– О, так это значительно облегчает нам задачу, - обрадовались девочки, - Вот в благодарность за спасение своей жизни и не обижайте его, останьтесь ещё хотя бы на недельку. Через три дня отец устраивает грандиозный праздник, бал в честь помолвки пятерых дочерей, то есть нас, с иноземными принцами. 

– А-а-а, теперь понятно, как он смог построить такую огромную империю, - пошутила я.

– Нет, что вы. Он великолепный политик и стратег, его ум и хитрость не знают границ. Его взгляды широки и прогрессивны, - заявила самая скромная, из самого дальнего угла. Ну ничего себе, какие оказывается,слова они знают.

– А почему вы одни живёте во дворце. Где ваши мамы?
– задала я давно волнующий меня вопрос. Ведь среди этих чудных девочек были и совсем крохи, около двух и трёх лет. 

– Наши мамы, бывшие заметьте, папины любовницы, - я сойду с ума с этими продвинутыми маленькими интриганками и сводницами, - живут на другом конце Антариума, на земле Дальней Звёзды Архары, там могут жить только женщины императора.

– И много живёт в этом замечательном месте женщин императора?
– так просто из чистого любопытства с мрачным видом поинтересовалась я. Вот только еще одного враждебного гарема мне не хватало! 

– Вам не о чем волноваться, милая леди, для императора недопустимо мало, всего семь сотен, примерно, - просветила меня святая простота.

Я аж присвистнула. Ну, ничего себе. Это что же можно с ними делать, с почти тысячей наложниц. Предаваться разнузданному, за пределами добра и зла, очень-очень развратному сексу, конечно же, подсказала мне, к счастью не одна из малышек, а моя богатая фантазия.

Я сидела за дамским столиком, почти готовая к выходу, в красивом платье в пол, насыщенного винного цвета и беседовала с девочками. Когда они все дружно замолчали и замерли, у меня мурашки побежали по коже. Словно их кто-то выключил, этих заводных куколок. До чего же жуткое зрелище. 

– А почему вы носите одинаковые одежды?
– задала я ещё один, не дающий мне покоя вопрос.

– Отцу некогда с нами заниматься такими глупыми и незначительными делами, а модисткам, что приходят по его приказу, легче пошить один фасон и закупить одинаковые ткани, чем утруждать себя разнообразием фантазий. А нам совершенно безразлично, ведь единственная наша цель в жизни - это вырасти и выйти замуж. Так какая разница, что на нас надето и где мы живём. 

– Я хочу к маме!
– вдруг зарыдала самая маленькая. А у меня сердце кровью облилось от её надрывного плача. Я подбежала к девочке, взяла ее на руки, начала жалеть и успокаивать, уговаривала не плакать. Как вкусно она пахнет... молочком, сладкими конфетами и детскими мечтами. Когда же она, вдоволь наревевшись, уткнулась мне в шею и обняла маленькими нежными ручками за шею, я не смогла сказать им нет. Какая мне, в конце концов, разница в каком замке сидеть. А здесь у меня теперь есть очень важное дело. Разобраться со всем этим безобразием, что твориться с этими несчастными детьми. Да и информацию собрать не помешает, судя по предыдущему разговору, эти малышки очень много знают и плетут свои интриги не хуже заправских прожженых придворных дам. 

Только они собрались уходить, как дверь вновь распахнулась, не спальня а проходной двор какой-то! и вошёл великий и ужасный... а нет, нарядный и прекрасный, как принц из сказки, виновник всех моих бед и треволнений. 

Девочки, как по команде, все застыли, мне показалось, боясь даже вздохнуть. Это что же получается, они его бояться? Я присмотрелась внимательнее, и улыбнулась своей догадке. Он им нравится, как взрослый, красивый, недосягаемый, загадочный принц. В данный момент этот принц был очень хорош собой, шикарный образчик женских влажных фантазий. Модная стильная борода, прическа с укладкой, черный смокинг, белоснежная рубашка с бабочкой, стильные оксфорды на ногах и, конечно же, дорогущие часы на запястье. А парфюм просто сногсшибательный! Не удивительно, что девочки замерли, как маленькие испуганные кролики перед злым серым волком. А Красной Шапочке пора бы и привлечь немного внимания этого неотразимого лесного хищника, который кстати так и не признался, куда мы должны отправиться сегодняшним вечером. 

– Дамы, добрый вечер!
– с самой обворожительной улыбкой на своей небритой сексуальной физиономии, обратился он к девочкам.
– Спасибо, что развлекли мою прелестную спутницу во время моего отсутствия, но прошу передать вашему дорогому отцу, что использовать детей в своих неблаговидных целях, это слишком низко даже для него!

Вся девичья компания дружно залилась стыдливым румянцем, опустила глазки в пол, попрощалась со мной и отправилась на выход. 

– Я, надеюсь, ты не повелась на их душераздирающие слезливые истории о несчастном, одиноком отце, ведущем практически монашеский образ жизни?

– Нет, ревнивый серый волк. Но я повелась, как ты изволил выразиться, на одиноких, никому не нужных бедных детей, таких же, как и мои, твоими стараниями!

– Дорогая, не будем ссориться и портить такой прекрасный вечер. Поговорим об этом по возвращению обратно со свидания. 

После этих слов, он приблизился ко мне, обнял за талию, прислонился своим лбом к моему и взмахнул рукой. Как по волшебству, нас закружило в водовороте мерцающих звёзд, и через мгновение я уже была прижата к крепкой мужской груди на самом краю отвесной скалы с бушующими черными волнами внизу, что так и норовили лизнуть своей устрашающей мощью подол моего длинного платья. 

– Ты решил меня утопить и больше не мучиться?
– в ужасе прошептала я.

– Да, устал с тобой бороться. И вообще я не Дариус, а Присцилла всемогущая! А-ха-ха-ха-ха! Готовься к смерти, несчастная! 

– Шут гороховый! 

– Ладно-ладно, шучу. Эва, милая, ты что обиделась? Ну, ты бы видела свое лицо? Я не смог удержаться, чтобы немного над тобою не подшутить. Я заглажу свою вину, смотри!

Развернул меня к себе спиной, обнял одной рукой, а другой сделал несколько каких-то сложных движений и на темной водной поверхности синхронно с его плавными линиями стали загораться и пропадать фосфорицирующие образы неоново-голубого цвета необыкновенных морских животных. Они, то появлялись над водой, то ныряли в черные глубины, то выпрыгивали, замирая в воздухе, давая себя рассмотреть во всем своем великолепии то вновь скрывалась под толщей бушующих волн.