– Привет, – окликнула я.

Муха продолжала жужжать.

Половину задней стены узкого помещения занимала стеклянная витрина, демонстрирующая разнообразные образчики сырого мяса в мрачных красно-бело-синих тонах, и меня чуть не стошнило.

Рядом с прилавком на изящной подставке из кованого железа лежал сверток розоватой упаковочной бумаги. Моток грубой веревки удобно свисал из маленькой проволочной клетки, подвешенной к потолку.

В задней части магазина в углу стояла покрытая кровью колода мясника, а за ней открытая дверь, судя по всему, вела на территорию за магазином.

– Привет! – повторила я.

Ответа не было.

Я обошла стеклянную витрину и сунула голову в дверь.

В саду там и сям были разбросаны пустые деревянные ящики. Красноватое бревно явно служило местом, где находили гибель обитатели соседствующих с ним курятников.

Пока я там стояла, не зная, что делать дальше, из самого большого курятника вышла миниатюрная женщина в юбке, блузке и повязке на голове, держа за ноги большую коричневую курицу.

Птица, трепыхаясь, висела вверх тормашками, и ее плотные крылья беспомощно взмахивали.

Прижав шею курицы к бревну и потянувшись за топором, она заметила меня в дверях.

– Иди внутрь, – сказала она. – Я сейчас приду.

Ее обнаженная длинная и тонкая рука занесла отполированный клинок.

– Нет! Постойте! – услышала я себя. – Пожалуйста…

Женщина подняла глаза, задержав топор в воздухе.

– Пожалуйста, – продолжила я. – Можно мне купить эту птицу… только живой.

Что, черт возьми, на меня нашло? Хотя я не имела ничего против мертвых людей – на самом деле в некотором роде я даже получала от них удовольствие, – в этот самый момент я поняла, что одна мысль о том, что сейчас другому живому созданию могут причинить вред, была просто невыносима.

Вовсе не так давно в Бишоп-Лейси на меня набросился спятивший индюк, и тем не менее, несмотря на ту кровавую свалку, сейчас мои защищающие крылья распахнулись над всеми цыплятами во вселенной. Очень специфическое ощущение.

– Живой… – выдавила я, и моя голова закружилась, как юла.

Женщина отложила топорик и швырнула птицу прочь. Она пролетела – и правда полетела! – по двору, худо-бедно приземлилась и начала клевать твердую землю, как будто ничего не произошло.

Я знала, что если бы здесь была Даффи, она бы сказала: «Не раздастся звон вечерний». [32] Конкретно эта курица проживет хотя бы до завтра.

Это моя первая спасенная жизнь.

Есть ли жизнь после смерти для цыплят? – задумалась я. С перспективой топора, ощипывания, кипящей кастрюли, жара духовки и голодного щелканья наших зубов за воскресным столом – маловероятно.

И все же… и все же, несмотря на это, возможно, и правда есть награда в виде райского курятника где-то за ярко-синим небом.

– Я пришла без денег, – сказала я. – Но заплачу, как только смогу.

– Не из здешних мест, верно? – спросила женщина, идя ко мне.

– Нет, но не издалека, – ответила я, неопределенно взмахнув рукой в сторону севера.

– Я тебя раньше не видела? – поинтересовалась она, приблизившись и всматриваясь в мое лицо.

Именно в этот момент меня осенила блестящая мысль: скажи правду. Да, точно: скажи правду. Что я потеряю?

– Может, и видели, – ответила я. – Меня зовут Флавия де Люс.

– Точно, – сказала она. – Мне следовало догадаться. Голубые глаза и…

Она остановилась на полуслове, будто влетела в каменную стену.

– Да?

– Когда-то мы поставляли птицу в Букшоу, – медленно произнесла она, – для миссис Мюллет. Полагаю, ее давно уж нет с нами?

– Нет, – ответила я, – она работает у нас, – и быстро добавила: – К счастью.

– Но это было много лет назад, – произнесла женщина. – Много лет назад. До того как… Но скажи мне, что привело тебя в Незер-Уолси?

– Я ищу женщину по имени Нетти. Не знаю ее фамилии, но она…

– Сестра Пэтси Пикери.

Пэтси? Пэтси – это имя мисс Пикери?

Я поднесла руку ко рту, чтобы скрыть ухмылку.

– Да, – сказала я. – Она самая. Сестра мисс Пикери.

Мне нравилось, как звучит это имя, как оно перекатывается у меня во рту хромающим ритмом: «Се-стра Пэтси Пи-ке-ри».

– Уехала, – ответила женщина. – Взяла детишек и уехала. Жила прямо через дорогу, рядом с бензоколонкой, пока Рори не начал избивать ее слишком часто, и тогда она забрала детей и… А что ты от нее хотела?