— Значит, так, — веско сказал Никол. — Ты остаёшься при лавке, будешь мне помогать. Не самому же мне на костылях бегать. Я буду принимать деньги и заказы, а ты доставать заказанное из ларя и относить господам покупателям. За это я буду тебя кормить, вечером, когда лавка закроется. Если ты сам что-то наколдуешь, покупать изволь тоже вечером, чтобы солдаты не видели. Мало ли что в их замуштрованные головы взбредёт. Ты всё понял?

— Да, конечно. Всё справлю, не беспокойся.

Подстава потихоньку пряталась в тень, жизнь начинала налаживаться.

На третий день лихорадка отпустила Кудрю, а Арчен так и вовсе почувствовал себя здоровым и, разумеется, не захотел сидеть смирно, ввязался в опасные приключения.

Толчком послужила случайно оброненная матерью фраза, что не овощным бы супчиком надо кормить Кудрю, а куриным бульоном, и тогда у него рана живо зарубцуется.

Лура все эти дни пыталась научить Крин, как следует делать золотые шлёндеры, но у неё и самой ничего не получалось, а серебряные монетки она со вздохом отдавала матери. Их набралось уже три штуки. Вот с этими деньгами Арчен и отправился в лавку.

Что лавка цела и работает, Арчен понял ещё когда ходил к дому Клаза, а верней, к его развалинам. Пьяный галдёж был тогда слышан на всё селение. А ведь обычно жизнь колдунов протекала тихо. Значит, гарнизон обосновался в доме Порша, а в лавке пропивал жалование. Соваться туда было небезопасно, но Порш, при всех своих недостатках, покупателей не выдаёт. Главное, незаметно вызвать его на улицу.

Судя по шуму, на третий день жалование начало иссякать, и пьянка в новоявленной таверне постепенно заменялась игрой в кости. Это плохо, трезвый солдат опаснее пьяного.

Арчен подкрался к дверям и молча, колдовски позвал лавочника:

— Хозяин, выдь на минуту.

Сразу вспомнилась Пася, и Арчен чуть было не добавил: «Чо скажу!..»

Дверь приоткрылась, в щель выглянул Никол.

— Где отец? — спросил Арчен.

— Помер. Я теперь хозяин.

Неприятно, но ничего не поделаешь. Придётся иметь дело с Николом. Арчен протянул на ладони два серебряных шлёндера, один оставив про запас.

— Нужна курица пулярка, самая лучшая, какую можно купить за эти деньги.

— Зарезанная, — поправил Никол. — Живым не торгуем.

— Это само собой.

Никол схватил серебро, прикрыл дверь и вдруг заорал визгливым фальцетом:

— Тревога! Там за дверью злой колдун! Бейте его!

В помещении что-то с грохотом упало, должно быть, солдаты вскакивали, роняя табуреты. Арчен не вслушивался в этот грохот. Он бежал, сначала петляя между развалинами домов, а потом, загибая к лесу, но не туда, где находилась заимка, а в другую сторону, чтобы не навести преследователей на шалаш, где ютятся женщины.

Топот сзади приближался. Арчен остановился на мгновение, рыкнул:

— Вон отсюда!

Двое наёмников отлетели, словно вмазавшись в стену. Третий споткнулся о них и тоже кувырнулся через голову. Остальные продолжали погоню.

Арчен бежал.

«А ведь я могу уничтожить их всех, — мелькнула мысль. — Вот так, ронять передовых, затем подскакивать, рубить упавших и бежать дальше».

Казалось бы, приём беспроигрышный, но если сейчас перебить любителей пива, через несколько дней снизу подойдёт новый гарнизон, более многочисленный. И, если в нём окажутся егеря, вооружённые луками или арбалетами, то с ними уже в догонялки не побегаешь. Значит, надо отучить гарнизонных вояк соваться в лес… Убить, но не всех, а чтобы было кому донести память выживших.

План созрел мгновенно. Потом Арчен подумает, что приём был излишне жесток, но это будет потом, а сейчас убийц надо убивать, как бы жестоко это ни было.

На бегу Арчен подхватил здоровенный камень, которых всюду валялось в достатке. Вот впереди показалась старая ель, густо поросшая лишайником. Пряди лишайника спускались не только со ствола, но и с каждой достаточно крупной ветви. А намётанный глаз беглеца видел, что среди лишайников густо сидят тысячи и тысячи чёрных живых точек.

Обежав ель, Арчен круто свернул налево. Ландскнехты, почти догнавшие его, свернули, стремясь срезать угол. И в этот момент Арчен швырнул камень, не в преследователей и не в еловый ствол, а в самую толстую ветку.

Умение лучшего игрока в палку не может никуда деться. Камень попал точно в цель, и на головы солдатам обрушилась лавина кусачей мелочи.

Десяток воплей слились в единый рёв. Всякая мысль о погоне была оставлена. Солдаты катались по земле, стараясь избавиться от жрущего облака. Тем, кто оказался чуть в стороне, это удавалось, хотя вовсе не искусанным не остался никто. А несколько солдат так и не смогли спастись от напасти. Крики сменились хрипом, насекомые забили рты, отчаянные движения сменились судорогами. Тела, покрытые слоем блох, дёргались всё слабей и бестолковей, хотя ещё очень долго что-то вздрагивало под слоем изголодавшейся мелочи.