще раз напомнила о мерах предосторожности. - Валерия Николаевна! Как я рада снова вас видеть! – навстречу им шла хрупкая женщина приятной наружности. Заведующая центром. - И мы снова рады быть здесь. Как поживают наши подопечные? - Князьков – ничего. Бог даст, вытащим. Рита Самойлова держится молодцом. - А Витя Маринин? - Ох… Там все сложно. Германия дает прогноз пятьдесят на пятьдесят. У них там какой-то экспериментальный метод. А все равно ведь деньги на лечение давай! Вот… как раз выклянчиваю. – Татьяна Владимировна понизила голос до шепота и кивнула в сторону своей приемной. – Сейчас время для этого, знаете ли, ой какое хорошее. Выборы. - Будущим депутатам нужно похвастаться в соцсетях добрыми делами? – улыбнулась Лера. - Ой! – наверное, вспомнив, кем были ее отец и теперь уже бывший муж, опомнилась Нина Юрьевна. – Что вы… Этот не такой. Он нам частенько помогает. И не просто деньгами. Через бюджет выбивает финансирование. Пойдемте, познакомлю… Лера с сомнением покосилась на часы. Но прикинув, что пара минут у нее еще есть, все же шагнула вслед за заведующей. А уж в ее кабинете Леру ждал настоящий сюрприз. - Таир Артурович, не знаю, знакомы ли вы… Но вот, Валерия Николаевна Исаева – наш ангел-хранитель, считай. 19. Ч-черт. Оказалось, он совершенно не был готов снова её увидеть. Еще и в этом платье, которое однажды с неё снял… Обычном трикотажном платье. Так, ладно. Сейчас лучше об этом было не вспоминать. Чтобы не дай бог не шокировать своим видом присутствующих. Но избавиться от наваждения было не так уж просто. Картинки того вечера беспорядочно пронеслись перед глазами. Как в сломанном калейдоскопе... Она была безупречно красива. И от этой красоты его, как тогда, в юности, колотило. И не было никаких сил сдержать эту дрожь, что выдавала его с головой. Рябью на коже. Легким тремором рук, когда он ее касался. По-всякому касался… а она позволяла. С каким-то тихим отчаянием. Или же от понимания того, что ему не нужно себя сдерживать и останавливаться. - Таир Артурович, не знаю, знакомы ли вы… Но вот, Валерия Николаевна Исаева – наш ангел-хранитель, считай. Таир кивнул, давай возможность Лере самой решать, как себя вести. Выдавать их знакомство, или сохранить его в тайне. - Ну, что вы. Какой я ангел! Скажете тоже. А с Таиром Артуровичем мы давно знакомы. - Я так и подумала, – улыбнулась заведующая и, повернувшись к Таиру, пояснила: - Фонд Валерии Николаевны вот уже много лет организует в нашем центре благотворительные новогодние мероприятия. И, конечно, раздачу подарков. Детишки в таком восторге! Сами увидите… - Могу себе представить. Сам Таир хоть и помогал больнице, поездок туда всячески избегал. Ну, не мог он смотреть на этих несчастных детей… Это было за гранью его понимания – чем они заслужили выпавшие на их век испытания. Он старался не вникать. Отделывался деньгами. Ну и в бюджетном комитете интересы больниц всегда отстаивал рьяно. А она? Как она выдерживала? Такая хрупкая, но такая сильная… Пока он рассматривал Леру, а та отводила взгляд, в приемную открылась дверь: - Мы уже готовы начать. В актовом зале жду только вас. - Что ж! Тогда нам надо поторопиться… - улыбнулась Нина Юрьевна и, чуть запнувшись, перевела взгляд на Уварова: - Таир Артурович, присоединяйтесь к нам! Посмотрите, что да как. Детишек увидите… Ну? Соглашайтесь! Таир поколебался секунду-другую, но все же кивнул. Открыл дверь, пропуская женщин. Первой – заведующая, второй, заговорщицки ему подмигнув, выплыла Элеонора Дмитриевна. Последней – Лера. Так близко, но не касаясь. Хотя хотелось… очень. Он уже принял эту потребность как данность. Что толку бежать от себя? В актовом зале было достаточно многолюдно. Ко второму числу даже те, кто мог по показаниям встретить Новый год дома, начали возвращаться. Кто-то шел сам, кого-то привезли в инвалидном кресле, кто-то с баллоном кислорода. Мальчики и девочки. Маленькие и большие. Дети… Расселись. Без пафоса, в углу. Предоставив лучшие места маленьким пациентам. По правую руку – заведующая и Элеонора. По левую у стены - напряженная, как пружина, Лера. - Выдохни, я не кусаюсь, – шепнул Таир, пока Нина Юрьевна с Дмитриевной спорили на тему госзакупок. - Зачем ты здесь? - Это случайность. Правда. Лера промолчала. Только голову опустила и с силой сжала пальцы. Таир залип на тонкой полоске белой кожи, оставленной кольцом. Интересно, если бы он тогда не оборвал их отношения, что бы было? Возможно, они бы давно уже были женаты, а может, до этого и не дошло. И разошлись бы они, попробовав, как в море корабли. Теперь он уже не узнает, как бы у них сложилось… А может, и к лучшему, что была эта пауза? Теперь-то он точно ее не упустит. В молодости – не факт. Таир осторожно пошевелил пальцами. Медленно-медленно продвигаясь к ее. И снова дежавю. Как будто ему снова семнадцать. Кино… Она. Его рука, небрежно закинутая на спинку кресла, якобы для удобства. Так и не опустившаяся ей на плечи рука… А еще ее запах… нежный, неповторимый. Который он то ли вдыхал, то ли пил. Он и сейчас не изменился. Ничего вообще не изменилось. Или вернулось все… Только смелости больше. Потому что на этот раз он все-таки накрыл ее пальцы своими, удивляясь их хрупкости. Ее возмущенный вскрик «С ума сошел!» утонул в голосе ведущей. - Всюду песни, всюду пляски, всюду яркие огни… К нам в дома приходят сказки в эти праздничные дни! Представление началось. Но они смотрели совсем не на сцену. Их взгляды сплетались. Ее, больной, ничего не понимающий, и его – уверенный и спокойный. Ну, а как? Он уже все для себя решил. И что толку метаться? Даже с Меланьей все уладил. Чтобы уже ничего не мешало им с Лерой. Неприятная вышла история. Но это нужно было сделать в первую очередь. Меланья встречала его при полном параде. Ласковой игривой кошечкой. Будто чувствовала, что он решил с ней порвать, и затолкала свои обиды по поводу сорванных новогодних планов подальше. Ну, еще бы. Когда мужик тебя бросает, тут уж не до сцен. Тут себя по-другому вести надо. Вдруг в последний момент поймет, какое счастье вот-вот своими руками разрушит? - Таир… Ну, надо же… Я уже и не надеялась, что ты придешь. Мягкая ладошка с аккуратным маникюром прошлась по щеке. - Подожди. Я вообще-то хотел поговорить. - Ну, какие разговоры, милый! Праздник же! У меня есть идея получше… Игривый взгляд перетек от его глаз вниз. Меланья пошевелила плечами, заставляя соскользнуть с плеч золотистый халатик. - Как тебе твой подарок? – она бесстыже на него уставилась. Знала, что хороша. И беззастенчиво этим пользовалась. Это его всегда веселило. А теперь… скорее отталкивало. - Супер. Вообще-то у меня тоже кое-что для тебя есть. Оденься. Нам правда стоит поговорить. Кажется, то, что он позаботился о подарке, чуть усыпило её бдительность. Меланья расслабилась. Вернула халат на плечи и взмахом руки пригласила его в гостиную. - Вина? - Нет. Спасибо. Таир полез во внутренний карман, достал плоский вытянутый футляр. О, да. Сразу понятно, что это не кольцо. Потому радость, написанная на лице девушки, немного поблекла. - Мне кажется, тебе к лицу рубины. Меланья обладала сочной, броской красотой. В ней все было будто бы через меру. Глаза – слишком большими, ресницы – слишком длинными, губы – слишком пухлыми, формы – слишком вызывающими. Да… Рубины - самое то. - О, господи. Какая красота, Таир! Спасибо, любимый! – улыбнулась девушка, подбегая к зеркалу, чтобы примерить колье. - Так что там у тебя ко мне за разговор? Поможешь застегнуть? Не пойму, как эта застежка закрывается… А еще руки трясутся! – рассмеялась. - Вот посмотри… - сунула ладошку под нос. Таир послушно застегнул украшение. А потом, так и не решив, как это лучше сделать, сказал напрямик: - Нам нужно расстаться. - Что? – непонимающе хлопнула ресницами. - Расстаться. - Я не понимаю. – растерянно провела по волосам, - Все же было хорошо… Это шутка? - Нет. Не шутка. Я долго думал и решил, что мы не подходим друг другу. Прости, если это прозвучало жестоко. Я никогда не был красноречив. - А это что? Это что… прощальная подачка?! Оплата услуг? Или что?! Он не успел ей помешать. Меланья содрала с шеи колье, сломав замочек, и бросила в него что есть силы. В ее огромных шоколадных глазах собрались слезы. Она его на самом деле любила… - Нет. Это подарок от чистого сердца. Купленный еще до Нового года. К нему в комплекте шло кольцо. Его Таир не купил, но думал об этом. Встреча с Лерой изменила абсолютно все его планы. - Уходи! Убирайся, слышишь! И подарок свой забери к чертям… Ненавижу тебя! Ненавижу-у-у… Я… как дура тебя ждала! Я как… полная дура… Он мог бы попытаться её утешить, но тогда она бы восприняла это как слабость. Как наличие чувств, которых у него не было и в помине. Стала бы думать, что все еще можно исправить, надеялась бы на что-то. Нет. Лучше вырывать с мясом. Сразу. Уходить – так уходить. Ведь надо было. Он понимал, что это – только первый шаг. А их, чтобы вернуть Леру, будет еще столько, что неплохо было бы, по меньшей мере, сдвинуться с места. Он и ушел. Впервые ставя точку в отношениях, которые могли претендовать на серьезные. Впервые сам написав… И позвонив, когда Лера не ответила. Другой бы не стал… Просто не было необходимости. А тут понимал, что все… Если сам не пошевелится – ничего не будет. И даже если он приложит все усилия, будет – не факт. - Таир Артурович… Таир! – она даже незаметно ткнула его в бок, чтобы обратить на себя внимание. - А? Что? – встряхнулся Уваров. - Пройти дай. Меня ждут. Кивок в сторону незнакомых ему людей, сбившихся в стайку и бросающих на них любопытные немного смущенные взгляды. Представление закончилось. Заведующая и Дмитриевна протискивались к проходу, и только он сидел, глядя прямо перед собой. И Лера, которой он перегородил дорогу. Хмыкнул. Встал, придержал ее стул. Сделал вид, что не заметил, как ее от него шатнуло. Первым двинулся через проход. За спиной послышался странный звук. Будто Лера с жадностью вдохнула. Он медленно обернулся. Но она шла, низко опустив голову, и ее эмоций было не разобрать. «Ну, и ладно… - решил Уваров. – Главное, что они есть. Эмоции». - Валерия Николаевна, мы вас так долго пытались поймать. Вы уж простите, что отвлекаем… - смущенно заметил невысокий крепкий мужичок. - Да, Иван Иваныч, кажется? - Все вы помните. - Ну, ваше имя нетрудно запомнить… - улыбнулась Лера. – Как Машенька? Мужчина что-то с восторгом ей отвечал, в диалог включились еще какие-то люди. Таир уже не прислушивался. Да и не нужно это было, потому что сказанное было написано на лицах собравшихся… Они благодарили. А Лера смущалась. Никто бы не догадался, но он-то не «никто». Он ее знал. От макушки до пяток. И чем больше смотрел, тем отчетливее понимал, насколько знает. Может быть, даже лучше, чем самого себя… И что за восемнадцать прошедших лет ничего… ну, ничего абсолютно этого не изменило. Вообще ничего не изменило, господи боже! Таир медленно выдохнул. Привалился к стене и, сложив на груди руки, стал наблюдать за происходящим. Как Лера улыбается на шутку какого-то паренька, как присаживается рядом с коляской, чтобы погладить щечку рыжей смешной девчонке. И для каждого у нее находилось слово, улыбка, ласка. Любовь… В ней было столько нерастраченной, невостребованной любви, что она одаривала ей всех без исключения. А ведь она могла принадлежать ему одному. Она принадлежала… Когда-то. У Таира во рту пересохло. Он огляделся. Должен же здесь хоть где-нибудь быть кулер. Или захудалый автомат с газировкой… - Таир Артурович! - Да… - Не откажите, пожалуйста. Всего одно фото для журналистов. Что? Какие, твою маму, журналисты?! Таир резко осмотрелся и наткнулся на полный паники взгляд Леры. - Нет, извините, я уже и так выбился из графика. - Ну, что вы! Это же дело пары секунд. Таир даже ничего сообразить не успел, Нина Юрьевна оказалась более прыткой, чем он мог подумать. Она ласково, но настойчиво подтолкнула его к группке детишек. Фотоаппараты защелкали. И сквозь их размеренный рокот и жужжание он услышал слабые попытки Леры прекратить это все. - Нет, пожалуйста. Я ведь совсем не в форме… - Да, что вы, Лерочка Николаевночка! Такой красавицы, как вы, не сыскать. - Прошу меня простить, мне нужно… нужно позвонить. – беспомощно пробормотала Лера. Он хотел ей помочь, положить конец этой идиотской съемке. Но к нему как раз тоже подтянулась журналистка. - Таир Артурович… - Извините, никаких комментариев. Я здесь не в рекламных целях, хорошо? Таир улыбнулся, девица, как он и рассчитывал, растаяла. Залепетала что-то еще, однако он быстро ретировался. Нырнул в коридорчик, где скрылась Лера. Дошел до лестничной клетки. И сам не зная, зачем, спустился вниз на один пролет. Там ее и нашел. В узкой нише у окна. - Лер… Вздрогнула. Обернулась: - Не знаю, как ты здесь оказался, но лучше бы тебе уйти. Он понимал, он чувствовал – она вот-вот заревет. Может, и правда нужно было оставить ее в покое, но не смог. Наоборот, шагнул ближе. - Что ты себе… Таир, я серьезно! - И я. Я тоже… расскажешь, что произошло? - Что произошло?! Ты совсем дурак, что ли? Ну, зачем… зачем ты сюда пришел?! И эти журналисты… Я же горя не оберусь, если эти снимки попадут… да хоть куда-нибудь попадут, неужели ты не понимаешь? Почему ты все портишь? Почему вы, мужчины, всегда все портите?! Господи… Лера почти кричала, а он все наступал, пока не заслонил собой белый свет, пока не вжал ее в стенку. Не оставляя ей ни миллиметра пространства. Лера подняла руки, сжала в кулаки и ударила его что есть силы, а потом с тихим вздохом вцепилась в лацканы… - Почему ты всегда все портишь? – прошептала она. - Никогда больше, слышишь? Никогда… От автора: друзья, обратите внимание, что на СЛР "Воскресный папа" открыта подписка. Стоимость для первых читателей - минимальна. Скидки на нее не будет. 