Зинаида с Анатолием иногда садились вечером на кухне, чай пили, говорили шепотом, чтобы внучкин сон не потревожить, думали, какой вырастет, чем заниматься решит, как от ошибок матери оградить…

Им больше всего в жизни хотелось, чтобы Аня стала более рассудительной, ответственной, менее легкомысленной, чем ее мать. А то, что вырастет красивой, не сомневались.

Жаль только, увидеть этого Анатолий не успел — ушел, когда внучке было двенадцать, оставив их вдвоем… В построенном своими руками доме, где все имело свою логику, во всем жила его душа…

Стеллажи, заполненные полной коллекцией Библиотеки всемирной литературы. Ланцовы очень любили садиться вечером в гостиной, доставать оттуда книгу наобум, и начинать читать. Анатолий надевал очки, прокашливался, заводил… Аня слушала, устроившись у него под боком, Зинаида доставала вязание — научилась мастерить вещи на заказ, чтобы иметь возможность чаще радовать что Аню, что Толю.

Часы с кукушкой, которая давным-давно не вылетает, и свисающими на цепочке шишками, которые Аня в детстве обожала подергивать.

Кухонька, в которой Толик сделал все так, как просила Зинаида — и пусть сейчас она вряд ли могла бы кому-то показаться модной, стильной, да даже красивой, то тогда… Сложно было поверить, что он сам один создал такую красоту — и резные дверцы шкафчиков, и небывалой нежности мягкий лазурный цвет, и аккуратные ручки, так хорошо вписывающиеся…

Это был лучший в мире дом. Самый уютный и душевный. Становившийся еще более любимым, когда в нем звучал веселый Анин смех.

Она была умной девочкой, совестливой, с широкой душой и склонной к состраданию, пыталась подбодрить бабушку, умерить и без того скромные аппетиты… Старалась даже от своего страстного увлечения — игры на гитаре — отказаться. Это ведь тоже деньги — и на школу, и на дорогу. А денег у Ланцовых было немного. Но Зинаида настояла, что гитара в их доме будет звучать. А еще делала все, чтобы после смерти главы семьи в дом побыстрее вернулся тот самый детский смех. Сначала детский, потом юношеский…

Аня росла, как на дрожжах, да только как была звонким колокольчиком в четыре, так и осталась им в девятнадцать. Ответственным, серьезным… звонким колокольчиком с самыми яркими в мире зелеными глазами.

После школы поступила в университет на бюджет, как и хотела, на серьезную специальность — прикладная математика, но любимую гитару не забросила. Пусть Зинаида не всегда одобряла, но и запрещать права не имела, Анюта же с еще четверкой ребят из своей музыкальной школы организовали коллектив и на выходных устраивали выступления в подземном переходе. Вроде и для души, а денег, которые Аня приносило, иногда хватало и на неделю жизни Ланцовых, и на отложить на новые окна, которые больно хотелось поставить…

Так и жили — потихоньку, помаленьку, наслаждаясь тем, что имеют, и осторожно мечтая о том, что впереди их ждет что-то лучшее, а не очередной удар…

Аня влетела в кухню, присела краешком попы на стул, взяла в руки вилку… Наколола котлетку, перебросила бабушке на тарелку, на Зинаидино «ну, Анюта!» только язык показала, а потом переложила туда же половину огуречных долек, с наслаждением отправила в рот парочку макаронин, замычала с удовольствием…

— Вкуснота, ба…

— Да самые обыкновенные ведь!

— У тебя не бывает обыкновенных!

Аня ела с аппетитом, то и дело вертя головой, в какой-то момент задержалась взглядом на окне, хмыкнула…

У них был деревянный забор с довольно большим просветом между выкрашенными зеленым досками, поэтому проходившего мимо Высоцкого она заметила.

— Что-то давно Корней Владимирович не наведывался, да, ба?

— Не поминай лихо, Анюта… — Зинаида покачала головой, чувствуя, что сердце снова начинает биться быстрее. Не потому, что ей этот человек не нравится — наоборот, видно, что неплохой, договориться пытается, все у него логично, все по полочкам, но… В очередной раз «держать оборону» перед человеком, главной целью которого является уболтать их на продажу дома, сил не было.

Хотелось просто, чтобы их оставили в покое, позволили выдохнуть и просто жить, как хочется…

— Было бы неплохо, чтобы вообще не наведывался… — Аня сказала себе под нос, но бабушка услышала… И вроде хотела бы возразить — в их доме всегда были рады гостям, но не вышло. Этому гостю рады были куда меньше других. — Ба…

— Ммм? — Зинаида знала внучку, как облупленную, поэтому отметила, и что заерзала на стуле, и что котлету стала колупать, устремив на нее же взгляд.

— Захар зовет за город на выходные. Не знаю, соглашаться ли.

— Ох, дочка… — Зинаида же головой покачала, не спеша с ответом.

Захар — внучкин ухажер, не вселял в нее доверие. Однокурсник, видный парень, смотрятся они с Анечкой ой как хорошо, да только отчего-то Зинаиде слабо верилось в то, что мотивы у него добрые, светлые, далекие, а для внучки хотелось именно таких. Причем, желательно, сразу. Чтобы без тех слез, что Анфиса пролила. Чтобы без тех сложностей, что все Анино детство внучку преследовали. Ей бы встретить такого, как Анатолий был… Серьезного, любящего, с глазами честными…