Остановки пришлось делать каждый час. Перекусы, походы в туалет и смена подгузника — дорога растянулась на девять часов, в середине пути Гришку неожиданно укачало, а таблеток от тошноты у них с собой не было, а последний час дороги Егор верещал, не переставая. Это действительно был ад на колёсах. Но Руслан справился.

Весь следующий день они отходили от перенесённого стресса, а именно спали и ели окрошку, оставив детей на попечении бабушки.

На второй день, когда Валентин увёз Елену, Женю и Гришу за грибами, Руслан не роптал, оставшись присматривать за сыном. Тяги к лесу он никогда не испытывал, есть грибы не любил, науку их собирательства не понимал, и только хмыкал, когда усталые и довольные грибники вернулись домой и стали осматривать друг друга на наличие клещей.

На третий день дома с Егоркой остались женщины, а мужская половина отправилась на рыбалку. Заядлым рыбаком Руслан не был, но постоять с удочкой пару часов в тишине было занятно, хоть скромного улова и хватило ровно для одного ужина на пятерых человек.

Четвёртый день прошёл за подготовкой и сбором съестных припасов, которые поедут в город, а ближе к вечеру был шашлык и баня.

— Есть в деревенском отдыхе что-то притягательное, — глотнув пива из большого запотевшего бокала, поделился с женой мужчина.

— Это посёлок городского типа, — задрав нос, напомнила она.

Наступил сентябрь, Гриша пошёл в четвёртый класс, и Женя осознала, какой отличный собеседник получился из её первенца. До вундеркинда Гриша не дотягивал, но говорить с ним было интересно. А теперь первую половину дня сын был в школе, а возвращаясь из неё, шел в свою комнату делать уроки. Из-за нехватки общение с кем-то, кто в отличие от собаки и младенца, способен ответить словами, а не скулежом, хныканьем и пусканием газов или слюны, Евгения сильнее скучала по будням в «Зевсе».

На работу её никто не гнал, но она знала, что если просидит с Егором до трёх лет, то в струю уже не вернётся. С Гришей мозг был свежем, и работа на магазин Эльвиры Александровны не давала со всем забыть о цифрах, но в тридцать семь лет, если нет острой нужды в средствах, декрет может затянуться до выхода на пенсию.

Но с трудностями столкнулась не только Женя.

Отпраздновав первые полгода жизни Егора Руслановича, гордый отец и старший брат выяснили, что если Егорка узнаёт лица и голоса, радуется, когда берёшь его на руки, восторженно пищит и всячески показывает свою симпатию, это не мешает ему в любой момент превратиться в орущего монстра. Диагноз «режутся зубки» уже через полторы недели перестал казаться достойным оправданием бессонных ночей. И если так пойдёт дальше, слово «засранец» станет ласковым прозвищем самого маленького члена их семьи.

У Жени и Руслана не было разрекламированного кризиса первого года супружеской жизни, но что насчёт полугодового курса молодого родителя?

Руслан любил свою семью. И речь уже шла не о том, что он сам выбрал Женю и захотел наследника, теперь это была безусловная любовь, ставшая частью его личности. Но усталость давала о себе знать, и относиться ко всему с юмором получалось не всегда. Теперь расслабляться и отдыхать — означало спать или урвать часок спокойствия, когда никто тебя не дёргает, и можно полежать в тишине или устроиться в обнимку с Женей у телевизора, а не как раньше пресечься с приятелями в баре или за карточным столом. Руслан не испытывал потребности сбежать из дома к выпивке, стреляющим глазками в поисках пары на интересный вечер барышням или азартным играм, не жалел, что распрощался с холостяцкой жизнью, но признавал, что его новая реальность сильно отличалась от того, как он проводил выходные в прошлом.

С другой стороны, появились иные развлечения, услышав о которых ещё пару лет назад, он бы только посочувствовал бедняге, не умеющему развлекаться. Домашние турниры по домино и шашкам были очень динамичны, с денежными ставками, обвинениями в жульничестве и насмешками над неудачами соперников — они могли вызвать не меньший прилив адреналина, чем Руслан получал, обыгрывая кого-нибудь в карты, или во время быстрой езды. Гришка дорос, чтобы понимать большую часть юмора мультиков «Симпсоны» и «Американский папаша», и хоть Женя закатывала глаза, когда её мужчины по выходным смотрели серии на планшете, вслух не возмущалась, а иногда и сама прислушивалась и кидала взгляды на небольшой экран, расхаживая у них за спиной с младшим сыном на руках. А ещё Руслан учил стихи. Конечно, стихи — это громко сказано, но прибаутки и четверостишья он декларировал по памяти, успокаивая плачущего Егора.

Короче, теперь свободное от работы время мужчина проводил не то чтобы хуже, но совершенно иначе, будто совсем другой человек.

В один прекрасный день Егор Русланович пополз, и Женина жизнь заиграла новыми красками. Впрочем, как и Тонькина, которой теперь не только мыли лапы после каждой прогулки, но и купали гораздо чаще, ведь вместо того, чтобы просто отойти от тянущего к ней ручонки ребёнка, она предпочитала быть жертвой детского любопытства, позволяя ему себе трогать и даже кусать. А Женя осознала, насколько успела полюбить свою работу в Зевсе.

Этот этап развития начался в ноябре, и в декабре малыш активно изучал свою жилплощадь, поэтому вопрос с покупкой ёлки не стоял, потому что защищать праздничное дерево и от таксы, и от ребёнка было хлопотно. Да и саму новогоднюю ночь решили провести у себя.

— Придётся тебе Новый год с мужем встречать, — сказала Евгения подруге, когда в середине декабря Адоевы заглянули в гости.

— Ты нашла себе компанию с домом побольше? — лениво поинтересовался Олег, подобрав закатившийся под стол мягкий мячик размером с мандарин и пытаясь определить, собачья это игрушка или детская. У Балу был похожий, но более упругий.