Орион подняла бровь, но спорить не стала.

— Говорит женщина, которая сама толкает ее к выпивке.

Девушки некоторое время смотрели друг на друга, пока Шелби не поднесла фляжку к губам. Как только она попыталась проглотить содержимое, ее лицо сморщилось, глаза расширились, и брызги виски оказались на дешевом одеяле. Шелби вскочила на ноги и побежала в ванную, звуки рвоты эхом разнеслись по комнате.

Орион взглянув, бросила кинжалы в сторону Жаклин, которая просто злобно ухмылялась, делая следующий, более легкий глоток из фляжки.

— Добро пожаловать во взрослую жизнь, Шелби, — сказала Жаклин, проглотив. Затем посмотрела на Орион, поймав ее взгляд. — Что? — спросила она. — Мы были лишены всех традиционных вещей, связанных с совершеннолетием. И знакомство с унитазом, узнав какой отвратительный виски на вкус — одна из них. Ей придется узнать, что ей нравится, а что — нет, — Жаклин сделала еще один глоток, а затем вернула фляжку Эйприл, проведя рукой по губам. — Мне нравится это дерьмо! Определенно не похож ни на один виски, который я пробовала раньше.

Эйприл убрала фляжку обратно в сумочку и продемонстрировала косяк, проводя им в воздухе между Орион и Жаклин, словно это была оливковая ветвь*.

Жаклин с восторгом уставилась на косяк, и Орион тоже, но по другой причине.

— Просто попробуй, Ри, — настаивал Мэддокс, изо рта которого валил дым.

Эйприл уже смотрела телевизор и горстями ела чипсы.

Ри закусила губу, глядя на косяк и на протянутую руку Мэддокса. Она не хотела выглядеть какой-то слабачкой… каким-то ребенком. Меньше всего ей хотелось, чтобы Мэддокс видел ее ребенком. Курить травку — вот чем занимались крутые девчонки. Девчонки, которые знали кем они были и чувствовали себя свободно, делая то, что хотели.

Ри не знала, кем она была, кроме того факта, что любила читать хоррор романы* и не хотела жить в трейлерном парке, когда вырастет. И она определенно не чувствовала себя комфортно со своими неуклюжими конечностями, крошечными сиськами и месячными, которые вот-вот должны будут просигнализировать о ее половом созревании.

Также она знала, что не была уверена в том, готова ли рискнуть превратиться в версию своих родителей, если каким-то образом пристрастится к травке.

— Ри, — настаивал Мэддокс.

Она резко очнулась от своих мыслей и встретилась с ним взглядом. Несмотря на травку, он был чистым. Ясным.

— Ты в безопасности, — сказал он. — Ты можешь мне доверять.

Ри пару раз моргнула, затем взяла косяк и затянулась.

— Жак, нет! — огрызнулась Орион, вернувшись в настоящее, где все было небезопасно и никому нельзя было доверять, особенно призраку из ее прошлого, который теперь работал на правительство.

Жаклин хмуро посмотрела на Орион.

— Почему, черт возьми, нет? — спросила она. — Я думала, убийство этой Твари и грандиозный побег означают, что мы теперь свободны и вольны делать все, что нам заблагорассудится.

Орион стиснула зубы.

— Теперь это законно, — вмешалась Эйприл. Ее голос был ровным, теплым, немного застенчивым. Она была неуверенной, но пыталась установить связь. Подружиться.

— Что значит «законно»? — спросила Орион, в ее голосе не было ни робости, ни смущения, ни тепла.

Эйприл какое-то время рассеянно моргала, потом на ее лице отразилось понимание. Понимание того, что их не было рядом, чтобы знать такие вещи, что теперь наркотики стали легальными, друзья детства выросли и набили татуировки, кто-то получил оружие и значок, весь мир продолжал существовать без нее.

— Эм, с медицинской точки зрения это законно… в Иллинойсе, — объяснила она. — Но у меня есть знакомый, который привозит для меня в Миссури. В таких штатах, как Вашингтон и Невада, это полностью законно, — она пожала плечами, словно не знала, что еще сказать. — Это только вопрос времени, когда все штаты легализуют травку. К тому же в наши дни курят все.

Орион прищурилась, когда специфический запах заполнил комнату. Ей не нравился этот запах и воспоминания, которые он вызывал. Она не нуждалась в этом. Она определенно не нуждалась в Эйприл с ее добрыми глазами и желанием сблизиться.

— Ты куришь это в медицинских целях? — уточнила она.

Возможно, она и отсутствовала десять лет, но она помнила, что наркотики — это плохо, многих людей посадили в тюрьму из-за них. Безумие, что всего за десять лет вся страна изменила эту политику.