20. - Никогда тебя не брошу, не обижу… Лея… Горячие губы скользнули по скуле, прижался к виску. Он был так близко, так невозможно близко, что его дыхание шевелило волосы у нее на голове. И она отчетливо слышала стук его сердца. - Чего ты хочешь? Чего добиваешься этим всем, а? – совсем по-детски шмыгнула носом. - Ты и сама знаешь. - Нет! - Знаешь-знаешь, - улыбнулся, обхватил ладонью ее затылок, вжимая ее лицо в свою грудь, зарываясь пальцами в волосы. – Всегда знала… Лера не сдержала нервный истерический смех. Нет, ну, ведь смешно, спустя столько времени. Он просто что-то там для себя решил, а теперь берет нахрапом. Силой. Лезет в душу, где ему места нет. Где вообще непонятно, осталось ли хоть что-то? Выжженная пустыня. И о последствиях совершенно не думает. Хотя в детстве именно его голова всегда оставалась холодной. Это Таир всегда следил за временем, когда они долго отсутствовали, и придумывал, как бы им так вернуться домой, чтобы их никто не заметил. Он страховал каждый ее шаг, а потом просто выбил из-под ног почву. Тогда ей нечем было рисковать. Практически нечем. Сейчас… совсем другое дело. - Ничего я не знала… - вздохнула. – Ничего. А уж теперь и подавно. - Давай попробуем заново, Лер? Давай вернем все, что было, и посмотрим, что… - Ты разрушил? – подсказала Лера. В каждом ее слове скользила горечь, которую она и не пыталась скрыть. Слезы растопили лед и скатились вниз по щекам двумя крупными каплями. Таир дернулся. Выдохнул с шумом. И дерганым злым движением растер шею. Он бы ни за что не признался, что она была права. Как ей это вообще взбрело в голову? - Я надеюсь, что нет. Я почти уверен, оно осталось. - Что? – теперь голос Леры стал совсем уж недоверчивым. Потому что это было действительно что-то за гранью. Как если бы он действительно что-то понял. Признал. Сердце пропустило удар и затрепыхалось в груди пойманной в силки птицей. - Я прошу просто дать нам шанс. - Друзья, это все, конечно, прекрасно, но вам не кажется, что здесь не лучшее место для таких разговоров? Черт! Они даже не услышали, как подошла Дмитриевна. А ведь на ее месте мог оказаться вообще кто угодно. Те же журналисты. По спине пробежался холодок. На негнущихся ногах Лера шагнула к ступенькам, но Таир снова ее остановил. Задержав в своей руке ее руку, он шепнул: - Просто подумай об этом. - Я подумаю. - Обещай! Обещай? Обещай! Ну, каков! Да ей послать его хотелось подальше. И по морде красивой съездить. За все то, что по его воле пережила. И за то, во что он снова ее вовлекает. Дать по морде… Поцеловать. Прижаться, чтобы непонятно было, где он, где она. Чтобы они на клеточном, атомном уровне с ним смешались, чтобы было уже не отделить. Лера дернулась, вырываясь. Он сильнее сжал пальцы. Ах вот как! Она успела забыть, насколько Таир упрямый. И беспощадный ко всему, что стоит на пути. Перешагнет – и не заметит. Вот, как ее… перешагнул однажды. Точнее даже переехал поездом. И не оглянулся. - Обещай хотя бы просто подумать, - а голос совсем не злой, наоборот, такой… просящий, да. Но не униженно. Все равно звучащий внушительно. - Обещаю! Доволен? А теперь отпусти… Взяла себя в руки Лера каким-то чудом. Даже нашла в себе силы вернуться в зал и попрощаться. С детишками, родителями и заведующей. Каждый раз она уезжала из онкоцентра подавленной, но в тот день… Ага, ее будто опять переехало железнодорожным составом. - Вот это дела! – восхитилась Дмитриевна, когда они вместе с ней спустились в больничный двор. Намекала она понятно на что. А вот Лере обсуждать произошедшее совсем не хотелось. Тут хоть бы в своей голове все уложить. - Подкинешь меня к съемной? Мне надо машину забрать. И хозяевам вернуть ключи. - Подкину, конечно. А какие планы потом? - Артема забрать. Может, съездить на бабушкину квартиру. Попытаюсь вызвать клининговую компанию, хотя вряд ли те работают на каникулах. - Скажешь тоже. А вечеринок сейчас сколько? Работают, как миленькие. Это у белых людей каникулы. Все остальные такой роскоши себе позволить не могут. Лера кивнула болванчиком. Классовая ненависть во всей красе, что называется. Дмитриевне только дай развить эту тему. Хотя обычно для того, чтобы это сделать, ей не нужно какого-то особенного повода. Она могла так лихо выкрутить разговор, что собеседник банально забывал, с чего вообще все начиналось. Но сейчас лучше об этом… Додумать свою мысль Лера не успела. Зазвонил телефон. Дмитриевна вопросительно вскинула брови. Так странно – обычно Лере по работе звонили тысячу раз, и она без задней мысли принимала вызов, а в последние дни каждый звонок - будто по нервам тупым лезвием. - Исаев. - Этому паразиту что опять надо? - Сейчас и узнаем, – Лера поежилась – машина еще не успела толком прогреться, и бросила в трубку: - Привет, Паша. С Новым годом. Тот хмыкнул. - И тебя. - Чего звонишь? - А я что, своей любимой жене и позвонить не имею права? - Бывшей жене, Паш. Или ты не в курсе, что нас развели? - Да вот. Сообщили, - злился он. Лера по голосу слышала, что злился. А еще, что накануне он пил. Может быть, много пил. Потому только сейчас опомнился. – И что? Ты решила, будто теперь будет по-твоему? Меня даже не вызвали в суд. Знаешь, что это означает? Что процедура не соблюдена. А это, в свою очередь, что я вполне могу все отыграть назад. В трубке послышалось какое-то шипение. Будто чиркнула спичка. - А просто прекратить этот весь маразм ты не можешь, Пашка? – устало вздохнула Лера. - Зачем тебе это все? У нас сын. Ты о нем подумал? Как это отразится на Тёмке, а? Да даже просто на твоей карьере как отразится. Зачем тебе этот скандал? Тем более что все равно ведь разведут. Что бы ты ни делал. - Ну, время я выиграю, - судя по звук, Исаев глубоко затянулся. Лера прожила с ним столько лет, они столько всего пережили, что сейчас она могла его представить так явно, словно он стоял прямо перед ней. Каждый жест. Каждое его движение… Она верила, что он, может, тоже не рад, что все так сложилось. И что он искренне сожалеет. И что, может, действительно любит ее какой-то своей уродливой любовью. Ей было даже немного жаль Пашку. Она как никто знала, как сильно на поведение взрослых влияют детские травмы. Паше в свое время приходилось несладко. У него было ужасное детство, которое она бы врагу не пожелала, но… У каждого разумного человека когда-нибудь наступает тот предел, когда он понимает, что больше так продолжаться не может. И он начинает ломать себя и воспитывать… сам. Или же, с точностью до наоборот, его поглощает бездна. И если продолжать хвататься за такого человека, она утащит на дно обоих. - Паша… - Да? - А давай встретимся. Поговорим. Только по-настоящему поговорим, а не так, как обычно, ладно? Ради Тёмки. Ты же не можешь каждый раз его воровать, если тебе что-то в голову стукнет. Нам нужно договориться и по поводу ваших встреч. И вообще… По-хорошему. - Что ж ты не поговорила со мной, когда то видео записывала? - Я пыталась тысячу раз, Паша. Просто ты делал вид, что не понимаешь, чего я от тебя хочу. А еще, наверное, никогда не думал, что я действительно пойду до конца. И поэтому никогда не собирался меняться. - Я изменюсь, - прохрипел он. Лера провела по лбу рукой, на глазах выступили слезы. Где-то совсем рядом зашипела Дмитриевна. Отчаянно замахала руками, мол, ты что, совсем? Не ведись! А Лера и не собиралась… Вестись. Но так же она знала, что абсолютно плохих людей не бывает. И ей было безумно жалко того хорошего мужчину, которого почти поглотила бездна. - Сообщи, когда и где мы сможем поговорить. Только без камер. Ладно? - Ладно. И, Лера… - Да? - Как Тёмка, я… - Он ничего не понял. - Спасибо, что люди отца оставили мне записку, что он с тобой. Я когда вернулся из бара, был… А, черт, это не телефонный разговор. - Мы все обсудим на встрече, - заверила Лера бывшего мужа, не став того поправлять. Если он решил, что Тёмку забрали люди её отца – пусть так продолжает думать и дальше. Это… безопаснее. Для всех. Лера сбросила вызов и сунула телефон в сумку. - Ты спятила? – возмущенно уставилась на неё помощница. - Что? - Спрашиваю, ты спятила? Исаев тебе на уши мед льет, а ты и растаяла? - Да нет же, господи! Я просто хочу решить все по-человечески. - У тебя ничего не выйдет, если он разнюхает про вас с Уваровым. Не обманывай себя. - Нет никаких нас! – повысила голос Лера. И это было так ей несвойственно, что на секунду они с Дмитриевной застыли в тишине. А потом она проворчала: - Да что ты? Ты кого сейчас хочешь в этом убедить? На это Лера отвечать не стала. Новая встреча с Таиром, все, что он сказал… было так манко. Хотя бы попробовать. Никуда не спешить. Как оно? Когда снова рядом. Когда снова вместе. Теперь уж во всем и до конца. Но как же страшно! Как же шатко все. Как будто между ними не новый мост протянулся, а тот старый и полуразрушенный, еще из детства, выплыл из прячущего его все это время тумана. Хочешь – иди. Рискуй. Даже никаких предупреждающих табличек не надо. И так знаешь, что если доска под ногой проломится – дальше только бездна. Ты уже в неё падала. Вдребезги. Оземь… И от этого падения до сих пор иногда фантомные боли чувствуешь. - Не трави душу, Дмитриевна. Лучше поезжай. Дел невпроворот. А дел и впрямь была целая прорва. Это позволило немного отвлечься. Клининговые компании действительно работали. В бабкину квартиру в центре Лера перебралась к концу следующего дня. Элеонора помогала перевезти нехитрые пожитки. И даже Исаев смягчился. Приказал слугам собрать пару сумок с вещами для нее с сыном и сам привез их на встречу. Лера до последнего дергалась, боялась, что где-то в СМИ всплывет репортаж из окноцентра, но бог миловал. Его показали по каким-то региональным новостям в обеденное время, так что никакого резонанса сюжет не получил. Разговор с Исаевым вышел тяжелым, но все же после него у Леры осталось стойкое ощущение того, что он не безнадежен. До него что-то дошло. Уж бог его знает, что на это повлияло. Её слова. Или слова отца, который тоже вмешался. Да и какая разница, если им удалось даже договориться о том, что Тёмка будет жить с ней, и то, что Паша сможет навешать его, когда захочет? Их адвокатам осталось лишь утрясти формальности, а это такая мелочь! В какой-то момент Лере начало казаться, что ее жизнь налаживается. Она обживалась на новом месте, она работала, а все свободное время проводила с сыном в тишине и покое. Она так давно мечтала об этой тишине, в которой сможет расслабиться, делать только то, что хочется ей, и… не бояться. Утром и днем у Леры было столько хлопот, что о Таире она почти не думала. И только ночами, когда Тёмка засыпал в своей опечатанной по всем правилам комнате, ее одолевала тоска. Как преступница, она прокручивала в голове свою новую встречу с Таиром. Все, что было, и все, что он ей сказал. И чувствовала, как шаткий мостик под ногами раскачивается от каждого даже самого легкого сквозняка. И Таир не добавлял ей спокойствия. Он вроде бы и не навязчиво, но в то же время твердо напоминал ей о себе. Маленьким букетиком маргариток, присланным с курьером. Коротким сообщением в Ватсап. «Все время думаю о тебе»… На которое она, не удержавшись, ответила: «Так уж все время?» «Угу. Работы было столько, что еле ноги волочу. Нет, чтобы ехать домой. А я опять сижу тут, как дурак». Что значит – тут? Где тут? Лера выбралась из постели и на цыпочках подбежала к окну. Он же не мог быть здесь, правда? В такую холодину! Нет-нет. Это бред. Таир для этого слишком гордый. Но время от времени у своего дома она замечала неприметный серый Туарег. И что-то ей подсказывало, она знает, кому принадлежит едва различимый за затемненными стеклами силуэт. Так продолжалось несколько дней. Потом он пропал. И сколько Лера ни смотрела в окно, ничего не менялось. Она уж было решила, что и не было никакой машины. Когда та опять появилась. Было поздно. Димка уж спал, когда Туарег въехал во двор, осветив на секунду комнату лучами фар. Все парковочные места к тому времени были заняты. Поэтому водитель, кем бы он ни был, припарковался кое-как, перегородив проезд. Наверняка решив, что не задержится здесь надолго. Но почему-то именно в ту ночь Лера не могла его отпустить. Она взяла телефон и набрала короткое сообщение. 