– Иди на двор, пей, сколько сможешь, потом суй пальцы в рот, потом снова пей.

Бин был рыцарем, и боль терпеть был обязан. Что ж это за рыцарь, который боится боли. Но боль и тошнота, разные штуки. Их сиятельство будущее только два сеанса выдержал. После первого дал себе клятву больше водки не пить. После второго – всех встречных и поперечных гномов уничтожать.

Марта, взглянув на половину ещё полный кувшин, погнала его назад. И не отходила, пока он не выпил всё до последней капли. Тут даже пальцы никуда совать не пришлось и так вырвало. Кухарка дала ему в руки какой-то травяной отвар, чуть горький, но терпимый. Бин его, обжигаясь, выпил и почувствовал, что снова почти человеком стал. Хотя снаружи любой овражный гном его бы за своего принял – весь в соплях и блевотине.

– Схожу я переоденусь, - сообщил он новость покачавшей головой кухарке и успешно проделал эту операцию.

За всеми этими нужными делами время пролетело быстро и, вернувшись на двор, он увидел небывалое для замка многолюдье. Ну, во-первых, все его шесть старичков хромоногих и хроморуких были во дворе. Ну, во-вторых, там стояло пять подвод с досками, стёклами, инструментами и прочим барахлом. И ещё. Это уже, в-третьих, конечно, там стояло полтора десятка крестьян с лопатами и косами в руках.

Гро, хромая и подскакивая на своей колченогой ноге, раздавал приказы. Бин вмешиваться не стал, учителю своему полностью доверяя. А работа так сразу и закипела. Только что, вроде, стояли мужички перебранивались с Гро, и уже глядь, четверо косцов вырубают вековые заросли крапивы и малины в графском саду, двое лазают вокруг сгоревшего крыльца, вымеривая и выстукивая, а остальные исчезли за воротами, очевидно, ров в порядок приводить отправились. Чудеса.

Часы в замке полдень пробили. Может, это и был полдень, Бин, занятый наблюдением за спорой работой косарей, сразу при первом же ударе почувствовал зверский аппетит. И опять был поражён. Оказывается, Марта уже при помощи колчеруких прихлебал разгрузила привезённые продукты и заканчивает приготовление целого котла наваристой мясной похлёбки.

– Смотри, что только деньги делают, - обратился он к Струделю, по причине своей сильной хромоты самому никчёмному из приживал, мирно сидящему на чурбачке и с умилением глядящему на огромный котёл с варевом.

– Сегодня бы твой отец тобой гордился, - смахивая то ли соринку, то ли слезинку ответил старый солдат.

– Думаю, такими темпами деньги быстро кончатся, и всё пойдёт как прежде, - не разделил его энтузиазма Бин.

– Я, конечно, калека и пьянчуга, - самокритично заметил Струдель, - Но хочу тебе, Бин, совет один дать. Коней этих чёрных сходи сам покорми с рук хлебушком с солью, морковкой, а когда привыкнут они к тебе, ни за что не продавай, прокормить их легко будет. За сено и зерно можно их же работой и расплатиться. Нужно кликнуть по округе клич, что лучшие жеребцы всего Ансалонского континента живут в твоей конюшне, и кто хочет иметь племенных жеребят, пусть своих лошадёнок приводит. За плату, естественно.

Рыцарь слышал от Гро, что Струдель был лучшим мечником Соламнии, но верил в это с трудом, вечно пьяненький хнычущий калека и вдруг такой трезвый совет. Хмыкнув, Бин взял несколько кусков хлеба, посолил их круто, сунул в карман пригоршню морковок, и не очень уверенно зашагал к конюшне. Через несколько минут он оттуда вышел. Одна морковка у него болталась вокруг уха, и одну краюху хлеба он жевал сам. Струдель вопросительно привстал.

– Один взял морковку из рук, двое подняли брошенный хлеб, а двое попытались меня убить.

– Завтра будет лучше, - успокоил его ветеран.

– Обед, обед! – завизжала Марта и приняласьбарабанить по куску железяки другим куском.

Бин удивился. Железо у Марты? А, подойдя поближе, просто охнул. Новым топором, очевидно привезённым только что Гро, кухарка молотила по нагруднику одного из чёрных. Отобрав у безумной женщины реликвии, Бин со слезами воззрился на слегка помятый доспех. Надёжности он, конечно, не потерял, а вот красоту. Тут же к нему и Гро прихромал. Увидев вмятины на воронёном металле, ветеран позеленел и, вырвав у Бина топор, пошёл с ним на Марту. Насилу Бин и ещё пятеро хроменьких его уняли. Причём кухарка, занятая раздачей хлеба и мисок крестьянам и не заметила, что только что родилась второй раз.

Чуть остыв, Гро махнул рукой на женщину и грозно уставился на приживал.

– Я сказал унести доспехи в оружейную.

– Дак, туда хозяйка переехала, там просторнее, - объяснил недоразумение Вой (Так уж его все звали).

– Так! – Теперь черёд засучить рукава настал для Бина.

Старички смущённо пожимали покалеченными конечностями, а Вой резонно заметил:

– Госпожа всё-таки.

– Так!? – Повторил Бин, потому что больше ничего сказать не мог.

Нет, Слова, Конечно, были, и желание эти слова сказать тоже было. Аудитории не было. Старички с мисками уже стояли в очереди за похлёбкой. Котёл хоть и большой, а и ртов порядочно, правильно сориентировались бывшие вояки, «поближе к кухне, подальше от начальства», - гласила старая воинская мудрость. И не зря.

Вся суматоха длилась неделю. Бин то слонялся по двору и вокруг замка, проверяя работу и, указывая на недоделки, то закрывался с Гро, чтобы пошептаться о серебряной шахте. Но одно он делал ежедневно и по несколько раз. Кормил чёрных жеребцов с рук. Что ж, успех был. Три из пяти позволяли себя гладить, один ел, но шарахался от прикосновения, и лишь один дьявол вёл себя по-прежнему.

Зато вторая часть плана Струделя воплощалась лучше лучшего. Бин показал крестьянам чёрных коней и сообщил, что за плату сеном и овсом готов улучшить племя хоть всех Ансалонских лошадей. Крестьяне вечером ушли, а утром привели десяток кобылок. И тут чёрные оторвались, насилу у них отбили бедняжек, или наоборот счастливец. Кто их кобыл поймёт.