Тем временем Черненко отсчитывал последние недели своего существования. Тяжело больной человек, инвалид первой группы, номинально уже ничем не управлял. На всеобщее обозрение его почти не выставляли. Последний раз это было в начале 1985 года во время выборов в Верховный Совет РСФСР.

Десятого марта Черненко умер. На мой взгляд, советский народ в большинстве своём испытывал раздражение, а не сочувствие по усопшему генеральному секретарю, моментально придумав новые анекдоты*.

— Да сколько можно это «Лебединое озеро» транслировать?! — возмущалась жена. — Ну умер, чего программу-то телевидения всю менять? Саша, говорят, какие-то видеомагнитофоны появились. Может, купим себе?

— Купим, если я найду, где его приобрести. Но там к нему кассеты нужны, тоже проблема.

— Машеров займёт место генерального секретаря? — проявил проницательность отец.

— Очень на это надеюсь.

— О! А ты портрет его супруги писал, — вспомнила Сашка.

Про то, что с самим Петром Мироновичем я общался, и не раз, она не знала и не поняла, отчего я такой нервный. Зато отец отреагировал на то, что я вытащил бутылку коньяка из серванта.

— Шурка, что-то сильно изменится в стране? — опасливо поинтересовался он.

— И в стране, и в мире. Мы прошли рубеж, — туманно ответил я.

Дядя Вова моё состояние тоже оценил. И на всякий случай решил не задействовать в траурных мероприятиях в столице.

— Петру Мироновичу справки подготовь. Сделай большой обзор по стране, Америке и Европе, — рекомендовал генерал. — Я у себя в сейфе спрячу, а случится оказия, передадим.

С этим я был согласен. Одно дело выслушивать мои пространные речи и другое — увидеть на бумаге с расстановкой цифр и цитатами. Что именно придёт в голову Машерову и как он распорядится властью, можно было предполагать, но не гарантировать.

В прошлой реальности Горбачёв протащил решение о политической реформе и внесении изменений в Конституцию. Суть той реформы была в том, что партия отделялась от советских органов управления и менялся сам принцип выборов. На съезд народных депутатов избирали по национально-территориальным округам, от общественных организаций, творческих объединений и так далее. При Горбачёве принцип «один человек — один голос» перевернули всё с ног на голову. Реально один человек мог проголосовать за нескольких выдвиженцев.

Наша аналитика могла подтолкнуть Машерова в ту или иную сторону. И конечно же, все ждали, какие последуют перестановки в верхах.

На каждого члена Политбюро было подготовлено обширное досье. И не только на них. Всё более-менее видные деятели попали в мою справку. Я по крупицам много лет собирал разрозненную информацию, чтобы подать на блюдечке новому руководителю страны практически весь компромат.

К примеру, Яковлев Александр Николаевич. В 1973 году он был направлен послом в Канаду. Проработал там десять лет. За это время семнадцать сотрудников советского посольства были высланы за деятельность, «несовместимую со статусом дипломата». Андропов предлагал снять Яковлева с должности как не справляющегося с обязанностями, но за него вступился Суслов. Открыто удалить того или иного человека мною не предлагалось, но, исходя из представленных фактов, нормальный человек поймёт всё.

На Шеварднадзе и Алиева также были подготовлены документы. Не обошёл я стороной и Валентина Сергеевича Павлова, темой докторской диссертации которого были «Финансовые планы и балансы в системе управления экономикой».

В умелых руках этим можно неплохо манипулировать. Единственное, я сомневался в том, что бывший партизан и прямолинейный коммунист Машеров воспользуется моими наработками. Хотя конкурентов Пётр Миронович начал устранять почти сразу. Романов был отправлен на пенсию «по состоянию здоровья». И это притом, что ему только шестьдесят два года исполнилось, Алиева задвинул обратно в Баку и ещё кое-кого поменял.

Самого Машерова в народе восприняли с большим воодушевлением. Энергичный, немного дерзкий, любитель прилететь на вертолёте в проблемный район и лично устроить разнос нерадивым начальникам, он сразу понравился. В Узбекистане вновь подняли прошлые дела по хлопку, решался вопрос о выводе из Афганистана ограниченного контингента советских войск, была направлена комиссия в Чернобыль.

До лета Пётр Миронович меня не трогал.

— Разгонит ту кодлу, что собралась, введёт новые должности и тебя переведут месяца через два-три, — принёс новости Владимир Петрович.

Вообще-то такой перевод без согласования с Чебриковым был невозможен. Мимо председателя КГБ подобные перестановки пройти не могли и меня вызвали на ковёр.

Отвечал я уверенно, оперируя исключительно теми фактами, что легко проверялись. К тому же персональную выставку с портретами ветеранов провёл успешно. В конце мая она поедет по городам СССР, но и сейчас понятно, что получить в качестве натурщиков таких уважаемых людей вряд ли кто сможет. Оттого моя версия событий была отрепетирована заранее. Мол, попросил позировать, а там разговорились, и Машерову я приглянулся.