— Уже летят сюда. Танкист твой там остался, ты в курсе?

— Так точно. С моего одобрения остался на поддержку роты.

— Хорошо. Как ты смотришь на то, чтобы стать на должность командира вашего батальона?

— Капитан не доехал что ли? — нахмурился лейтенант.

— Он-то приехал, только нахрен мне капитан, который первым с поля боя бежит. С корабля кто последним бежать должен?

— Капитан.

— А наш — наоборот. Поэтому-то я его с должности и снимаю. Ты себя более-менее хорошим командиром показал.

— Я-то ладно, — нервно усмехнулся Иван. — Макаров, по-моему, больше на эту роль подходит.

— Он у меня на примете для другой должности. Если в состоянии будет. Есть у меня подозрения смутные, что слухом он там повредился.

— На какую должность, если не секрет? — с интересом спросил молодой офицер.

Полковник задумчиво почесал усы, затем бросил взгляд на прапорщика рядом и сказал:

— Так уж и быть, тебе, как родственнику друга, расскажу. В планах у меня создать специальное подразделение, которое будет у нас вроде спецназа ГРУ. Какое-то время они у нас даже базировались, но недавно их самих вывезли, а вот их снаряжение — не успели. Подразделение будет состоять из тех, кто обладает необходимыми навыками. Пока мне известно, кто чем выделился из остатков батальонов. Макаров пока выделился тем, что смог организовать своих ребят после атаки и пройти в город дальше, чем кто либо. Командир он способный и нервами крепкий.

— У него там солдат один есть. — вспомнил Миров. — Сержант. Ерохин фамилия. В отряд его можно взять.

— Чем же он таким себя проявил? — усмехнулся полковник.

— Его мои ребята подобрали у места, где должны были КП батальона устроить. Он до туда дошёл от места, где рота Макарова закрепилась. Я координаты передавал.

— Неплохо. У остальных такого не было. Возможно, командиром назначим.

Родион глянул в иллюминатор, рядом с которым ему посчастливилось сесть. Сквозь запыленное стекло было видно, как падают снаряды на посёлок, который вертолёт миновал за пару мгновений. В голове была всего одна мысль, которую перебить не могли никакие другие:

«Вот мы и дома…»

Стрелка наручных часов с тихим щелчком сменила своё положение и застыла. Вместе с ней, поддерживая неустанно двигающуюся тонкую, почти незаметную соратницу, лениво двинулась короткая толстая стрелка и застыла под семёркой. Внимания этому владелец часов не придавал. Маленький механизм лежал на рюкзаке, в заметном удалении от парня, который их и носил. Про них он всегда забывал, поэтому их обнаружение в маленьком кармашке рюкзака было самым настоящим сюрпризом.

Время парня абсолютно не волновало. Всё его сознание было погружено в наблюдение за местностью и изучение тех, кто всё ещё бродил по пепелищу. Мутантов стало меньше, но особо сильно картина не изменилась. Тут и там ещё шныряли серые, кожа которых изрядно испачкалась в грязи, пыли и копоти. Наблюдателя они не видели, что позволяло изучить их максимально подробно.

Подавляющее большинство серых представляли из себя привычных взгляду людей, кожа которых внезапно стала серой, а мозг внезапно деградировал до уровня обезьяны. Разница была лишь в том, что обезьяны просто так на людей не нападут и питаются фруктами или безобидными животными, а эти бросаются почти на всех, кого увидят, и питаются, по большей части, мясом. На глаза попадались редкие представители, которые предпочитают мясу уцелевшие в огне овощи с огородов. Один особо отчаянный гурман вовсе развеселил Велеса, на его глазах поедая траву на четвереньках.

Несмотря на то, что в их виде особой разницы нет, в поведении они так же различались. Одни собирались в группы и только с собратьями осмеливались изучать обугленные остатки конструкций, другие в гордом одиночестве бродили по пепелищу в поисках пропитания. Среди первых были преимущественно подростки и обладатели слабой мускулатуры, среди вторых — как правило, уже взрослые мужчины и женщины.

Что показалось парню интересным, возраст у бывших людей колебался приблизительно от четырнадцати до сорока лет. Ни младше, ни старше существа на глаза не попадались. Теории у Велеса были, но как-либо подтвердить их он не мог. Самой правдоподобной версией он считал то, что организмы либо слишком молодых, либо слишком старых людей просто не смогли выдержать те изменения, которые произошли с мутантами.

Временами просыпался весьма интересный вопрос: Тогда почему не заразились его друзья и он сам? От других людей он не отличался ничем. Первым делом он подумал про иммунитет. Болел он вправду крайне редко, как и его друг. Только он не мог объяснить, как то, что уничтожает болезнетворные бактерии в организме, не даёт непонятно чему изменить структуру скелета и органов? Возможно, для него это так и останется загадкой.

Наконец Велес оторвал от глаз бинокль и поморгал. От резкого изменения вида стало непривычно, а от долгой, непрерывной нагрузки начали болеть глаза. Внезапно вернулись все ощущения, которые затмил энтузиазм. Проснулся голод, жажда, навалилась усталость не только в ногах, но и во всём теле. Лицо уже покраснело от солнечного света, на глазах от бинокля появились круги.

Парень отошёл от перил, сел рядом со спуском. Здесь жарко было не так сильно и это дало хоть чуть-чуть остыть. Прочёл то, что за день написал, задумался. Больше чего-либо узнать не удалось, а сидеть дальше уже бесполезно. Всё равно больше он не узнает. Убрал журнал в рюкзак, попытался нащупать там ещё жестяную банку, но ничего не нашёл. Все пустые банки уже лежали в углу. Пришлось притупить голод парой глотков воды. Больше ничего не осталось и в руке Велеса была пустая пластмассовая бутылка объёмом в литр. Несколько секунд он смотрел на бутылку, потом убрал обратно в рюкзак и всё-таки глянул на часы.