21. Отправила и замерла. Сжала в кулаках тонкую ночную сорочку. Зачем?! Это ведь и не он, наверное, там… А Таир спокойно дома спит, отсыпается после командировки. Или не отсыпается, а вполне себе бодрствует. У него невеста есть. Вон… в прессе пишут. И так ей от этой мысли тошно стало, что не передать. Так больно! Лера сглотнула мерзкий ком. Зажмурилась… А перед глазами все равно – Уваров. И его бешеный взгляд, когда он ее брал. Жадно. Резко. Но в то же время медленно. Как будто изголодался настолько, что голод приходилось обуздывать, чтобы растянуть сам пир. В ночи раздался тихий едва слышный звук. В нем ей почудилось словно хлопнула дверца. Лера прижалась носом к прохладному натертому до блеска стараниями клининговой кампании стеклу. Так и есть – высокая темная фигура отделилась от Туарега и направилась к её подъезду. Мужчина поднял руки, поправил ворот куртки и скрылся под козырьком. На трясущихся ногах Лера побежала в прихожую. По закону подлости ударилась мизинцем об обувницу. Ойкнула от боли и застыла в полутьме, гипнотизируя взглядом домофон. Время застыло. Растянулось до бесконечности. Но никто не позвонил. А потом по нервам, по коже… едва слышный стук. Лера рванула замок входной двери, та, как в сказке, открылась. Таир шагнул за порог, оттесняя ее в глубину комнаты. Впуская с собой аромат зимней свежести, снега и пряный – своего тела. В котором она потерялась. Мир сузился до его глаз. До двух черных гипнотизирующих точек. Она не посмела отвести взгляд. Даже когда он наклонился, чтобы накрыть её губы своими, и уже в них шепнул: - Тёма спит? - Да… Даже когда поцеловал, её глаза оставались открытыми. - Лея… Господи, как я по тебе соскучился. Я ж вообще забыл, что по кому-то можно так скучать… - бормотал Таир между поцелуями. И так сложно было поверить, даже сейчас, вжимаясь в него всем телом, сложно, что это все взаправду, на самом деле происходит с ними. С нею… - Таир! - Тише-тише, моя хорошая. Вот так, да? Вот так… Моя девочка. Ты – моя девочка. Это было не просто удовольствие. Это было что-то на грани. Понимание того, что вот только так, только с ним – её жизнь. А все остальное – глупость какая-то. Наваждение. И неправда. Нет ее. За пределами их… её нет. Как же страшно! Как невыносимо страшно… Лера уперлась лбом в бок Таира, чтобы как-то совладать с паникой, окатившей ее кипятком. И заметила, как тот бросил взгляд на часы. Прежде чем этой самой рукой прижать ее к себе плотней, за талию. Так что браслет вдавился в нежную кожу. - Куда-то спешишь? – закусила губу. - Нет. Просто ж машину бросил кое-как. Прикидываю, сколько у нас есть времени, прежде чем мне начнут бить по колесам. Грудь Таира вздымалась все размереннее, голос звучал мягко и немного шутливо. Все было хорошо - теплое дыхание обдувало Лере шею, а она какого-то черта мерзла. А она все сильнее нервничала, и чтобы это скрыть, спрашивала всякие глупости. - Как ты справился с домофоном? - Легко. Там есть секрет. Сначала с силой надавливаешь на дверь, потом резко дергаешь. Это магнит. Никакой магии. – Таир погладил ее руку пальцами. Ощутил мурашки и, приподнявшись на локте, спросил: - Замерзла? Может, закрыть окно? Лера кивнула, представив, как он будет красив на фоне льющегося в окна света. И тут же вскочила, как ошпаренная: - Нет! Ты что… вдруг тебя заметят! Я сама лучше… Схватила сброшенную на пол сорочку, путаясь в бретельках, натянула через голову и осторожно, как шпион, прокралась к окну. - Что заметят? И… кто? - Пашкины люди. И люди отца. Какая разница? Господи, Таир, наверное, тебе лучше уйти. - И не подумаю, – он встал у нее за спиной. Лера в отчаянии обернулась: - Я серьезно! Это не означает, что я тебя выгоняю, понимаешь? Просто… пока не прошли эти чертовы выборы, и мы не уладили вопросы опеки над сыном, лучше не создавать ситуаций, когда… - Нас могут поймать на горячем? – улыбаясь, подсказал Уваров. - Господи, чему ты радуешься? У меня совсем отшибло мозги, - бросив еще один взгляд тайком из-за шторки, Лера нервным движением заправила всклоченные руками Таира пряди за уши. - Тому и радуюсь, - смеясь, шепнул он в её белобрысую макушку. – Что у тебя мозги отшибло. - Таир, - беспомощно выдохнула Лера, не зная, чего хочет больше – то ли оттолкнуть его, то ли прижаться еще сильней. – Мне страшно… - Не бойся. Ничего не бойся больше. Никогда. - Если тебя увидели, то… - Никто ничего не увидел! - Откуда ты знаешь? - Мои люди, помнишь? Они все еще за тобой приглядывают. Я бы никогда не поставил тебя под удар. Просто… - Просто что? - А черт его знает! – тоже, кажется, рассердился, но не на Леру, а вроде как на себя. – Не мог без тебя. Мне нужно было хоть так быть к тебе ближе. Господи, а голос-то какой растерянный! И эти интонации… они на вес золота просто. Как если бы Таир и сам не верил, что вот так влип в кого-то. Лера хихикнула. Не к месту, но это было лучше, чем зареветь. Видит бог, ей хотелось так, что в носу щипало. Таир, в ответ на этот смех, уставился на нее, нахмурив брови. - Тяжело тебе, да, Уваров? – вложив всю скопившуюся в ней нежность, шепнула Лера и осторожно погладила его по давно небритой щеке. - Ничего, как-нибудь справлюсь. - А что на это скажет твоя… эм… невеста? Как, кстати, ее зовут? Лера не чувствовала вины перед той девушкой. И разлучницей себя не считала. Хоть и сделала бы все, что угодно, лишь бы только он принадлежал ей одной. «И сделает. Если это потребуется», - распрямила черные крылья ревность. Таир чуть отошел, подпер спиной стену и, сложив на груди руки, заметил: - У меня только одна девушка. И сейчас она стоит передо мной. - Что ты хочешь этим сказать? – чувствуя себя будто на пороге рая, уточнила Лера. - То, что я уже давно порвал с Меланьей. Так ее зовут, - и он опять сделал это. Опять улыбнулся. Наверное, противники Таира здорово бы удивились, если бы узнали, что он в принципе умеет это делать. В обычной жизни Уваров производил впечатление жесткого, холодного и закрытого на все пуговицы человека. Лера чуть перевела дух. Протянула руку и осторожно коснулась пальцами его кожи. Ей нужна была точка опоры, после таких новостей. Ей нужна была хоть какая-то точка опоры, чтобы признаться: - Ты же понимаешь, что даже если я и решусь… на эти отношения, некоторое время… возможно, очень продолжительное время, нам придется их держать в тайне ото всех? - Выборы в марте. Всего каких-то три месяца. - Дело не только в выборах. - А в чем еще? - В Исаеве. Если твои люди за мной присматривают, ты, наверное, в курсе, что я с ним встречалась. Лицо Таира сделалось нечитаемым. На щеке дернулся нерв. Он кивнул. - Так вот, нам вроде бы удалось договориться об опеке над Тёмкой. Остались формальности. Мировое то да се. Если он узнает, что у меня есть мужчина, то… - Я понял. - И наши отцы… - А с ними что не так? - Я должна у тебя кое-что спросить. - Спрашивай. Я весь твой. Таир развел руками, отчего наглядное свидетельство его принадлежности чуть качнулось. Лера улыбнулась невольно. Смущенно закусила губу, чувствуя, как напряжение, в котором она находилась, ослабевает до той степени, когда можно об этом поговорить. - Нам лучше присесть. Я не знаю, в курсе ли ты… Даже не соображу, с чего начать… - Лера помялась и спросила совсем уж неожиданное: - Как твой отец очутился в инвалидном кресле? - Это тут при чем? - Я объясню. Как только ты ответишь. - Ну, это последствия аварии. Он не парализован, если ты думаешь, что… он полностью неподвижен – это не так. Просто из-за сильных болей без коляски ему трудно приходится. - Ясно, - Лера растерла колени и выпалила на одном дыхании: - Это была не авария. Думаю, это мой отец распорядился… вроде как проучить твоего за то, что они с мамой… Оборвалась. Настороженно уставилась на притихшего зло сощурившегося Таира. - С чего ты это взяла? - Он сам сказал в приступе ярости. Маме… А я подслушала. У Леры был мелодичный негромкий голос, а тут и вовсе скатился в шепот. Так, что Таиру приходилось прислушиваться, чтобы разобрать. Поэтому, когда она продолжила, он вообще на секунду решил, что ему ее слова и вовсе почудились: - Это мой отец во всем виноват. Так что если ты… не захочешь иметь со мной ничего общего… Глаза Леры потрясенно расширились. Удивительно, почему она только сейчас подумала об этом… В конце концов, Таир из тех народов, в которых кровная месть что-то да значит. И если так… - Ну, ты что, Лей? Ты совсем, да? – Уваров сел рядом, притянул ее за плечи к себе и снова зарылся губами ей в волосы. – Ну, какой не захочешь? Разве похоже, что я так легко от тебя откажусь? Мы же не чертовы Ромео и Джульетта. - Да, конечно. Не знаю, зачем я это ляпнула. - Ну-ка… Посмотри на меня. Лера подчинилась. Накрыла своей мягкой ладонью его. Ту, которой он запрокинул ее подбородок. - Для тебя это может стать проблемой? Если придется вдруг выбирать. Я… или твой отец? Потому что, вполне возможно – придется. Мы заклятые политические оппоненты. Ты знаешь. Он может поставить тебя перед выбором. Лера медленно повела плечами: - Глупый ты, Уваров. Как будто не знаешь, что передо мной выбор как раз никогда не стоял. Он был очевиден для всех… мой выбор. А для отца в первую очередь. Таир провел носом у неё за ухом и с шумом втянул воздух носом. - Знаю. Но со времен нашего детства я здорово наломал дров. - Это точно, - сквозь слезы рассмеялась Лера. - Только знаешь что? Даже это ничего не изменило. По крайней мере, для меня. - Ну, а меня так вообще научило многому. - Это чему же? - Никогда не отступать от тебя, Лера. Никогда… не… отступать… Его слова, как самая лучшая музыка, проникли в уши и навсегда остались в сердце. Это был один из самых трогательных, самых душещипательных моментов за всю её жизнь. - И что же нам двоим делать? - Жить… - Но ведь выборы! И Исаев… Я не переживу, если он отберет у меня сына. Понимаешь? Я просто не переживу. - Ты веришь мне? - Что за вопросы? Конечно. - Тогда поверь, что я просто не позволю его отобрать. Лера, ну же! Я ведь давно не мальчик. И здорово могу дать Павлу по зубам. Давно хочется. - С тех пор, как вы вступили с ним в гонку? - С тех пор, как увидел твое видео в кабинете адвоката. Мне кажется, я уже тогда понял… - Что? – замерла, кажется, не дыша даже. - Что я убью его, если он тебя еще хоть пальцем тронет. Ты себе не представляешь, чего мне стоит сдерживаться. Это не было прямым признанием в любви. Но одновременно с этим это было что-то даже большее. Лера обхватила Таира за пояс двумя руками и, чуть съехав головой по