Шрифт:
За что?
– Ты опоздал. Я уже этим ножом колбасу резала.
Внимательно смотрю на улыбающегося парня, и ничего. Не екает, как бы ни прислушивалась. Ровно все, будто с подружкой на одной кухне сижу.
Где справедливость?
– А-а-а, так ты у нас плохая девчонка?
А может, у меня с головой проблемы?
В бассейне купалась, хлорки слишком много, она до мозга дошла, и он соображать нормально перестал.
Сидит напротив меня обалденный парень, улыбается мне, смеется, а я что? А я сыр режу и думаю, когда же Козловский домой вернется.
Так, сердце, или какой там орган за симпатию отвечает, прекращайте вредить.
Надо попытаться.
– Ярик, чай будешь или кофе?
– Чай.
Не судьба.
Но я уверена, если бы он попросил кофе, я бы вмиг растаяла.
– Точно? Ты уверен? Может, еще раз подумаешь?
– С чаем какие-то проблемы? Слабительное или ты в нем посуду мыла?
– Нет, – пожимаю плечами. – Все нормально. Чай так чай.
Отворачиваюсь, хозяйничая на чужой кухне, и, когда слышу, как открывается входная дверь, подпрыгиваю от радости так, что кружка отлетает в сторону и со звоном падает на пол.
Уверена, так появлению Козловского еще никто не радовался.
Я даже думаю забыть про чашку и выйти его встретить, но вовремя отбрасываю эту идею. Пусть Артёмка не знает, как сильно я его здесь ждала. И тем более мне на помощь Власов пришел. Конечно, меня бы совесть не замучила, если бы Яр сам все убрал, но… Как я тогда узнаю, ревнует Козловский или нет?
– Артём, где у тебя совок? – спрашивает Яр спустя минуту. Я не оборачиваюсь, знаю, что Артём стоит за нашими спинами, но все равно продолжаю собирать осколки.
Ух, тут главное – не пораниться.
Проливать кровь, чтобы доказать Маринке, что ее теория не верна, – это уже слишком.
– Что здесь происходит? – рычит Козловский.
И что? Он всегда рычит. Это еще не доказательство.
Но признаюсь, в этот раз мне его рык понравился.
Было в нем что-то такое….– А мы чай пьем, – непринужденно бросаю я, поднимаясь на ноги.
– С пола?
– Это запрещено? В твоей квартире нельзя с пола пить? Прости, не знала.
Кровь закипает. Руки дрожат. Нет шансов стереть улыбку с лица.
Вот! Почему я так на Власова не могу реагировать?
Может, я бракованная какая-то?
Другого объяснения нет.
– Да ладно, Влада шутит, – встревает Яр. – Она кружку уронила, и… Так, где веник и совок?
– В кладовке! – в один голос рявкаем мы с Артёмом.
Парень уходит, а Козловский оценивающе смотрит на меня.
– Что ты задумала?
– Я? Ничего. Приехал твой друг, и я решила угостить его чаем. Кстати, ты знал, что он кофе не пьет?
– Знал. Суть вопроса не меняется: что ты задумала?
Позади него слышатся шаги, а через секунду появляется Власов.
– Чувак, что с лицом? – интересуется он, активно работая веником. – Не переживай. Я не выставлю счет за уборку. Разорять тебя не планирую.
Я улыбаюсь и отхожу к столу.
– Тём, тебе кофе сделать?
Надо чем-то занять себя, чтобы не пялиться на него.
– Только если тебя это не затруднит, – процедил он сквозь зубы. – Без сахара.
Я знаю. Он пьет крепкий и без сахара.
Ставлю перед ним чашку и сажусь напротив.
– Яр, ты по делу или мимо проезжал?
– Мимо по делу, – хмыкает он. – Был уверен, что Влада здесь голодает, и решил ее накормить. А ты чего дома? Разве ты не с Кузьминой сейчас должен быть?
Что?
О ком он?
– С кем? – спрашиваю, смотря на Артёма.
– Есть там у нашего друга одна знакомая Настя, – поясняет Яр, подсаживаясь ко мне. – В лифте сегодня с ней столкнулись. Слово за слово, она и проболталась, что ваша встреча затянется надолго. У вас планы изменились?
Стоп! Настя – это же… та ведьма с подарком.
20.
Я не могу отвести взгляд от лица Артёма. С одной стороны, я понимала, что у него есть своя личная жизнь за пределами этой квартиры. Совсем другое – понимать и услышать об этом от кого-то.
Власов не шутит. Да и выражение лица Артёма дает понять, что Яр говорит правду. Он точно встречался с ведьмой.
Внутри меня кипит злость и обида. И плевать, что у меня нет никаких прав испытывать сейчас эти эмоции.