— Не нужна мне ваша надежда, я и без нее проживу. Разве не такими должны быть ангелы, парень? Без сомнений, руки по локоть в крови, но одни против всех. Я была лучшей, кого они воспитали, я была их гордостью — а сама-то тешила свою гордыню, теперь понимаю.

— Ты не ангел, — растерянно бормочет он.

Мальчишка ожидал увидеть чудовище, отвратительную, животную адскую тварь, которую так просто будет поднять на клинок, но наталкивается на меня — как же несправедлив твой Господь! Мне охота уже кинуться на него, испить крови, но пока мы только стоим, забыв про девицу, забыв про все, — мы перекидываемся фразами, как будто фехтуя.

— Если мерить по крыльям, я просто преступница. А ты тогда кто? Ты ведь тоже не ангел, так, Его шутка, воплощение всего Небесного воинства. Дрожишь, но стоишь на месте. Как это благородно, как воодушевляет!

— Таков приказ.

— С каких пор ангелы слушаются приказов? Мы ведь были воинами без страха и упрека! Или как там в песне поется? Светлые, непоколебимые, защитники человечества. А у нас внизу один демон достойней крыльев, чем сотня ваших, хотя бы потому что он настоящий, а не созданный из человеческих верований.

Им говорят, кого ненавидеть, а кого боготворить. Жить так легче, верно.

Но какая это жизнь — во лжи?

Ангел терпеливо выслушивает меня, устремив взгляд куда-то мне за спину, и в глазах его твердая уверенность, что он-то точно уйдет отсюда живым. Что я упустила?

— Ты ничуть не поумнела. Думала, тебе позволят творить все, что вздумается.

Сердце застывает, леденеет от звука этого голоса. А потом с треском рассыпается осколками. В горле зреет рык, и я правда должна напоминать взбесившуюся нежить больше всего: адская гончая, отправленная на охоту, бешеный пес. Безумно хочется кусать и чувствовать рвущиеся ткани клыками. Глубже, сильнее, яростнее…

Я разворачиваюсь, взмахивая мечом. Мы застываем друг напротив друга, прижав клинок каждая к горлу другой; усмешки на губах — отражения, взгляды — пылающие яростью бездны. Я когда-то могла бы убить и умереть за тебя, а теперь твой меч холодит мою шею. Как иронично.

— Избранная Сотня Михаила? — кривлюсь я, замечая золотые метины на ее подрагивающих крыльях. — Сколько коек ты прошла, чтобы носить такое золото?

— Наемница Люцифера? — в тон мне откликается Нираэль. — Ты до сих пор жива. Не сгорела в огне Преисподней. Какая жалость.

Она властно взмахивает рукой, и парень тут же взлетает. А моего приказа он не послушался, вот ведь обидно…

— Ну, вот мы опять вдвоем, — развожу руками я. Меч черкает по шее Нираэль, тонкая струйка крови стекает за ворот светлой кожаной куртки. — Возбуждает, не правда ли?

Ангел с едва различимой за яростью грустью смотрит на меня. Я впиваюсь взглядом в ответ, бесцеремонно осматриваю платину волос, порывистые крылья, стройную тонкую фигурку и светлые глаза.

— Что же с тобой стало? — отчасти грустно выдыхает Нираэль.

— Ты меня этим сделала. Ты и никто другой.

Ухмыляюсь: на, смотри на клыки, смотри на темнеющие, вбирающие мрак ночи глаза.

— Это ведь ты начала Апокалипсис.

— О, слава так и бежит! — Оскал все шире и шире становится. — Ты зря пришла, Нираэль. Но если уж пришла, то бери меч и дерись со мной, а не болтай!

— Ainoo Daarkha, — кивает себе Нираэль.

— А я помню, ты часто на енохианском кричала. Особенно по ночам.

Мы скрещиваем мечи, рассыпая в разные стороны искры. Нираэль сосредоточенно просчитывает каждый ход, отступает в защиту, чтобы прогадать мою тактику. Я с легкостью принимаю игру, вертя клинок излюбленной «мельницей», скорее зрелища ради. Она пытается меня достать, но я блокирую удары. Я представляла эту битву сотни — сотни тысяч раз! И проигрывать не намерена! Не ей, не сейчас — никогда!

Короткий укол в бедро выбивает вскрик. Куда больнее бьют воспоминания.

Нираэль не успевает уклониться и теряет несколько перьев. Она отлетает в сторону, шипя на меня, как рассерженный кот, угрожающе глядя прищуренными глазами. Я устремляюсь вперед, выбивая меч из ее рук.

— Кариэль! — слышу я знакомый голос в своей голове. Будь проклят Люцифер — лично рвет мой мозг изнутри! — В Чистилище засекли отряд ангелов из Сотни, они почти перешли в мир людей, скоро будут рядом с тобой…

— Я немного занята! — рычу разъяренно.

— Это приказ. Ты нужна нам, нельзя так рисковать.

Я с криком вонзаю внезапно потяжелевший меч в землю. Нираэль обеспокоенно смотрит на небо, выдавая свои планы. Я готова убить Сатану собственноручно, и он, зная это, тихо смеется.

— Я ведь вернусь, — шепчу я, склоняясь к уху замершей Нираэль. — Как всегда. Вернусь со своим войском.

Нираэль улыбается, но эта улыбка самая фальшивая из виденных мной.

Подобрав ее и свой мечи, я взмываю вверх, перемещаясь в свой мир на лету.