груди, прижалась ухом к размеренно бьющемуся сердцу. - Некоторое время нам придется держать наши отношения в тайне. - Я знаю. - А я знаю, что такому гордецу, как ты, это будет нелегко. - Что поделать! – заиграл желваками Уваров. - Переживу. - Значит, договорились? – неуверенно улыбнулась Лера и вздрогнула, потому что на улице оглушительно громко взвыла сигнализация, а они так и не закрыли окно. - Черт! Это моя… - Таир плавным грациозным движением поднялся, наклонился за штанами и быстро их надел. – Это ж надо, кому-то приспичило… Сколько сейчас? - Уже шестой час, – покачала головой Лера. - Твою мать… Я сегодня весь день в разъездах. Если успею, заскочу на ночь глядя. – Таир по-дружески клюнул Леру в щеку, а потом, застонав, набросился и на губы. - Нет-нет! С ума сошел? Здесь мы сильно рискуем. Тебя может кто угодно узнать. - И что ты предлагаешь? – он пробежался пальцами, застегивая пуговицы и уставился на неё из-подо лба. Ну, точь в точь, как в детстве. Ей был так знаком этот не сулящий ничего хорошего взгляд. – Ты еще скажи, что нам вовсе не надо видеться. - Это было бы наиболее разумно. Но, боюсь, слишком тяжело. - Вот именно! – Таир еще раз крепко ее поцеловал. - Поэтому я что-нибудь придумаю. - Что придумаешь? – всполошилась Лера. - Что-нибудь. Ну, все, я пойду. Пока этот козел не перебудил всю округу. Таир ушел, спрятав лицо под капюшоном. А Лера захлопнула дверь и повернулась к небольшому антикварному зеркалу, висящему над комодом, из которого на неё смотрела немного потрепанная женщина с шальными, наполненными решительностью глазами. Это была она… настоящая. Та Лера, которую она уже успела забыть. - Привет. Ну, вот мы и встретились снова… 22. На следующий день Лера никак не могла избавиться от улыбки. Настоящей, радостной. На все лицо. И ее хорошего настроения не портило даже то, что им с Таиром предстояло не самое легкое время. Вряд ли пережить его было бы так же сложно, как отпустить обиду и позволить снова себе упасть… В любовь. С головой. В невесомость. Вот, что было по-настоящему сложно. А вместе с тем так просто, что иначе вряд ли могло бы быть. - Боже мой, ну и снег! Я не сильно опоздал? Какие-то идиоты всю ночь запускали во дворе салюты. Вот я и проспал… - разматывая толстый шарф, протараторил, ворвавшись в офис фонда, Лёня. Волшебник с дипломом юриста. Погрузившись в свои грезы, Лера прослушала половину его тирады. А чтобы совсем не выпасть из разговора, тряхнула головой: - Что ты говоришь? - Интересуюсь, как ты. Выспаться дали? - Ой, дали… Ой, дали! Только не выспаться, - рассмеялась Дмитриевна. Лера резко обернулась к той и сделала «страшные глаза», чувствуя, как розовеют уши. Впрочем, чего еще ждать от Дмитриевны? Режима деликатности у той даже в стиральной машине не было. А тут повод такой… Та ее вмиг раскусила. И с этим нужно было что-то делать. Срочно! Если уж они с Таиром решили держать свои отношения в тайне. Потому что на месте Элеоноры мог быть кто угодно. - Я что-то пропустил? – растер красные с мороза ладони Лёня. Дмитриевна открыла рот, и, чтобы не дать той развить тему, Лера вскочила, схватила первую попавшуюся папку и ткнула в грудь своему юристу: - Еще как! Вот, нужно посмотреть эти бумаги. Срочно! Лёня клацнул кнопку на чайнике и, неприлично зевая во весь рот, рухнул в кресло. - А ведь у всех нормальных людей каникулы. - У белых людей, ты имеешь в виду. А мы люди черные, - повторила Лера недавние слова Элеоноры. Та хмыкнула. – Дмитриевна, ты, кажется, говорила что-то по поводу кучи отчетов? Может, ими и займемся? Иначе зачем мы сюда притащились? Тёмочка, сынок, сделай потише звук на своем планшете. У меня уже голова болит! И кругом… Кругом идет от недосыпа. И всего остального тоже. Вода в чайнике забурлила, кнопка отщелкнулась. Лера встала и себе приготовить чай. В блюдечке сиротливо лежали две засохших в камень дольки лимона. Лера соскребла их в чашку, надеясь, что хоть лимон поможет справиться со сладостью, растекающейся внутри. И сосредоточиться, да… Сосредоточиться ей не мешало тоже. Потому, как правильно заметил Лёня, каникулы продолжаются у нормальных людей. А у них в связи с праздниками куча работы. Сделав чай, Лера прошла в свой небольшой кабинет и вместе с Дмитриевной засела за работу. Часа через два их потревожил приход курьера. - У меня посылка для Валерии Калининой. Фамилию отца Лера еще вернуть не успела. Во всем мире был только один человек, для которого она оставалась Лерой Калининой. Таир… - Это мне. - Вот, распишитесь… Лера поставила подпись в замызганном смартфоне курьера. И забрав небольшую коробку, взвесила ту в руке. Что бы это могло быть? От предвкушения, как в детстве, веселее забилось сердце. Лера вернулась к себе, вскрыла пакет канцелярским ножом и уставилась на коробку с телефоном последней модели. Как-то она не ожидала от Таира такого подарка. Слишком он был… банальным. Пока она, кусая губы, думала, как поступить, телефон ожил. - Да! - Привет. - Привет… - прошептала Лера. – Я получила твой подарок на Новый год. - Подарок? А, ты о телефоне. Какой же это подарок? Помимо голоса Таира, в трубке слышался шум. Гул и грохот какого-то оборудования, фоном - чужие, отдалённые голоса. Он наверняка был по самую маковку занят, Лера как никто знала, как это бывает в предвыборной гонке, но все равно ведь урвал время ей позвонить. И от этого тоже теплело на сердце. - А что? – затаив дыхание, спросила она. - Это – защищенный канал связи. Чтобы тебя не подставить, если твой телефон слушают. - Спасибо… - От заботы и предусмотрительности, которую проявил Таир, защипало в носу. Сама Лера почему-то до такого не додумалась. Она откашлялась и повторила: - Спасибо, что позаботился об этом. - Да брось. Я это вообще, может, для себя делал. - Для себя? - Угу. Я теперь могу все, что хочешь, говорить, не опасаясь, что это будет использовано против меня. - И что же ты хочешь сказать? – прошептала Лера. И никой игривости не было в её голосе, никакого кокетства. Только нежность. Невесомая. Едва слышная. - Ну, ничего шокирующего я пока не придумал, - хохотнул Уваров, - Нахождение в горячем цехе тому не способствует, знаешь ли. Лера заулыбалась, представив Таира на встрече с избирателями. - На тебе сейчас каска? - И защитный костюм. А что? - Думаю, это неплохая подводка к началу чего-то действительно шокирующего, - засмеялась она. - Лера! – В голосе Таира послышалось предостережение. А еще что-то такое… бархатное, обволакивающее. - Ты специально, да? - Угу, – ни капельки не раскаявшись, пробормотала та и поерзала на стуле, потому что опасная игра, которую она начала, обернулась против неё же. Такой неопытной в этих самых играх… - Смейся-смейся! Только не забудь, что расплата настигнет. Тут уж Лера действительно рассмеялась. А потом вдруг вспомнила про намеченную на вечер встречу с Исаевым и адвокатами. Вот, где будет точно не до смеха. Скрестив пальцы, она молила, чтобы Павел не передумал, и все прошло быстро. И так, как они с ним договорились. - Да иду я, иду… - бросил Таир кому-то. – Слушай, мне нужно бежать. - Хорошо. - Может быть, мне прислать своих адвокатов? - Нет! Что ты! Мы сами справимся. Беги. Отбив вызов, Лера пригубила уже остывший чай. И опять улыбнулась. - Чем-то пахнет. Ты не слышишь? Лера встрепенулась. Наконец вспомнив, что она вообще-то не одна. Свела в одну линию брови: - Пахнет? Нет. Не слышу. - Что ли весной? Элеонора помахала у носа рукой и с намёком поиграла бровями. Лера сделала вид, что не заметила инсинуаций подруги, а чтобы скрыть расползающуюся до ушей улыбку, уткнулась в разложенные на столе бумажки. - Не знаю – не знаю. Как по мне, здесь твоими сигаретами все провонялось. Ты столько смалишь, что даже рак не покусится на твои легкие. А дальше уже без шуточек. Работы и впрямь было невпроворот. С тех пор, как в прошлом году на таможне был задержана их сотрудница, которая везла незарегистрированные в стране лекарства для лечения маленьких пациентов, по сути, контрабандой везла… юристы и волонтеры фонда совместно с крупнейшей службой доставки разработали целую схему официальной поставки, которую планировали опробовать уже в самое ближайшее время. Но и этого Лере было мало, она понимала, что проблему нужно решать на государственном уровне. И делала все, чтобы в закон внесли соответствующие поправки. Это ведь ненормально, когда ввоз лекарств разрешен лишь родственникам или клиникам для своих пациентов. У первых просто нет лишних денег кататься туда-сюда. У вторых – возможности осуществлять внешнеэкономическую деятельность. Вот и как здесь выкручиваться? Исаев каждый раз отмахивался от ее просьб. Хотя запросто мог поднять этот вопрос. Ладно, хотя бы попытаться… Отца не стоило и просить. А что, если рассказать все как есть Таиру? Нет. Нет, как это будет выглядеть? У них все только-только начинается, а она сразу в лоб со своими просьбами. Со своими проблемами… Павла всегда бесило, когда она тащила их в дом и просила помочь. Он утверждал, что своей работе и тем «чертовым калекам» она уделяет гораздо больше внимания, чем своей семье. И никогда не понимал, почему для неё это все так важно. А это ведь и не объяснить… тому, кто изначально не понимает. Таир был совсем другого поля ягодой, Лера была в этом уверена, но все равно решила, что пока не станет к нему обращаться. Справится как-то сама. В конце концов, среди её знакомых и без Уварова хватало серьезных людей. Заработавшись, Лера чуть было не опоздала на встречу с Исаевым, запланированную у него в офисе на конец дня. Успела в последний момент. И то только потому, что город был свободен от пробок. По случаю каникул люди разъехались кто куда. Офис Павла был выдержан в классическом стиле. Много дерева, приглушенные цвета. И яркими пятнами – рождественские сосновые гирлянды в традиционных красно-золотых бантах, которые Артём тут же подбежал потрогать. Может, зря она его взяла с собой? Может, надо было оставить с Дмитриевной? Да что уж теперь? Лера глубоко вдохнула. Успокаиваясь. - Тём, ничего не бери. Здесь могут быть важные документы. - А конфет нет? - Пойдем, спросим у папы. Они прошли через пустую по случаю каникул приемную к приоткрытой двери в кабинет. - Привет! – обвела взглядом собравшихся – свою адвокатшу, адвоката Исаева и его самого. - Мы не слишком опоздали? Выглядел Павел плохо. И если со стороны это не слишком бросалось в глаза, то Леру было не обмануть. Мешки под глазами выдавали то, что он все это время злоупотреблял. И немного растрепанные волосы, которые обычно были уложены волосок к волоску – четыре года назад Исаев перенес операцию по пересадке волосяных луковиц и с тех пор маниакально следил за прической. - Нет. Проходи. Я хотел бы для начала перекинуться с тобой парой слов. Наедине, – бросил ей бывший муж и тут же переключился на сына: - Привет, здоровяк. Сто лет тебя не видел. Кажется, ты даже немного подрос. Пропустив мимо ушей обращенные к Тёмке слова, Лера остановилась взглядом на своей адвокатше. Было видно, что ту не слишком воодушевила такая перспектива. Ну, вот и что ей было делать? Стараясь не показать своей тревоги, Лера пожала плечами: - Конечно. Юля, можно вас попросить подождать пару минут в приемной? - Без проблем. Я еще раз пробегусь по тексту соглашения. Лера оценила тактичность Вишневой. Что-то ей подсказывало, что та уже выучила этот текст наизусть и запросто могла рассказать его, даже если бы её вызвали в суд посреди ночи. Собственно, другому специалисту Лера бы ни за что не доверила это дело. - Тём, сынок, посиди с тётей Юлей и дядей Сергеем в приемной. Сергея Булатова – доверенное лицо Исаева, Лера тоже, конечно же, знала хорошо. Он был вхож в их дом. Артём в его обществе чувствовал себя комфортно, поэтому тут не случилось загвоздки. Разве что пришлось-таки найти для Тёмки конфеты. Когда за адвокатами закрылась дверь, Лера опустилась в кресло и уставилась на Исаева. Тот выглядел максимально собранным и уравновешенным, несмотря на помятый вид. Что не могло не радовать. По телевизору фоном тихонько шли новости. И все было таким… как будто расслабленным, вот только рядом с бывшим сама Лера расслабиться не могла. Знала ведь, как резко меняется его настроение. Она вообще подозревала у него целый букет психических патологий. В попытке разобраться, что с ним не так, Лера в свое время прочитала кучу специализированной литературы. И пришла к выводу, что у Павла скорее всего биполярное расстройство. Но сам он этого конечно же не признавал. - Ну? Я слушаю… Что ты хотел сказать? - Я долго думал, после нашего разговора. Ты в курсе, как на меня насели, после того, что ты отмочила… Жужжат со всех сторон. Указывают мне, что делать. Будто я им мальчик. Холодок прошел у Леры по спине. Она пыталась понять – в Исаеве заговорила банальная обида, или очередной виток маниакальной фазы? - Паш… Послушай. Ну, какая разница, что и кто говорит? Мы ведь все для себя решили, правда? И ты согласился, что так правильно. - Да. Да... Я согласился. Просто я пока не совсем представляю, как буду без тебя жить. Ладно… Она должна была это признать. Долгое время их отношения держались за счет жуткой ненормальной какой-то созависимости. - Ты уже живешь. И у тебя все получается. Исаев хмыкнул. Самая большая опасность психических отклонений – это то, что человек, в период отката – выглядит вполне нормальным, способным вызвать жалость у кого угодно. Но для того, чтобы ему вновь слететь с катушек, нужно не так уж много. И ты никогда не можешь предугадать, что же его в очередной раз подорвет. И как скоро это случится. - Какого черта… - прошептал Исаев и в два шага подлетел к висящему на стене телевизору. Ничего не понимая, Лера вытянула шею и застыла в ужасе. По главному каналу страны, видимо, в отсутствие других новостей, крутили репортаж, снятый в онкоцентре. 