– Я этим займусь, – пообещал Мак.

– Урегулируй все так, чтобы лететь без рук, – добавил Майкл.

Летчики-асы всегда беспокоились о таких вещах, все это знали. Если SE5a будет лететь прямо, пилот сможет убрать руки с рычагов управления и стрелять из обоих пулеметов.

– Без рук, сэр, – понимающе кивнул Мак.

– Да, и еще, Мак, наладь орудия на пятьдесят ярдов…

– Что-нибудь еще, сэр?

– Пока все. – Майкл усмехнулся в ответ на усмешку Мака. – Но я еще подумаю.

– Не сомневаюсь, сэр. – Мак покорно качнул головой. – Все будет готово к рассвету.

– Получишь бутылочку рома, если успеешь, – пообещал Майкл.

– А теперь, мальчик мой… – подошедший Эндрю обнял Майкла за плечи. – Как насчет того, чтобы выпить?

– Я уже думал, ты никогда не предложишь, – ответил Майкл.

Столовая была заполнена взволнованными молодыми людьми, все громко и страстно обсуждали новые машины.

– Капрал! – сквозь общий шум позвал работника столовой лорд Киллигерран. – Вся выпивка этим вечером – за мой счет, пожалуйста.

Пилоты ответили ему восторженными криками и поспешили вернуться к бару, чтобы как следует воспользоваться предложением.

Часом позже, когда у всех уже лихорадочно блестели глаза, а смех достиг пика, что Эндрю счел вполне подходящим, он постучал по барной стойке, требуя внимания, и торжественно заявил:

– Как великий чемпион игры в боку-боку в Абердине и всей Шотландии, не говоря уже о Гебридских островах, считаю правильным предложить всем присутствующим сыграть в эту древнюю и достойную игру.

– Вот как, древняя и достойная! – Майкл насмешливо покосился на Эндрю. – Ладно, поколочу твою команду, сэр.

Они бросили монетку, Майкл проиграл, и его команде пришлось построить пирамиду из тел у дальней стены столовой, в то время как прислуга столовой поспешно убирала подальше все, что могло разлиться. Потом парни из команды Эндрю одновременно ринулись к пирамиде через всю столовую и всеми силами обрушились на пирамиду, стараясь развалить ее и добиться чистой победы. Но если в процессе нападения какая-то часть их тел касалась пола, это означало немедленную дисквалификацию всей команды.

Команда Майкла выдержала стремительность и вес нападения, и наконец все восемь игроков команды Эндрю, стараясь, чтобы даже пальцем ноги или руки не задеть пол, взгромоздились, как стая обезьян, на пирамиду Майкла.

С вершины кучи Эндрю задал главный вопрос, который должен был означать блестящую победу или бесчестное поражение:

– Боку-боку, сколько пальцев я поднял?

Майкл, придавленный взгромоздившимися на него телами, предположил:

– Три?

– Два!

Эндрю утвердился в победе, и пирамида с угрюмым ворчанием развалилась; в воцарившемся хаосе Майкл придвинулся к уху Эндрю:

– Как ты думаешь, могу я позаимствовать сегодня вечером мотоцикл?

Эндрю, еще не отдышавшийся, скосил глаза на Майкла:

– Снова хочешь подышать свежим воздухом, мой мальчик?

И поскольку Майкл явно смутился и не нашел умного ответа, он продолжил:

– Все мое – твое, отправляйся с моим благословением и передай счастливице мое глубочайшее почтение, ладно?

Майкл оставил мотоцикл среди деревьев за амбаром и, неся связку армейских одеял, направился по грязи ко входу. Как только он перешагнул порог, вспыхнул свет – Сантэн подняла заслонку сигнального фонаря и направила луч ему в лицо.

– Добрый день, месье.

Она сидела на тюках соломы, подобрав под себя ноги, и проказливо улыбалась ему.

– Вот так сюрприз! Какая встреча!

Он вскарабкался на тюки и обнял ее.

– Ты рано пришла! – упрекнул он девушку.

– Папа рано лег спать…

Она не смогла продолжить, потому что губы Майкла закрыли ей рот.

– Я видела новые самолеты, – выдохнула Сантэн, когда они отодвинулись друг от друга. – Но не знала, который из них твой. Они все одинаковые. Меня беспокоит то, что я не могу отличить твой.

– Завтра мой снова станет желтым. Мак перекрасит его для меня.

– Нужно договориться о сигналах, – сказала Сантэн, забирая у него одеяла и начиная сооружать гнездышко между тюками.

– Если я вот так подниму руку над головой, это будет означать, что вечером мы встретимся в амбаре, – предложил он.

– Этого знака я буду ждать с нетерпением. – Сантэн улыбнулась и разгладила одеяла. – Иди сюда! – приказала она.

Голос ее сразу стал хрипловатым и мурлыкающим.

Много позже, когда она лежала, прижавшись ухом к обнаженной груди Майкла и прислушивалась к биению его сердца, он слегка пошевелился и прошептал: