– Да. Только это был не сценарий. Это все было на самом деле, – глухо произнес Художник, отвернувшись куда-то в сторону.

– Да, – еще раз вздохнул Олег, – достаточно грязная была история. И когда Галю так и не удалось спасти, переживал ты сильно.

– Переживал? – он пожал плечами. – Да, пожалуй, можно это назвать и так. Если в категорию «переживаний» входит состояние смертельной тоски, от которой ты готов лезть на стены, кусать губы до крови и выть на луну. Переживаний тогда хватало…

Олег ничего не ответил. Та история была известна им обоим, известна давно, и ворошить прошлое не хотелось. Особенно такое прошлое. Особенно сейчас.

Оба молчали. В комнате было тихо и темно.

– И вот тогда как раз мне здорово помог Стас. Возможно, сам того не понимая, – как-то задумчиво усмехнулся Художник, возвращаясь их мысленного путешествия по воспоминаниям. – Ему не было дело до моих душевных терзаний, его не интересовали тонкие материи, ему просто было скучно, и он приходил, брал меня за шкирку и тащил куда-то, не обращая внимания на все протесты и отговорки. Плевать ему было на все переживания, он меня просто не слушал. И был, наверное, прав…

Солнце село. Через подоконник в комнату стремительно вползала темнота, разливаясь ленивой черной массой по углам, словно желе, заполняя пространство, оставаясь серыми тенями на лицах в отсветах уличных фонарей, тускло светивших в окно… Разговор сам собой стих до хрипловатого полушепота.

– Знаешь, – вздохнул Художник, – что было дальше – я, если честно, вообще смутно помню. В памяти сохранились лишь какие-то отдельные смутные куски воспоминаний. Где и как я жил, что ел, когда спал, о чем думал перед сном и с какими мыслями просыпался… Как вставал, что делал, с кем общался… да и вообще виделся ли я тогда хоть с кем-нибудь? Наверное, виделся… Не может же человек полгода провести в одиночестве… Но ничего этого я не помню.

Лишь спустя полгода начиная что-то припоминать. Какие-то отдельные моменты, отдельные события и лица. Ну, конечно же, Стаса. Его в первую очередь. Разве такое можно забыть? – он усмехнулся вновь. – Стасик продолжал свои безумные выходки, с ним постоянно что-то случалось, он постоянно куда вляпывался, из чего-то выкручивался, с кем-то отрывался и забавлялся, а меня тянул за собой. Причем, не спрашивая. Просто вдруг брался из ниоткуда, возникая неожиданно на пороге моего дома, и начинал вопить:" «Как, ты еще здесь? Ты чего сидишь? Почему до сих пор не собран? Ну-ка быстро бери ноги в руки, нас там уже все ждут, а ты… Давай-давай, чего встал? Никакие отговорки не принимаются, все, хватит, поехали! Ну что значит – куда? По дороге расскажу, давай быстрее, уже опаздываем! Не, ну чо ты встал как пень? Пошли-пошли…»

Каким-то чудом ему удавалось меня растормошить, вытащив из затянувшегося депрессняка, заставить двигаться, вытянуть из дома, а потом уже поздно было отпираться. Стасик очень заразителен и обладает даром «цеплять» людей. Повезет, если в хорошем смысле…

Потом, через пару лет, когда уже все поменялось и… В общем, однажды мне самому пришлось его вытаскивать из похожей ситуации. И я вспоминал все те же его способы. Но это уже совсем другая история, вдаваться в подробности которой я не хочу. Особого влияния она на меня не оказала, да и хвалиться там, в общем-то, нечем, – Художник снова вздохнул. – Разве что тем, что со Стасом мы с тех пор сдружились накрепко. Да, мы были абсолютно разные, мы частенько не понимали друг друга, у нас полностью противоположные взгляды на многие вещи в жизни, да и на жизнь в целом, но когда надо – мы всегда оказывались вместе. Без каких-то слов, без заверений в вечной дружбе, молча, как само собой разумеющийся факт. Если друг нужен – он придет. И будет рядом.

– И вот в ту пору как раз и начинается ваше…

– Да. Именно тогда Стасик увлекся пикапом. Я в то время и слова-то такого не знал, лишь позже он объяснил мне, что так называется наука о способах правильного и эффективного общения с девушками, чтобы ей скорее понравится и быстро соблазнить. В принципе, для него это было вполне предсказуемым – он просто сделал следующий логичный шаг в своем развитии после лет проведенных в нашем «женском заповеднике». И меня пытался спровоцировать на то же самое. Но я еще долго этот шаг сделать не мог. Что-то во мне сопротивлялось. Не поддавалось этому напору. Не разгоралось. Не цепляло. А потом…

– Потом ты открыл для себя крышесносы?

– Да. Вот что меня зацепило… Банальный пикаперский приемчик, казалось бы, простой способ произвести впечатление на девушку и выключить ее мозги на время. Но почему-то именно они так заинтересовали меня. Не знаю точно – чем. Наверное, своей необыкновенностью, возможностью из ничего создать красивую сказку посреди повседневности и серых будней. Есть в этом какая-то завораживающая притягательность Поначалу я вообще относился к ним как к неким средствам из арсенала волшебников.

– По сути-то, это ведь просто какие-то приятные сюрпризы, да? Некие неожиданные действия или поступки, которые удивляют и радуют девушку, «сносят крышу», после чего она не в силах сопротивляться соблазнителю или даже сама мечтает оказаться с ним в одной постели. Так, кажется, если я еще помню терминологию пикаперов и их приемчики?

– Да, но… Казалось бы, простые и незамысловатые задумки, зато каков эффект! Представь – всего лишь минуту назад вы с девушкой шли по обычной улице обычного города, и вдруг… Какой-то маленький фокус, неожиданное совпадение, цепь странных случайностей – и у девушки слетает крыша, в глазах светится изумленное восхищение, ей кажется, что она попала в какую волшебную страну, где сбываются желания, а ты лишь скромно улыбаешься, примеряя на себя роль волшебника.