23. Исаев досмотрел репортаж. Не глядя на застывшую в ужасе Леру, прошел через комнату к двери. Медленно, будто каждое движение давалось с трудом, надавил на ручку. - Паша, что ты делаешь? Ты уже не хочешь поговорить? - Нет. - Мне позвать всех? Ты готов перейти к делу? - Нет. Лера зажмурилась. Растерла пальцами виски. Чувствуя, как все внутри стынет. - Паша, но… это же глупость! Глупость чистой воды. Я понятия не имела, что Уваров будет в том онкоцентре. Мы встретились случайно. Это ты понимаешь? Он не понимал. И не поймет. В маниакальной фазе ему чудится, что весь мир против него настроен. А кругом – сплошные враги. В открытую дверь заглянул Булатов. - Так мы начинаем? - Нет. Я передумал. Валерия уже уходит. Лера закусила губу, перевела взгляд на ничего не понимающую адвокатшу. И снова покосилась на бывшего. Который не понятно как вообще сдерживался. - Паша, не делай этого… Ради Тёмки. - Пошла вон! – заорал он, отчего вены на его висках некрасиво вздулись, а кровь прилила к лицу. Лера дернулась и чуть не побежала к выходу, в последний момент заставляя себя замедлиться. - Паша, какого черта ты творишь? – донесся ей в спину голос Булатова. - А ты не лезь в это! Не лезь, понял? Это не твое собачье дело! Артём, который все это время сидел в глубоком кожаном кресле, испуганно распахнул глаза и вжался в спинку. Дрожащими руками Лера погладила его по волосам. Присела на корточки и шепнула: - Одевайся, сынок. Нам пора домой. Юль… вы извините, похоже, сегодня ничего не получится. Зря я вас дернула. - Да что случилось-то? Я ничего не поняла, – изумилась Вишневая. Лера быстро застегнула сыну курточку, поправила шапку-шлем. В то время как в кабинете набирал обороты скандал. - А ничего! Просто он… Он решил отказаться от наших договоренностей. Простите, я не могу здесь оставаться. - Да-да, конечно. Юля схватила добротное пальто и посеменила за Лерой следом. Шла та довольно быстро, особенно учитывая то, что ей пришлось на руках нести напуганного криками сына. - Ну, что ты? Ну, что ты, родной мой. Все хорошо, ничего ведь не случилось! - Лера, как вашему адвокату, мне нужно понимать. Это что сейчас было? К чему мне готовиться? – спросила Вишневая уже в паркинге. - К войне, Юля. Думаю, сейчас нам нужно готовиться к войне. - Но почему? - Потому что он с ума сходит. Вот, почему, – устало вздохнула Лера. - Извините, я понимаю, что должна вам все объяснить, просто прямо сейчас Артем напуган, и мне нужно сначала успокоить его. - Да, я понимаю. Это хорошо… Вот бы еще ей самой понять, что дальше! Видит бог, она никак не могла сообразить. Все случилось так неожиданно. Все ее планы разрушились, как карточный домик. И что теперь? На что Исаев будет давить в попытке отобрать у нее сына? Нет, Лера знала, что отнять у матери ребенка нелегко. Но… в какой грязи ей придется извозиться, что пережить, прежде чем она отстоит свои права в суде? А Тёмке? Господи, ну, зачем?! Ну, зачем Таир явился в тот онкоцентр? Домой Лера ехала медленно. Мысли разбегались, неизвестность давила на плечи. А к тому же она то и дело бросала взгляды на уснувшего в кресле сына. И чувствовала себя перед ним такой виноватой! Ведь если бы не Таир… Лера одернула себя, понимая, как неправильно каждый раз перекладывать вину на его плечи. Почему она вообще ищет виноватых? Тут о другом нужно было думать. О том, как себя отстоять. Отец явно дал понять, что не станет ей помогать, если узнает об их связи с Уваровым. Выходит… рассчитывать она может только на себя. Таиру перед выборами вообще ни к чему конфликты. А он же, к бабке не ходи, вмешается, поставив себя под удар. Он же как Чип и Дейл всегда спешит на помощь. Таир… Лера припарковалась у дома. Вышла из машины и чуть не подпрыгнула, когда к ней кто-то подошел со спины. - Господи, отец! Ты меня напугал… Что ты тут делаешь? - Проезжал мимо. Хотел узнать, как все прошло. - Подержи, пожалуйста, сумку… Я Тёмку возьму. Он уснул. - Давай лучше его сюда… Тёма парень нелегкий. Кряхтя, отец вытащил Артема из креслица и осторожно, опасаясь поскользнуться на тонкой корочке льда, затянувшей асфальт, направился к подъезду. За ними следом тенью потянулась охрана. Проезжал он… Как же. Да его маршруты разрабатываются за несколько дней. Даже отбыв свой срок, он сохранил за собой положенные президенту привилегии. Пожизненная охрана – одна из них. - Подождешь в кухне? Я попробую его раздеть… Сделать это было нелегко. Тёмка со сна был ужасно тяжелым. Лера даже вспотела, пока то да се. Или это от страха? Когда она вернулась в гостиную, отец сам! приготовил чай. И теперь сидел, уставившись в чашку. - Паша ничего не подписал, – выпалила Лера. – Так что я боюсь, твоему доброму имени предстоит немного испачкаться. Мне жаль. «Мне жаль, что я не такая, как ты хотел! Мне жаль, что, что бы я ни делала, как бы я ни старалась, один черт не дотягивала до совершенства в твоих глазах, папа…» - а это она вслух не произнесла. - Что значит - не подписал?! Ты же сказала, что вы обо всем договорились! – отец вытащил телефон и хотел было позвонить Павлу. Но Лера накрыла его руку своей и покачала головой: - Это ничего не даст. Он не в себе. Возомнил себя Отелло. Господи, как я от этого всего устала… - Каким еще, мать его за ногу, Отелло? - Ревнивым. Лера тяжело вздохнула и под давящим удушающим взглядом отца рассказала ему все, как было. - А ведь я тебя предупреждал! Я говорил держаться от говнюка Уварова подальше! - Послушай, ну как я могла предугадать, что он тоже будет там?! Как, папа? На самом деле Лере было плевать, о чем там отец ее предупреждал. Она просто боялась, что тот навредит Таиру. Ее старик хоть и отошел от дел и политики, до сих пор обладал огромным влиянием. К тому же Лера прекрасно знала, на какие страшные вещи он способен. - Господи, что мне делать? – непонятно у кого, обреченно поинтересовалась она. - Что-что… Сидеть на попе ровно. С Исаевым я все решу, – ударил по коленям отец. - Не думаю, что у тебя получится, папа. Он сейчас в том состоянии, когда ему все равно, кто и что скажет. Он… окончательно вышел из под-контроля. Ни ты, ни Важаев ничего уже не сможете сделать. Даже запугать не сможете. Паша не здоров. Я тебе много раз говорила об этом. Но ты думал, что я преувеличиваю. Лера подтянула ноги к груди и уткнулась лбом в колени. - Ладно. Ты это… Не кисни, давай. Сказал – решу, значит решу. – Вот и весь ответ. Конечно, глупо было ждать, что отец извинится. Или признает, что был неправ. Он, наверное, думал, что ей, как матери, в отношениях нужен экстрим. Потому и не лез в их с Павлом семью. А она никогда не просила помощи. Сначала опасаясь отца разочаровать, потом – уверенная, что он не станет ей помогать в принципе. А вот ведь как получилось. Ошибся он. Но и она ошиблась. Отец ушел. Лера подошла к окну, чтобы убедиться в том, что он уехал, и тихо, зажмурившись, выдохнула. Похоже, сегодня их пронесло, а что будет дальше – никто не знает. «Мы ничего не подписали. Исаев увидел репортаж и слетел с катушек» «Еду»… Лера осела на стул. Обняла себя ладонями за плечи. «Еду»… И уже от этого одного короткого слова легче. А уж в его руках… Прав отец. Ей нельзя раскисать. Ей есть ради кого жить и ради кого бороться. Подумаешь – грязный судебный процесс. Её репутация настолько безупречна, что ту даже как-то грешно не замарать. Зато потом, когда все уляжется, как хорошо будет. Лера зажмурилась, визуализируя себя на веранде в доме Таира. Вокруг тишина… Только шелестят листья груши, и сквозь них яркие блики солнца причудливым узором ложатся на изумрудную траву. Поют птицы… И вдруг так неожиданно в это блаженство врывается настойчивый стук в дверь. - Чувствую себя недобитым шпионом, - пробормотал Таир, обнимая ее, прежде чем сделать следующий шаг. Целуя. – А ты еще так долго не открывала … - Прости, – шепотом. - Замечталась. - И что там было? - Где? - В твоих мечтах? – холодные с улицы руки скользнули вверх по ногам, а губы прикусили мочку, отчего она вся покрылась мурашками. - Дом… Лето. Ты! - И куча мала детишек… Лера вынырнула из сладкой неги. Запнулась. Мурашки слизала холодная волна озноба. - Эй… - тут же уловил он. - Я что-то не то сказал? - Нет. Нет! Просто… - Просто что? Ну-ка, иди сюда… Таир сел на диван, а ее усадил себе на колени. И глядя прямо в глаза, чуть повел бровью. Мягко подталкивая Леру к ответу. Но она молчала. Просто не могла сказать, что… - Ты не хочешь больше детей? - Дело не в этом. Я… У меня проблемы с зачатием. Тёмка – это скорее чудо. Наверное, я должна была сказать тебе об этом раньше, но… ты о детях не говорил, а как самой? Ну, как бы я тебе сказала? Ты бы, наверное, решил, что я спятила. Говорить о таком, когда мы вместе всего пару дней от силы. И все так шатко. - Мы вместе гораздо-гораздо больше, Лера. - Да, но… - И что значит – шатко? М-м-м… Как отвечать, когда его губы вновь касаются кожи? - Мы же просто пробуем… как оно. - И как? - Что как? – начала раздражаться Лера. - Постой… Я не могу мыслить связно, когда ты… когда ты меня целуешь. Таир послушно отступил. Позволил ей соскользнуть с колен и вольготно закинул локти на спинку. - Мы попробовали. И как оно? - Какой-то странный выходит разговор. - Ну, почему – странный? Лично я для себя все понял. И, признаться, думал, будто ты тоже поняла... - Что именно? - То, что любишь меня. То, что хочешь быть вместе. Как в этой твоей мечте. Лера сглотнула. - То, что я люблю… и чего хочу, всем известно, Уваров. Вот уже лет двадцать пять как. А вот ты ничего конкретного мне не предлагал. Только попробовать. - Ну, и зачем бы я стал это делать, если бы не имел на тебя серьезных планов? - Откуда мне знать? Может, у тебя кризис среднего возраста! Молодость уходит, а я - как живое напоминание о ней. Лера несла чушь. И знала это. Как знала и то, что спешит. Но почему-то сейчас, после разговора с Исаевым, не менее напряженной беседы с отцом хотелось… чтобы хоть тут все было просто и понятно. Ведь любовь – это просто. Она либо есть – либо нет. - Та-а-ак. Значит, хочешь, чтобы я озвучил… эм… свои предложения более конкретно? А ей вдруг так страшно стало! Так страшно, что подкосились колени. - Хочу! – набычилась, хотя жалко это, наверное, выглядело. Со слезами-то на глазах. - Мы вместе от силы пару дней, - припомнил ее же слова Таир. - Мы вместе гораздо-гораздо больше. - А люблю я тебя так вообще, кажется, всю свою жизнь. Это очень странно, знаешь ли, осознать. - О, господи… - Нет, это всего лишь я, - отшутился, а потом резко дернул ее на себя и уже без всяких шуток, зажмурившись, не веря в то, что правда это может в любой момент сделать, прижался губами к макушке. Зарылся носом в волосы, теряя разум от её нежного запаха. - Ты хоть представляешь, сколько я ждала от тебя этих слов? - Представляю. И, Лер… - М-м-м? - Зачем нам еще ждать, а? Встречаться тайком… Детский сад какой-то. - Но отец… И Исаев! - К черту отца! К черту Исаева! Неужели ты думаешь, я не смогу тебя защитить? Мне уже не двенадцать. - Эй! В каком это смысле? В двенадцать это у тебя получалось прекрасно! - возразила Лера и растянула губы в широкой счастливой улыбке. Казалось, смысл его слов начал до нее доходить лишь сейчас. И она летела… летела… летела… Выше облаков. - Лера, я серьезно. Отказаться я от тебя не смогу. Даже на время. А прятаться – тоже не вариант. Потому что рано или поздно мы попадемся. И можешь только представить, как журналюги это выкрутят. Уж лучше мы дадим им свою версию. - Нет, Таир. Нет, давай подождем. Все слишком быстро даже для меня. Ты только представь, как это будет выглядеть в глазах народа. Да и отец… - Да не боюсь я твоего отца! - Я знаю. Его боюсь я… Пойми, я не прощу себя, если ты в этой ситуации пострадаешь. Уступи мне, Таир. Пожалуйста… - Мне это не нравится. - Пожалуйста, - мягко повторила Лера, с каким-то священным ужасом понимая, что может крутить этим сильным мужиком только так. - Ладно. Но только до выборов, – предупредил Таир и, уже ни на что не отвлекаясь, сосредоточился на ее губах. 