Лифт был на первом этаже, и консьержка успела заснуть, значит, молодой мужчина уже некоторое время провёл на этаже, а не зашёл в подъезд за минуту до Жени с Гришей.

— Можно и так сказать, — попытался уйти от прямого ответа Миша, а потом, резко выдохнув, признал. — Стаса, в самом деле, нет дома, но я пришёл не к нему.

— Дай мне пару секунд. — сказала Евгения и, открыв ключом дверь, вместе с сыном скрылась в своей квартире. Там она дала Грише указания раздеться и помыть руки, после чего бросила свою шапку на полку, поправила волосы и вернулась к ожидающему её Михаилу.

— Прежде чем пригласить тебя на вкусный кофе или посредственный чай из пакетика, должна предупредить. Несколько дней назад мне исполнилось тридцать три года. Полагаю, разница в возрасте межу нами не особо…

— Когда? — не дав ей договорить, вдруг всполошился полицейский.

— Тридцать первого марта.

— Я не знал. А мне в этом месяце исполнится тридцать два.

— Серьёзно? — не поверила ему Женя. — Ты выглядишь моложе.

— Знаю. Это из-за светлого цвета волос и невысокого роста. Да и судя по отцу и деду, мужчины семьи Бобровых медленно стареют. — взлохматил он собственную макушку.

Женя почувствовала облегчение. Даже мысленно она буквально заставляла себя называть Мишу не парнем, а молодым мужчиной, убеждая себя, что он такой же взрослый, как и она, и общаются они на равных. А теперь, выяснив, что они практически ровесники, и она вовсе не заглядывается на молоденького паренька, приписывая ему несуществующий флирт, Женя с трудом остановила свой душевный порыв рассмеяться и обнять стоящего напротив мужчину.

Столько лишних и глупых мыслей бродило в Жениной голове, вроде той, что Михаил, как Лёшка Майоровов, видит в ней чуть ли не старшую сестру, о которой всегда мечтал, и теперь инстинктивно тянется к ней, желая ощутить родственную поддержку. Зря она терзала себя сомнениями. И рост у него самый подходящий, выше её собственного, но не так сильно, чтобы рядом с ним она выглядела маленькой. И даже фамилия Бобров ей показалась удивительно гармоничной.

Но радовалась Евгения не долго, потому что почти тридцатидвухлетний мужчина решил быть откровенным до конца.

— Разница в возрасте меня не смущает, я состоял в длительных отношениях с девушкой, которая на три года старше меня. — и, очевидно, не почувствовав сгустившегося между ними напряжения, не замолчал, а с самым наивным видом поделился наблюдением. — Мне и в школе только старшеклассницы нравились. Ровесниц не замечал, всегда привлекали женщины постарше.

«Не устраивать сцен!» — дала себе установку погрустневшая Женя и проговорила:

— Кофе я буду пить одна. И для справки: двенадцать месяцев и, черт его знает, сколько там апрельских дней — вовсе не та разница, когда ты должен относить кого-то к категории «женщины постарше». Была рада знакомству.

«Миша Бобров — дурацкое имя!» — мысленно добавила Женя и, сделав шаг назад и очутившись в пределах своей квартиры, захлопнула дверь.

А Миша почувствовал, что допустил большую ошибку, но не понял, какую именно.

Не стоило упоминать прошлые отношения?

Но это глупо, в его возрасте прошлое есть у всех, особенно у самой Евгении. Причём её прошлое сильно отличается от его. Оно не где-то позади, и возвращение к нему не возможно. Женино прошлое рядом и, благодаря мелкому мальчугану, никуда не исчезнет и не даст о себе забыть.

Значит, всё дело в возрасте?

Нужно было отметить, что и Женя выглядит моложе своих лет? Но она и сама должна это знать. Неужели, так необходимо осыпать женщину комплиментами, не зависимо от темы беседы? Нет, Женя самодостаточная девушка и не нуждается в постоянной подпитке своего эго за счёт восхваления её внешности.

Михаил не мог перестать думать о разговоре, который должен был привести к приглашению на кофе, а не закрытой перед его носом дверью.

Традиционный обед по воскресениям с мамой и отчимом прошёл как обычно. Кроме стука вилок о тарелки и угуканья, которое издавалось мужчинами для того, чтобы показать, что они внимательно слушают, за столом раздавался женский голос. Зная, что её сотрапезники не считают необходимым вести за обедом вежливую беседу о погоде и последних новостях, мать Михаила, наслаждаясь собственным голосом и эрудицией, говорила практически сама с собой.

Несмотря на то, что сценарий семейной встречи был привычен, интрига всё же оставалась. Поднимет ли хозяйка тему личной жизни сына, или позволит сидящим с ней за столом мужчинам спокойно закончить обед, перекидываясь фразами о природе, рыбалке, машинах и общих знакомых?

При первом варианте, задавая одни и те же вопросы, приправленные наставлениями, она получит от сына привычное: «У меня всё в порядке, спасибо за заботу», и недовольно подожмёт губы, словно такой ответ, прозвучал страшной грубостью для нежного материнского сердца.