Сразу же поясню. В моём рассказе будут употребляться такие термины как «рота», «батальон», «полк» и «дивизия». Так вот русская пехотная рота насчитывала в те времена около 250 человек [226] . Четыре пехотных роты составляли пехотный батальон, то есть примерно 1.000 человек [227] . Четыре пехотных батальона составляли пехотный полк [228] , то есть порядка 4.000 человек. Четыре пехотных полка составляли пехотную дивизию [229] , то есть 16.000 человек. Были ещё кавалерийские подразделения – корпуса, дивизии, эскадроны, сотни и т. д., артиллерийские – бригады, дивизии, батареи и т. п., но это в данном случае информация второстепенная.

А вот теперь поехали и начнём с того, что первые выстрелы Крымской войны прозвучали где угодно, то только не в Крыму – на Кавказе, у берегов Турции, в нынешней Румынии, на Балтике и т. д. И из интересующих нас событий первые произошли у Одессы.

Вообще-то, то, что произошло в тот день у берегов этого города, обороной можно назвать с трудом: уж больно неравными были силы противоборствующих сторон.

Франция и Великобритания объявили войну России одновременно: 27 марта 1854 года, и вечером 20 апреля их объединённый флот в составе 28 кораблей [230] появляется у берегов Одессы и встаёт на якорь в трёх километрах от города. На следующий день в четыре часа пополудни возглавляющий союзную эскадру французский адмирал Фердинан Гамелен [231] (строго говоря, его фамилия читается как «Хамелан») направляет русскому командующему генералу Дмитрию Ерофеевичу Остен-Сакену ультиматум: мол, 6 апреля одна из одесских береговых артиллерийских батарей обстреляла английское судно, поднявшее парламентёрский белый флаг, чем нарушила международное право и нанесла оскорбление британской стороне. В связи с этим союзникам должны быть переданы все находящиеся в порту русские (а также почему-то английские и французские) корабли [232] . Иначе – бомбардировка.

Барон Остен-Сакен был офицером опытным и доблестным. К тому времени ему уже исполнилось 60 лет (а через три дня, 24 апреля, он преподнесёт себе на собственный шестьдесят первый день рождения отличный подарок – отражение нападения союзников). Первый боевой опыт он получил ещё во время наполеоновских войн, в 1805 году, участвовал в Бородинском сражении, во взятии Парижа, в русско-турецкой войне 1828–1829 годов, во многих других кампаниях. К тому времени Дмитрий Ерофеевич был награждён чуть ли не всеми высшими орденами Российской империи, несколькими иностранными и неизменно проявлял в бою, как тогда выражались, «отличную храбрость» [233] . Ни о какой сдаче он, естественно, и не думает, и вообще говорит, что на такие дерзкие требования даже отвечать не станет [234] . Хотя противопоставить врагу одесский гарнизон может силы очень скромные.

В распоряжении Остен-Сакена было 90 офицеров и чуть более 2.800 нижних чинов [235] , на шести слабо укреплённых батареях стояли 40 чугунных устаревших пушек [236] . Было ещё 76 так называемых полевых орудий, то есть применяемых в сухопутных сражениях, но они по понятным причинам были гораздо менее мощными и имели дальность стрельбы, уступающую не только противнику, но и собственным береговым батареям. Но почему оборона была такой слабой? Да потому что, в отличие от Севастополя, Одесса была городом не военным, а торговым.

Против неё же действовали девять неприятельских пароходов (четыре французских и пять английских [237] ), вооружённых примерно 310 современными орудиями [238] , большинство из которых могло прицельно стрелять с расстояния двух километров [239] . Так что учитывая, что корабли эти одновременно могли производить выстрелы лишь с одного борта, уменьшим эту цифру на два и получим 155 против наших – старых и маломощных – ста шестнадцати.

Так что же такого ужасного произошло 6 апреля 1854 года, что это стало поводом для бомбардировки мирного, в общем-то, города? Предоставим слово одному из выдающихся героев обороны Севастополя Эдуарду Ивановичу (Францу Эдуарду Графу фон) Тотлебену, о котором я ещё буду много рассказывать: «Английский паровой фрегат ‘Фьюриос’ был послан в Одессу, чтобы принять английского консула и живших там великобританских подданных. Остановленный двумя холостыми выстрелами вне пушечного огня, фрегат поднял свой национальный флаг и спустил шлюпку, которая под парламентёрским [то есть белым] флагом приблизилась к молу [240] . Получив в ответ, что великобританский консул уже уехал, эта шлюпка возвращалась к фрегату, но тот, не ожидая её, направился ей навстречу и стал приближаться к батарее на расстояние менее пушечного выстрела. Казалось, что фрегат делал промеры [глубин]. Командир батареи на моле, исполняя в точности приказание не допускать неприятельские суда ближе пушечного выстрела, открыл по фрегату огонь, чем и заставил его отойти на расстояние пушечного выстрела» [241] . Как видим, никакой пальбы по «парламентёрскому» фрегату не было просто потому, что на нём был поднят флаг Великобритании (а по шлюпке никто и не стрелял). Конечно, можно сказать, что здесь приводится версия российской стороны, но я не знаю ни одного исследователя, в том числе иностранного, который бы усомнился в честности и объективности труда Эдуарда Ивановича, который я только что процитировал.

Как бы то ни было, командование союзной эскадры предпочло деталями этого инцидента не заморачиваться и перешло от слов к делу. Занятно, кстати, ознакомиться с описанием этой операции английским военным историком и крупным теоретиком военно-морского искусства, вице-адмиралом британских военно-морских сил (который, между прочим, участвовал в боевых действиях Крымской войны на Балтике) Филипом Ховардом Коломбом [242] : «Переходим к /…/ нападению на территорию с моря – к бомбардировке фортов Одессы /…/. Цель демонстрации /…/ была карательная. /…/ британским пароходам с /…/ французскими было поручено наложить некоторое наказание не на город или его суда, но на форты, защищавшие город, на правительственные суда и правительственные склады» [243] . Как видите, британский историк прямо называет действия союзной эскадры «карательными», но мне в этой связи интересно, а как с расстояния двух километров можно было отличить «правительственные» суда от «городских» и определить, кому – государству или частным лицам – принадлежат складские помещения?