24. Никогда еще зима не была такой долгой. Таир злился. Рвал и метал. Сто раз хотел нарушить данное Лере слово и всем этим ни черта не понимающим в жизни идиотам проорать «Она моя!». Встать с ней рядом плечом к плечу на судебных слушаниях. Чтобы Исаев окончательно озверел, и все увидели, какой он придурок. Впрочем, Паша и сам неплохо справлялся. Их адвокаты – Вишневая и еще один толковый мужик, с которым на всякий случай консультировался Уваров, страхуясь, в один голос утверждали, что то, как себя ведет Исаев, какие показания дает, какие дикие требования выдвигает в рамках процесса лишь настраивает суд против него. Может, и так. Но шли недели, а тому не было конца. И что было особенно хреново – никто не мог повлиять на этого урода. Терять ему было нечего. Из партии Павла выгнали – отец Леры постарался, да и теневики, чьи интересы Исаеву полагалось лоббировать в парламенте, от него открестились. Вся его жизнь рушилась на глазах, он вошел в крутое пике и падал, падал… И непонятно было, сколько людей он утащит вниз вслед за собой. Таир устал. Устала Лера. Нет, она держалась молодцом, но он-то знал, каких усилий от нее это требовало. Не помогало даже то, что им удалось сделать процесс закрытым. Что толку, если Исаев с охотой делился всеми его подробностями? Особенно нелегко Таиру приходилось в командировках. Слишком уж он привык к контролю, а тут оставалось полагаться лишь на доклады охраны. Даже Лере в этом отношении он не мог полностью доверять. Та слишком беспокоилась о его чувствах. Будто он был долбаной кисейной барышней. А еще, из-за чертовой конспирации, они толком и не виделись. Нет, поначалу в этом что-то было. Запретные встречи тайком… будоражили. Первые раза два. А потом… Господи, ему было тридцать шесть лет! Скоро уж тридцать семь. Видит бог, он был слишком стар для этого. До выборов оставалась всего неделя, и она была загружена до такой степени, что вырвать минутку, чтобы позвонить Лере, Таир смог лишь ближе к ночи. - Привет… - Привет. Слушай, у меня тут небольшое ЧП. Точнее - большое… - В каком смысле? Я сейчас приеду. - Нет! – возмущенно воскликнула Лера, а потом тяжело выдохнула и уже тише добавила: - Не надо приезжать. Я… мне ничего не угрожает. Я у Исаева. Таир нервно растер шею. - И что ты там забыла? - Ему плохо, Таир. - А ты что? Скорая помощь? Или забыла, сколько он тебе попил крови? - Нет. Я не забыла. Но он… Он уже несколько дней не встает с кровати. Даже до туалета доходит с трудом… - Так он в запое, что ли? - Нет. Он в депрессии, - вздохнула Лера. - У него клиническая депрессия и, я так думаю, биполярка. Ты знаешь, что это такое? - В общих чертах. - Так вот он сейчас, кажется, на самом дне эмоциональной ямы. Я никогда его таким не видела. Это страшно. - Как ты вообще там очутилась? – устало вздохнул Таир и скосил взгляд на отца, который изо всех сил делал вид, будто не видел ничего интереснее идущей по телеку рекламы. - Мне позвонил его помощник… Булатов, помнишь? Попросил помочь убедить Пашку лечь в больницу. - И как? Получилось? – спросил Таир, в общем-то, понимая, что она просто не могла поступить иначе. За это старомодное сострадание ко всем без исключения он ее и любил. И еще по множеству других причин. Великому множеству… - Да. Скорая уже едет. А еще он подписал мировое. - Ну, надо же. Не прошло и полгода. - Таир… Ну, перестань. Он же слабо понимал, что делает. - Ну, ты еще начни его защищать! - Не буду. - Вот и хорошо, - вздохнул он, - скинь мне, где ты. Я все же подъеду. - Это совершенно не обязательно. Я в норме, правда. - Лера! Не спорь, хорошо? - Ладно… - прошелестела она, - сейчас. Не дожидаясь, пока Лера скинет адрес, Таир подошел к вешалке, схватил куртку и осмотрелся в поиске ключей. - А я тебя предупреждал, что так будет. - Папа, не начинай, пожалуйста. И вообще, начинай привыкать к тому, что Лера – моя женщина. Твой период отрицания затянулся, правда. Давай уже, переходи к принятию и смирению, – похлопал по карманам Таир, бросил на отца еще один взгляд и вышел за дверь. Он не знал, он и подумать не мог, это потом его больно ранит, что, как только отъедет от дома, его отец вернется в комнату, достанет телефон и наберет номер, который был вбит в память симки еще с незапамятных времен. - Да! - Доброй ночи, президент. - Уваров? Ну, ничего себе. Какие люди. А я думал, ты уже сдох. - И даже приложил к этому все усилия. - Не понимаю, о чем ты, - искреннее недоумение в голосе на случай, если их разговор записывается. - Неважно, – усмехнулся Уваров-старший. - Я тебе не поэтому звоню. - А зачем? - Затем, что твоя дочь путается с моим сыном. Думаю, ты от этого вряд ли придешь в восторг. На том конце связи ненадолго повисла тишина. Потом что-то зашипело. Как если бы Калинин подкуривал от спички. - Я-то, может, и не приду. Да только что тебе с того, а, Артурчик? - А я, знаешь ли, тоже не горю желанием видеть твою дочь в невестках. Так что прими меры. Или я сам их приму. Артур сбросил вызов. Отложил телефон. И откинувшись на спинку кресла, зажмурился. Дом окутала тишина. В ней казалось, что никакого разговора не было вовсе. Так почему же собственные слова до сих пор звенели в ушах? А в нескольких километрах ничего не подозревающие Тиар и Лера никак не могли оторваться друг от друга. - Эй, ну ты чего? - Поверить не могу, что все почти закончилось, - шепнула та, убирая руку Таира с коробки передач и касаясь её губами. - Что значит - почти? – нахмурился Уваров. - Ну, до выборов еще целая неделя. - Зато потом ни дня больше я не стану ждать. И даже не спорь! В этом смысле у тебя нет права голоса. А то знаю я тебя. Сейчас начнешь… жалеть Исаева, волноваться о том, что скажет отец! И дальше по списку. - Да нет. Не начну. - Ага. Расскажи мне! Лера рассмеялась влажно. Ненадолго выпустила его руку, позволяя переключить скорость, и снова в неё уткнулась. Улыбаясь так… необычно. И даже как-то таинственно. - Нет… Знаешь что? Я не могу. Остановись! - Что, прямо здесь? - Да! Прямо сейчас. Немедленно. - Ну? Довольна? - Очень. - Отлично. Может, тогда объяснишь, зачем мы это сделали? - Угу, – Лера покусала нижнюю губу зубами и улыбнулась: - Чтобы ты никуда не въехал от новости, что я тебе сообщу. - Ты нашла спонсора, который согласится оплатить лечение того мальчика с одной почкой? - Что? – моргнула Лера. - А… Нет. Речь не об этом. - Что ж, интрига достигла апофеоза. Тебе удалось меня заинтересовать. Ну? Вроде бы самое время для развязки. - Господи, я никогда не думала, что это будет так сложно… - Давай! У тебя все получится, - подбодрил Леру Таир и бросил раздраженный взгляд за окно на пронесшуюся мимо обсигналившую их машину. - Я беременна. - Прекрасно… - на автомате кивнул Уваров. Потом замер. Медленно повернулся к Лере. Осознание пришло далеко не сразу. Далеко не… – Ты что? Она закивала головой. Снова закусила губу. Влажно всхлипнула. - Да-да… Сама не верю. Хотела тебе рассказать после выборов, но не смогла… просто не сумела заставить себя ждать так долго, – рассмеялась сквозь слезы, катящиеся по лицу непрерывным потоком. - Постой… Ты же сказала, что у тебя проблемы с зачатием. - Господи, ну, да! Было дело. Я не пойму, ты меня сейчас обвиняешь, или это у тебя от радости? А он не знал! Вот просто не знал, понимаете? То есть, конечно, он хотел детей в перспективе, и все такое. Но поскольку Лера ясно дала понять, что легко не будет, перспектива эта была такой далекой! Все, что он успел – это погуглить варианты. ЭКО, суррогатное материнство и, уж совсем на крайний случай – усыновление. И на том успокоился на время. А тут… - Послушай, ты уверена? Как же так получилось? - Мне правда это нужно озвучить? – поддразнила Лера. - Нет… - Таир облизал губы, затряс головой и растерянно уставился куда-то вниз. На её живот – догадалась Лера. Который, конечно же, был еще абсолютно плоским. – Нет, ничего не нужно… - повторил и скользнул рукой по животу вверх и вниз. – Это очень неожиданно. Очень. Я, кажется, совсем к этому не готов… Лера открыла рот. Пошевелила губами, но так ничего и не сказала, совершенно сбитая с толку его реакцией. По ее прекрасному лицу скользили блики. Отблески фонарей и меняющих окрас светофоров. - Извини, - сказала невпопад. - Я думала… После того, как ты тогда заговорил о детях, я думала, что ты будешь не против малыша. - Нет, ты не понимаешь! - Так объясни. Я вроде не дура. - Я просто не могу в это поверить. Мы же… кажется, вот, только-только познакомились. Ты же сама еще ребенок совсем, девочка с хвостиками. А тут… малыш. Наш с тобой. И уже он… - Или она. - Да! Или она… будут бродить у реки со своими друзьями. Это так странно. Когда прошло все это время? Да и вообще… наш с тобой малыш! Ты только вдумайся. - У тебя точно кризис, - засмеялась Лера. Таир наклонился. Опустил голову ей на колени, прижался лбом к животу. Она зарылась пальцами в его всклоченные волосы и ласково их пригладила. Их малыш. Лучшее, чем могла завершиться… хотя, какой там завершиться?! Продолжиться!.. Их давняя история. - Лея… - М-м-м? - Я тебя люблю. - Я тебя тоже. - Я, наверное, веду себя сейчас как полный придурок, да? - Да, но ты же сам сказал – не готов. Так что это нормально. - Извини. Я просто действительно еще никогда не был так сильно растерян. И так рад. - Точно рад? – скептично выгнула бровь Лера. - Абсолютно! – без тени сомнений подтвердил Таир. - А еще напуган. Стоит представить, что этого всего могло и не быть. Если бы ты и дальше терпела скотину-Исаева, или если бы я, послушав отца, не пошел на тот бал. Или если бы не спустился вниз, когда ты меня ждала там, у елки. - Эй! И никого я не ждала! – запротестовала Лера, надменно вздернув нос. - Да ладно. Это был мой самый лучший подарок за целую прорву лет. Тебя от меня как кошку штырило, – поддразнил её Таир и добавил тут же: - Слушай, а может, это тогда и случилось? Какой вообще срок? - Совсем маленький. Так что не такой уж ты и снайпер, – отплатила той же монетой Лера, с трудом маскируя булькающий внутри смех. - Ничего. Вот как отточу навык! Ты у меня попляшешь. Лера засмеялась, чуть сжала между пальцев волосы, заставляя Таира отлипнуть от ее живота и обратить внимание на все остальное. Например, на губы, которые буквально горели – так хотелось его поцеловать. Она и поцеловала. Жарко. Давая понять, как соскучилась за те три дня, что его не было в городе. Как безумно по нему истосковалась. И в этом урагане они далеко не сразу обратили внимание на странные вспышки света, следующие одна за другой. - Черт! Нас фотографируют, – опомнилась Лера, лихорадочно оглядываясь по сторонам. - Ну? Что ты смотришь? Гони! Таир завел мотор и ударил по газам. Машина сорвалась с места и пролетела несколько кварталов, прежде чем до него дошло, что бежать им никуда больше не надо. Тогда Таир сбросил скорость и прижался к обочине. Лера резко обернулась: - Что ты делаешь?! Они же нас догонят! Поднажми! – прокричала она, вцепившись пальцами в край сиденья. И он зачем-то её послушался. Может быть, свою роль сыграла плещущаяся на дне её глаз паника. Потихоньку, внимательно следя за дорогой, выехал на полосу движения, прибавил газу. Лера взволнованно наблюдала за преследующей их машиной в зеркало заднего вида. - Лер, это глупо. Ну, раскроют нас, и что? Живот-то мы не скроем… - Таир хотел еще что-то добавить, но навстречу им будто из ниоткуда вылетела машина. Было уже не притормозить. Все, что он мог – выкрутить руль, уводя Леру от удара. 