– Это как же надо понимать?
– непроизвольно ляпнула я и тут же пожалела об этом, потому что он наградил меня таким свирепым взглядом, что захотелось провалиться сквозь землю.

– Тебе понимать ничего не надо.
– проронил Стас, чеканя каждое слово.
– Выбирайся наверх и шагай по дороге вперед. Через четыре километра будет большая трасса. Лови попутку и езжай домой.

Мне бы тут же повернуться да и уйти, гордо подняв голову, а я, дура набитая, спросила:

– А ты?

За что и получила по полной программе.

– Я останусь здесь и все улажу. Это дело крайне личное и посторонние тут ни к чему.
– отрезал он, демонстративно повернулся ко мне спиной и вытащил из кармана сотовый.

Услышав эту отповедь, я задохнулась от обиды и на секунду даже потеряла дар речи. Это надо же! Я суечусь, таскаюсь с ним по всем закоулкам этого вшивого городка, изо всех сил стараюсь ему помочь, а он меня посылает! Его собственная жена пыталась ограбить его, а злится он на меня. В тот момент я напрочь забыла, что принимала активное участие в поисках не столько из состадания к нему, сколько по личным мотивам. Обида была настолько сильной, что мне было не до таких тонкостей. Не говоря ни слова, я швырнула на траву кейс, развернулась и, высоко вздернув подбородок, пошла прочь. В конце концов, не моя жена оказалась нечиста на руку и не мою дочь похитили, так что карты ему в руки и перо... сам знает куда!

Карабкаясь по склону, слышала, как он говорил в трубку мобильника:

– Иван Иванович? Егоров беспокоит. У меня осложнения. Нужна помощь.

В изумлении покрутила головой:

– Надо же! У него жена погибла, причем, при весьма странных обстоятельствах, а он называет это остложнениями!

И тут же одернула себя, напомнив, что это не мое дело и меня больше должны волновать собственные проблемы. Ведь я как была в полном тумане, так и продолжала в нем пребывать. События последних часов никакой ясности не принесли.

Я споро двигалась по узкой дороге, печатая шаг и ломая голову над тем, что делать дальше. Меня очень интересовало, почему вместо ожидаемых злоумышленников прибыла Кристина. Неужели, она принимала участие в организации похищения собственной дочери? Не могу сказать, что эта мысль меня ужаснула или возмутила. В жизни бывают и не такие чудеса, а Кристина за время нашего короткого знакомства не показалась мне ни человеком особо твердых принципов, ни примером страстной материнской любви. Беда была в том, что, если Кристина действительно имела отношение к похищению, то теперь она ничего рассказать уже не могла. А как поведут себя её сообщники, предсказать было трудно. Что у неё должны были быть сообщники, я не сомневалась. Не могла она в одиночку провернуть такое дело. В момент похищения ребенка она находилась за границей, и если даже все было спланированно именно ею, непосредственного участия в акции она не принимала. Когда принесли фотографию девочки, она была в доме и никуда не отлучалась. Значит, был кто-то еще, выполняющий черновую работу. Сейчас эти люди, скорей всего, ждут Кристину в условленном месте. Как они поступят, не дождавшись ни женщины, ни денег, сказать трудно. Может позвонять ещё раз и все начнут сначала. А может испугаются и залягут на дно. В последнем случае ребенок станет обузой, они могут захотеть избавиться от него и жизнь девочки будет в опасности.

Если сообщники Кристины затаятся, найти их будет трудно и это сильно осложнит мое положение. Ведь Стас по прежнему будет считать, что учительница принимала участие в похищении его дочери. В свете последних событий, он с утроенным усердием будет заниматься поисками предполагаемой преступницы и в конце концов может выяснить, что злополучная Альбина Бодайло-это я. Я же, в свою очередь, убедить его, в своей непричастности к этой истории скорей всего не смогу и не столько потому, что сама ничего не понимаю, а главное, потому что он мне не даст на это времени. Узнав, кем я являюсь на самом деле, он в ярости просто прибьет меня. В общем, образуется замкнутый круг и, если я хочу остаться в живых, следует незамедлительно докопаться до истины.

Неожиданно, деревья справа расступились и вдоль дороги потянулся высокий бетонный забор. Похоже, на огороженной территории располагался пионерский лагерь или дом отдыха, потому что среди высоких зеленых крон виднелись крыши двухэтажных корпусов. Не сбавляя шага, я продолжала идти дальше и как раз поравнялась с глухими железными воротами, когда их створки распахнулись и выпустили микроавтобус. Без всякой надежды на успех я подняла руку и машина, как ни странно, остановилась. Водитель высунул голову в окно и мрачно поинтересовался:

– Куда тебе?

– До города подбросишь?
– заискивающе улыбнулась я.

– Садись - кивнул он.

Я шустро взобралась на сидение и машина тронулась. Водитель оказался молчуном, за всю дорогу только раз открыл рот:

– Куда тебе конкретно нужно?

– Высади, где тебе удобно, а там я сама доберусь.
– туманно ответила я.

Парень согласно кивнул и на этом наше общение закончилось. Высадил он меня на какой-то окраине, денег не взял и молча укатил прочь. А я отправилась искать остановку. Еще в дороге я решила, что после инцидента около моста к Стасу мне дорога заказана, а значит нужно ехать домой, на Южную. Возвращалась я туда не только потому, что больше идти было некуда, но и с тайной надеждой ещё раз обыскать квартиру и найти хоть какой-то след из своей прошлой жизни.

Ждать автобуса пришлось долго, но я никуда не торопилась. Настроение было отвратительное, пребывание в душной, убогой квартире его бы не улучшило, поэтому я терпеливо стояла в тени развесистого дерева и раздражения не проявляла. К тому моменту, когда автобус, наконец, появился, на остановке собралась огромная толпа. Как только двери распахнулись, народ стал энергично ломиться, стараясь побыстрее попасть в салон и занять сидячие места. Я топталась в сторонке, не решаясь смешаться с этой многорукой и многоногой раздраженной толпой и тут вдруг меня за талию обхватили крепкие руки и поволокли в самую гущу.