25. Это было беспамятство. Сквозь которое время от времени прорывались звуки. Скребущий по нервам – сирены, резкий – сигналы машин, мерзкий – писк какого-то аппарата. И чья-то плавная речь, которую Лера никак не могла не разобрать. А потом к этому присоединился стук дверей, тарахтенье каталки, что спустили на землю, и снова голоса… Голоса. - Что с ней? - Пока трудно сказать. Юра, вы сколько ему вкололи? Почему он еще со мной разговоры разговаривает? Проверь дозировку! - Она беременна. Вы понимаете? Она беременна… Лера попыталась очнуться. Сказать хоть слово. Заверить Таира, что с ней все хорошо, потому что, ну, правда ведь – даже ничего не болело. Если только голова. Но как той было не болеть, если подушка безопасности прямо в лицо ударила? Лера сделала над собой усилие – все тщетно. Она постаралась еще раз – ничего. И чем отчаяннее были ее попытки вернуться, тем хуже ей становилось. Удерживать концентрацию совершенно не получалось. А потом ее поглотила тьма. Ни один врачебный консилиум после не мог внятно объяснить, почему её отключка длилась так долго. Даже Таир, который пострадал в аварии гораздо серьезней, потому что подставил себя под удар, уже пришел в норму, после операции, а она – все никак не возвращалась. - Господи боже мой! Не палата, а проходной двор какой-то! Таир Артурович, и давно вы тут сидите, позвольте спросить? С вашими-то травмами! Таир покосился на дежурившего врача, за спиной которого маячил Калинин. Их взгляды встретились. Впервые с тех пор, как Таир более-менее пришел в себя. - Я в норме. Еще немного тут посижу. - Черта с два, - сузил глаза Николай Викторович. - Господа! Что вы, что вы… Ну, ведь не место здесь выяснять что да как. Тягостную тишину, установившуюся в палате, нарушило негромкое треньканье. Доктор выудил из кармана телефон, чертыхнулся и, бросив «Срочный вызов, я на минутку», вышел за двери. - Если бы не ты, её бы тут не было, - сощурился Калинин. - Может быть. Или если бы не вы. - Что ты хочешь этим сказать? - А вы подумайте. Зачем нам было убегать от репортеров? – Таир поморщился, растер повязку. Когда ему сказали начинать расхаживаться после операции, явно не имели в виду, что он устроит себе такой марш-бросок. Тело ныло от запредельной нагрузки. Прооперированный бок болел. Тиар побледнел, покачнулся. Мягко осел на кресло, но даже от этого плавного движения его прошиб пот. - Я, кажется, сказал тебе выметаться. Или тебе помочь? Таир хотел ответить. Уже не церемонясь. Но боль была такой сильной, что сбилось дыхание, и вместо слов он зашипел. Вдох – выдох, вдох – выдох. Пока она не притупилась. - Скажите, вы ее любите? - Что ты себе позволяешь? Она моя дочь! – зашипел Калинин. - Тогда я поставлю вопрос иначе. – Вдох, выдох. - Как вы справились со своими родительскими обязанностями? Лера была счастливым ребенком? Или, может быть, она безумно счастлива сейчас? - Тебя это не касается, щенок. - Черта с два. Она – моя женщина. Беременная моим ребенком. Я никому… ни вам, ни кому-то еще не позволю лезть в нашу семью. - Да ты со своим отцом сначала разберись! Тоже мне, умник. Не позволит он… Пот катился по вискам. Ему нужно было вернуться в палату, но Таир не мог заставить себя уйти от неё. - Что вы имеете в виду? - То и имею. Старый черт спит и видит, когда вы расстанетесь! Думаешь, я – вселенское зло? А ты у него поинтересуйся. Зачем он мне звонил. Зачем сообщал, что вы продолжаете видеться, м-м-м? Как будто я этого не знал. Как будто от меня вообще что-то можно скрыть. Таир растер ладонями лицо. - Господи… Я одного не пойму, если так… зачем вы ее мучали? Всеми этими ультиматумами, – грудь Таира сотряс приступ кашля. Он хватился за бок, опасаясь, как бы не разошлись швы. А Калинин молчал. Может, он и сам не знал, зачем это делал. По привычке. Из маниакальной необходимости вертеть даже самыми близкими и родными людьми, как марионетками. Будто даже не понимая, какую боль этим причиняет. И отец… Таир моргнул. Что Калинин имел в виду, когда говорил о его отце? Неужели это правда? Пауза затягивалась. Тревога росла. И не было ей ни конца ни края… Тревоге. - Эй. Ну, ты что, глухой? Давай. Вали отсюда. - Я… больше… её… не… оставлю. - Так вот и займись своим гребаным здоровьем, раз так! – рявкнул Николай Викторович. - А то помрешь здесь еще, а мне потом объясняй ей. Может быть, ему чудилось… Этого просто не могло быть. - Я могу считать ваши слова благословлением? – от боли Тиар скатился на подлокотник, но продолжал держать лицо. И то ли задирал Калинина, то ли шутил – непонятно. Николай Викторович стиснул зубы. Дверь открылась – в палату вернулся тот самый доктор на пару с крепким медбратом. - Леша, давай… Помоги ему. - Может, кресло? - Я сам. - Да он отключается! Не отключился. Дошел. А уже лежа в своей койке, распорядился: - Нам одну на двоих палату. - Одну на двоих им. Ишь, ты! И уж совсем сквозь туман забытья: - Ты вообще слышала, что о них в новостях говорят? Санта-Барбара, блин. А что говорят? Черт! Он ведь даже не знал. Мамаев пытался до него добраться, они даже говорили, но Таир тогда еще не до конца пришел в себя и ничего не запомнил. Впрочем, о том, какая поднялась волна, догадаться было не трудно. Таир еще подумал о том, что нельзя, чтобы эти сплетни дошли до Леры. Но пока не придумал, как заставить журналистов оставить их в покое. И провалился. Теперь уж точно провалился в забытье. Проснулся от того, что сильно пересохло в горле. Пошевелился. Приподнялся на локтях. Тем не менее, сразу поняв, и где он, и что случилось. В изголовье у его койки в своем кресле сидел отец. - Как ты? - Жить буду. О Лере нет новостей? – медленно сел, спустил ноги с кровати. - Ты чуть не умер, у тебя полон рот проблем, а это все, что тебя волнует? - А тебя… удивляет… что? - жадно отпил прямо из бутылки, заботливо оставленной на тумбочке кем-то из персонала. - Ты же любил. И мою мать, и Лерину. - И вот, чем это для меня обернулось. И для тебя. - Со мной просто случился несчастный случай, папа. А у тебя, насколько я знаю, совсем другая история. В которую я не лезу. Вы уж с Калининым сами разбирайтесь. Взрослые люди. - И с чем же, по-твоему, я должен разобраться? - Ты правда считаешь, что сейчас самое время для этого разговора? – Тиар взял костыль и выдохнул через зубы. Отец молчал. – Что ж, ладно. Тогда я отвечу. Чтобы уж закрыть эту тему раз и навсегда. Ты тоже был не прав, отец. Я тебя не сужу. Но и не понимаю. - И чего же ты не поймешь? - Почему, если ты так любил ее – не вытащил из того ада? - Я пытался! Я столько раз это ей предлагал! Но она все равно к нему возвращалась, черт его подери! - Что ж. Мне жаль, что так вышло. И что ты не сумел оставить за плечами эту историю. Но я ни капли не жалею о том, что мы с Лерой вместе. Мне плевать на то, чья она дочь. То была ваша история, папа. А это – наша. Мы сами напишем её. Поверь, мне хватит на это смелости и решимости. - А ей? - А ей тем более. Таир сделал два осторожных шага. Он пока плохо управлялся с костылями, и те здорово врезались в подмышки, но это был такой незначительный дискомфорт на фоне всего остального, что он того даже не замечал. - Ты всегда был упрямым, как осел. Костыль чуть соскользнул. Таир покачнулся. - Ты прав. Очень хорошо, что ты это помнишь, папа. А еще я не прощаю предательства. Их взгляды со стариком снова встретились. Самообладание подвело. Уваров-старший первый отвел глаза. Прекрасно понимая, на что его сын намекает. Чудом было уже то, что тот не вытолкал его взашей. - Позвони Мамаеву! Весь штаб на ушах. Пресса требует комментариев, а мы даже не знаем, что говорить. - Я позвоню. Только узнаю, как там Лера. - Она в порядке. Уже пришла в себя, - вздохнул Артур. - И ты молчал?! – Таир дернул головой. Переложил костыли в одну руку и открыл дверь. Как шел по коридору, не помнил. Остановился у Лериной палаты и замер, прислушиваясь к голосам. - Вам нежелательно вставать. - Мне нужно кое-кого проведать! К тому же доктор сказал, что мне ничего не угрожает. Разве не так?! - Мы еще до конца не уверены, что с вами было, Валерия Николаевна, лучше вам вернуться в постель. - Да! Тебе лучше вернуться! – просипел Таир, протискиваясь в дверь. - Таир! – Лера застыла в нелепой позе, занеся руку, чтобы поправить волосы над головой, да так и оставшись. – Таир… Господи, – потрясенно осела. – С тобой правда все хорошо. Я думала, они меня успокаивают… По разбитому, посиневшему лицу градом катились слезы. А он не видел женщины прекраснее. - Прости меня! Пожалуйста, прости… - Да за что, господи?! Палата была не слишком большой. Но путь к Лее Таиру казался вечным. Может, потому, что он измерялся вовсе не шагами по комнате. Выпрямил сломанную ногу. Неловко сел. Скорей, повалился даже. Плевать. Проводил взглядом тактично удалившуюся медсестру. О которой Лера, кажется, вообще забыла. - За все! За то, что подгоняла. Это я во всем виновата. Господи… - Лера спрятала разбитое лицо у него на груди и осторожно прошла пальцами по ребрам. Таир напрягся в ожидании новой вспышки боли, но ее касания были легкими… почти невесомыми. Исцеляющими. - Нет, Лера! Нет… Стоп. Виноват только тот, кто на светофоре вылетел на красный. - Но если бы я не велела тебе гнать, нас бы не оказалось на том перекрестке! Если бы не отец… - К черту твоего старика! К черту вообще всех. Понимаешь? Я больше никогда тебя не отпущу. - Да! К черту! – сверкая глазами, заявила Лера. - Я ему сказала, что он может… может идти со своими угрозами… - К черту? – мягко, чувствуя, как от нежности чуть дрожат пальцы, предположил Таир. - Нет! Я сказала гораздо хуже. Почему ты смеешься?! Я не шучу! Я правда его послала. И мне… мне плевать, если он теперь от меня откажется. И если внучку не захочет увидеть – что ж. Так тому и быть. Ей, может, только лучше будет без такого деда. Голос Леры дрожал. Она была полна решимости и отчаяния. И он знал… Он был уверен, что она выберет его всегда. Но в то же время… люди не бывают абсолютно плохими, правда? Так, может, этим людям просто нужно дать второй шанс? Отпустив детские обиды, хотя бы попробовать начать заново? - Да почему ты все время смеешься? - Просто не могу представить тебя ругающейся. Тем более матом. Лера опустила взгляд вниз. Вздохнула. А потом снова подняла на него заплывшие глаза: - Я не такая хрупкая и нежная, как ты думаешь. Я могу тебя защитить! Она была нежной и хрупкой. За это Таир ее и любил. А защитить… он себя и сам мог прекрасно. Но от того, как она это сказала, у него напрочь перехватило дыхание. Спазм опоясал широкую грудь обручем и сдавил. - Что такое? Тебе нехорошо? Таир! - Нет… - просипел Уваров. - Нет, я в порядке. Я, кажется, вообще в абсолютном порядке впервые за много лет. Лера всхлипнула. Осторожно прижалась к его лбу своим. Вздохнула. - Я люблю тебя, Лея. - Я люблю тебя, Таир. А где-то за пределами этой комнаты один большой и вместе с тем маленький человек давал интервью. - Ну, конечно, я знал, что Лера с Таиром вместе. Что значит, зачем они держали свои отношения в тайне? В семье эта новость ни для кого не стала секретом. А больше она никого не касается. - И для Павла Исаева эта новость не стала секретом? – язвительно поинтересовалась одна из журналисток. - Особенно для него. Моя дочь с моим будущим затем как раз возвращались от Павла, когда случилась та авария. Эта новость спутала журналюгам все карты и перечеркнула половину вопросов, которые те наверняка хотели задать. На то Калинин и рассчитывал. - Ходят слухи, что господин Исаев находится на лечении в психдиспансере. - Павлу сейчас не позавидуешь, – ушел от прямого ответа Калинин, - болезнь заставила его совершить ряд необдуманных действий, но, я уверен, что вскоре он поправится. И в этом он может полностью рассчитывать на нашу поддержку. - А ваша дочь… - А моей дочерью я горжусь. На этом у меня все. Больше никаких комментариев. Дипломат – он и в Африке дипломат. Никто бы не смог с большим изяществом выйти из их ситуации. Лера следила за репортажем с открытым ртом. Она не могла поверить, просто не могла уложить в голове, что он сказал это. Она плакала от облегчения и любви, которая ее разрывала на части. Эпилог - Цветы, цветы… коробки, и снова цветы! Лера обернулась на голос мужа. - Не крутись! Иначе я тебе петухов наделаю! – шикнула Дмитриевна и даже легонько потянула её за волосы, чтобы вернуть в нужное положение. Лера быстренько выпрямилась. Вроде как – а что я? Я ничего! Но потом шкодливо улыбнулась и скосила взгляд на застывшего в дверях с открытым ртом мужа. Ну, еще бы… Ее тоже накрыло. Ощущение дежавю было таким сильным, что по телу побежали мурашки, и даже тонкие волоски на руках немного приподнялись. Это было все равно, что вернуться на долгие-долгие годы назад. Когда ей только исполнилось восемь, и она увидела Таира в первый раз. Только кухня другая, и вместо старой экономки Нюры – еще более старая Элеонора плела ей волосы. И руки больше не были пусты… В них жадно причмокивала губками дочка. У Эльки резались зубки, и она капризничала целыми днями, успокаиваясь лишь у материнской груди. Собственно, потому что ее руки были постоянно заняты, Лера и попросила Дмитриевну помочь ей с прической. - Посмотришь, от кого на этот раз? - Цветы? – уточнил Таир, отмирая и подходя ближе. - Угу. - Ждешь от кого-то конкретного? – спросил будто вскользь, а в глазах все равно тревога читалась. - Да нет. Все, что ждала, мне уже подарили. Элеонора – похабного вида белье, которое, кажется, понравилось лишь самой Элеоноре и… Ладно, Уварову, говоря откровенно, тоже. По крайней мере, об этом свидетельствовала его широкая улыбка и тлеющий в глазах огонь. Язычки пламени вырывались, плетьми обжигая Лерину кожу. Та мило краснела и отворачивалась. И если не знать, какие планы она строила на ночь и мужа, можно было подумать, что Лера – ну просто вылитая скромница. Если не знать, да. Так вот. О подарках… Таир недавно презентовал Лере новенькую машину, и поэтому она больше ничего от него не ждала. Но тот все равно поздравил ее огромным букетом цветов, срезанных с клумбы за домом. А совсем взрослый Тёмка нарисовал открытку. За последние два года из его рисунков исчезли темные тона и мрачные мотивы, которые когда-то не на шутку беспокоили и саму Леру, и детсадовских психологов. Открытка вышла яркой, сочной и праздничной. В центре – сама Лера. В кривобокой желтой короне и дерзком мини. Слева, очевидно, Темка, справа – Таир с ежиком торчащих черных волос и маленькая Элька. Сестру Тёма пока еще изображал чуть в стороне от всех. Но это было нормально. Так он будто замыкал их семью на себе, немного ревнуя родителей к появившемуся на свет конкуренту. А в правом верхнем углу – одинокая серая фигура Исаева. Лера не спрашивала у Артема, кого он изобразил, но в том, что это его отец, была абсолютно уверена. Поначалу ее немного беспокоило то, что Павел практически полностью отстранился от сына, а потом поняла – так ему легче. Не видеть их – значит, не вспоминать о своих неудачах. Может, он просто не мог иначе. Лера его не винила. За все время, прошедшее после развода, они виделись от силы два раза. И примерно раз в месяц Павел звонил. Вот и все. - Так от кого цветы? - Так… Эти от сотрудников фонда, что-то они припозднились в этом году. Эти – от Григоровых, Власовых… Таир достал следующий конверт. Открыл… Закусил щеку. - Что? Ну, что там? Дай посмотреть! - Да не крутись ты! – вновь шикнула Элеонора и на этот раз дернула чуть сильней. - Ай! - Дмитриевна! Оставь моей жене волосы. Я их очень люблю. - Тогда не отвлекай ее. А то получится прическа, знаешь, как у масаи? Лобная часть лысая, а на затылке – косы. Твой отец в прошлый свой визит доказывал мне… мне, представляешь, что масаи бреются наголо! Не знаю, кого он там видел, может, какой-то костюмированный балаган для таких идиотов-туристов, как твой непутевый папенька, но в девяносто втором я провела в племени масаи почти четыре месяца. Так что я знаю, о чем говорю! Можешь мне поверить. Не верить Дмитриевне посмел бы только дурак, ну, или Лерин отец. Как, впрочем, и спорить. Этих двух хлебом не корми – дай только ввязаться в какую-то перепалку. У самой Леры от их ругани поднималось кровяное давление. А вот Таира это все лишь веселило. - Ну, так что там? От кого букет? - От отца, - поморщился Таир. Лера вскинула брови. - Ничего себе. Очень неожиданно. Элька особенно громко причмокнула губами и, наконец, выпустила материнскую грудь. Таир тут же потянул к дочери руки. - А что здесь неожиданного? – удивилась Элеонора. - Старый хрыч наконец понял, что на носу старость, вот и суетится! Цветочки там, подарочки. - Дмитриевна! - А что? Что я не права, скажешь? А ты что молчишь, Таир? Скажи ей! Ты лучше своего отца знаешь. Таир осторожно прижал Элькину головку к плечу, чтобы та поскорее срыгнула. Скользнул незаметно носом по темным волосикам, даже у него волосы были светлей! А он так хотел, чтобы у Эльки были льняные – Лерины… Но его гены оказались сильней. И, сам себе противореча, Таир испытывал от этого странное удовольствие. - Моего отца никто не отталкивал. Он сам отстранился. Так что если теперь хочет как-то изменить ситуацию - пусть сам этим и занимается. Так-то оно так. Но… Они такие гордые – её мужчины. Даже просто этот букет – уже огромная уступка. Таир должен был это понимать, но ему застлала глаза обида. Он так и не смог примириться с тем, что отец не одобрил его выбор сразу. Поэтому первым делом, как только Таир зачем-то вышел во двор, а Дмитриевна закончила с прической, Лера схватилась за телефон. Не свой – у нее не было номера свекра. Мужа… - Да! - Здравствуйте, Артур Сергеевич. Это Лера. Я получила ваши поздравления. Очень красивый букет. Звоню, вот, сказать спасибо… Элеонора на заднем плане в ужасе выпучила глаза. Схватилась двумя ладонями за шею и вывалила язык. Вроде как умирая. Сия пантомима наверняка означала, что та не одобряет действий подруги. Но Лера давно уж привыкла делать так, как считает нужным, без оглядки на чье-то мнение. Поначалу было трудно, но теперь она уж привыкла. - Угу. Рад, что цветы понравились. - Очень! Знаете, мы тут собираемся по-свойски. Никаких гостей, так… только мы с детьми, да кое-кто из друзей. Будет весело. Может, присоединитесь к нам? Не разжимая рук, Дмитриевна повалилась на диван. Лера закатила глаза и замерла в напряжении. А на том конце связи затягивалось молчание. - Я подумала, может, вы все-таки захотите увидеть Элю… - прошептала Лера. Дмитриевна все же подняла руку, чтобы покрутить у виска. Ну, и ладно… У нее своя философия жизни. А у Леры - своя. Она была так счастлива, что хотела одарить этим счастьем всех на свете. И то, что для этого ей пришлось сделать первый шаг – это ничего, это такая мелочь… - Кхм… Кхм… Да, я… бы не отказался. - Отлично! Вы знаете, где нас искать. Прислать за вами машину? - Кхм… Нет. Я… справлюсь сам. - И знаете, вы не волнуйтесь. Отца не будет. Он… - он толком и не помнил, когда Лера родилась. И не считал этот день таким уж праздником. Но этого она вслух не сказала. – Он где-то в заграницах. На том и распрощались. Стоило ей отложить телефон, как в кухню ворвался Тёмка, за ним ползком Эля, а замыкал процессию Таир, с огромной коробкой в руках. - Мама-мама! Смотри, опять подарок! Ты не представляешь, что там. Никогда не догадаешься! – Глаза Тёмки лихорадочно блестели. На его загоревшей за лето мордашке в обрамлении практически белых локонов они казались яркими, как звезды. И такими счастливыми… - Правда? И от кого же он? - От нас! – гордо выпятил грудь Тёмка и первый подбежал к коробке. – Эй! Мама! Скажи ей, чтобы она выплюнула бант! - Эля, выплюни! – улыбнулась Лера, усаживаясь на корточки. Но дочь, проявляя недюжее упрямство, принялась лишь сильнее вгрызаться в ленту. А потом вдруг шлепнулась на попку, с изумлением открыв рот. Из коробки показалась сначала золотистая голова с карими глазками, потом лапа, а потом и весь щенок – неуклюжий и такой… упитанный. Лера ахнула. Подняла на мужа глаза и чуть не расплакалась. От счастья… В последнее время она этим грешила частенько, но списывала все на гормоны. - Ну, как? Тебе нравится? Правда, класс?! А можно мне тоже собаку? - А чем тебя эта не устраивает? – с трудом заставила себя улыбнуться сыну. Тот озадаченно нахмурился: - Но это же твоя собака. А я хочу свою собственную. Так ты подаришь мне, мам? Я буду с ней гулять. Я вообще все буду! - Давайте пока освоимся с одной. - Ага. Она-то, вон, похоже, уже освоилась, - засмеялся Таир, наблюдая, как пес подскочил к Эльке и шустро облизал ей лицо. Та замерла, потом капризно скривила губки, а когда он было решил, что сейчас грянет гром, заразительно рассмеялась. А пес, породистый золотистый ретривер, окончательно осмелев, побежал осматривать дом. Дети ринулись за ним следом наперегонки. Элька ползала едва ли не быстрей, чем ее старший брат бегал. Лера улыбнулась, глядя им вслед. Поднялась с колен, подошла к мужу: - Спасибо. Это самый лучший подарок. - Что, правда? А как же Элька? - Элька – это мой подарок тебе, – задрала нос. Пока они любезничали и целовались, входная дверь снова открылась. - Кх… Кх… - Папа?! – Лера уставилась на отца, открыв рот. – Как ты тут оказался? Я думала, ты в Сингапуре. - Ну, уже, как видишь, здесь. С днем рождения! У меня, вот, тут для тебя подарок… Лера беспомощно уставилась на мужа. Сказать ничего не могла… Ни спасибо, ни вообще хоть что-то. Её душили эмоции. И, наверное, с точки зрения Элеоноры, она выглядела полной дурой. Но сейчас, глядя на здорово постаревшего отца, она не вспоминала о своих обидах, забытых праздниках, о той боли, что он ей когда-то давно причинил. Лера думала о том, что он все же что-то понял… А это – главное. - Ну, так ты посмотришь подарок? - Да, конечно, папа… К удивлению, отец опустил коробку на пол, и Лера снова присела, чтобы… - О, господи… Таир, посмотри! «Просто посмотри, потому что у меня все внутри переворачивается! И, кажется, все… предел. Зареву точно!» – это уже не вслух, но ему и без того понятно. - Еще одна собака, - покачал головой Таир. - Что значит - еще одна?! – озадачился Калинин. И как раз в этот момент вслед за золотистым ретривером – точной копией того, что пока не выбрался из коробки, в комнату вбежали дети. Николай Викторович хмыкнул. Растер каким-то странным, совершенно ему не свойственным жестом макушку и буркнул: - Вот же черт! Лера рассмеялась сквозь слезы. Поднялась, подошла к отцу и, совершенно уж его удивив, обняла: - Спасибо, пап. Это все еще самый лучший подарок. А потом ее все же накрыло. Да так, что вообще с головой. Лера что-то пробормотала домашним и, не в силах справиться с эмоциями, выскочила за дверь. Не помня себя от счастья (от счастья себя тоже можно не помнить!), сама не заметила, как дошла до реки. И стояла так долго-долго, пока ей на талию не легли сильные руки мужа. - Ну что? Ты поплакала? - Угу, - шмыгнула носом Лера. - Тогда давай возвращаться, потому что там приехал мой отец… - О, господи! И как они с моим?! Я ведь и не думала, что он явится! - Да ничего. Пока все живы. И, думаю, больше чем друг друга, они хотят укокошить Дмитриевну. Лера рассмеялась. Откинулась в Таировых руках: - Неужели она успела достать их обоих? - А то! У нее истинный дар. - Значит, на двоих детей у нас образовалось аж целых три няньки? - Угу… - Таир поцеловал жену за ухом и зажмурился. Она пахла летом и счастьем. - Тогда, может, не будем спешить? - Что ты предлагаешь? - Давай здесь посидим… Ага! Посидим… Как же! Таир оглянулся на рощу, перевел взгляд на жену и повалил ее в высокую потемневшую к осени траву. Конец