Хорошо понимая весь свой риск и огромный вес тогдашнего члена ЦК КПСС, вице-президента Всемирного Совета Мира, главы Союза писателей СССР Александра Фадеева, Бободжон Гафуров все же выступит на съезде с резкой и открытой критикой автора «Молодой гвардии»:

«Одной из главных причин творческой пассивности многих художников слова является, на мои взгляд, отсутствие настоящей партийной критики среди писателей. Прочитайте статьи и речи т. Фадеева. Это, как правило, безобидные, никого ни к чему не обязывающие рассуждения вообще. (Оживление в зале.) Тов. Багиров совершенно правильно вчера критиковал Союз советских писателей за то, что он мало внимания уделяет развитию национальных литератур. Я присоединяюсь к мнению т. Багирова. Иногда т. Фадеев, лично не изучив состояние национальной литературы и пользуясь материалами своих не очень понимающих консультантов, попадает в неудобное положение. Например, недавно т. Фадеев предъявил нашей республике обвинение в том, что якобы мы присвоили классиков персидской литературы, а потом он вынужден был снять свое обвинение. К делу изучения национальных литератур т. Фадеев не привлекает товарищей из самих национальных республик, которые могли бы помочь ему в этом вопросе».

Сторонники и противники в этой борьбе делятся на две группы: одна полагается на научную правду; другая – на тех, кого можно подкупить.

Поэт Александр Твардовский, академики В.В. Струве, А.Я. Якубовский и другие ученые и писатели ставят историческую истину выше единовременных благ и благосклонны к Бободжону Гафурову. Тем не менее поддержка эта еще недостаточна, чтобы проблема была решена.

Национальная политика в Советском Союзе, ярким примером которой было топорное разделение 1924 года, продолжалась по принципу «разделяй и властвуй». Гафуров это хорошо знал. И также очень хорошо он знал, что без указания «Султана правды» – Сталина не дрогнет ни один лист в советском лесу. Гафуров терзался крайне важным для исторической жизни таджиков вопросом. Он хотел выяснить, откуда берут свои начала эти попытки искажения истории таджиков, и кто стоит у истока всего этого. В окружении самого Сталина на этот вопрос никто не мог или не осмеливался ответить, хотя Гафурову удалось своими делами и успехами республики изменить в позитивную сторону взгляды работников Центра на таджиков и Таджикистан. Как первый секретарь республики он знал, что сталинское окружение не говорят всю правду Сталину, что многие скрывают от него правду из-за страха или личных интересов. Хотя по свидетельствам тех, кто его хорошо знал, Сталин часто признавал правду – если ее высказывали в нужное время.

Гафуров хочет выяснить, откуда тянутся корни всех этих ненаучных, нездоровых баталий против таджиков. И он понимал, что ответить на этот вопрос мог только Сталин. Если он узнает, что сам Сталин не является источником враждебного отношения к таджикам и что люди и группы, искажающие таджикскую историю, не поддерживаются Сталиным, то дорога для его борьбы впредь будет открыта.

Гафуров настойчиво ищет возможности встретиться со Сталиным.

И такой день настанет. Эта первая личная беседа Бободжона Гафурова с Иосифом Сталиным состоялась в Кремле, во время декады таджикской культуры в Москве – 23 января 1948 года в 22.35 с участием секретаря ЦК КП СССР Андрея Жданова и председателя Совета Министров Таджикской ССР Абдуджаббора Расулова. Полный стенографический текст этой встречи был найден автором этих строк в Москве в 1983 году в частной библиотеке самого Бободжона Гафурова. Так как это очень важный исторический документ, то здесь публикуется полный текст той беседы, хотя частично ее содержание выходит за пределы нашего интереса.

«Совершенно секретно» (ЗАПИСЬ беседы от 23 января 1948 года в 22 ч. 35 м., продолжалась более 50 минут).

Сталин: – Как парторганизация Таджикистана? Как с кадрами?

Гафуров: – Кадры имеются. Кадры растут. Парторганизация добилась, что республика в области хозяйства находится на подъеме. План сдачи хлопка в 1946 г. выполнен на 125 %, в 1947. – на 113 %.

Сталин: – Я знаю, очень хорошо.

Гафуров: – Колхозы организационно окрепли, большинство колхозников материально живут хорошо. Мы хотим, товарищ Сталин, в 1948 году дать 250 тысяч тонн хлопка, а в 1949 году 300 тысяч тонн.

Сталин: – Здорово!

Гафуров: – Если решим проблему «Большого Вахша», можем в следующей пятилетке довести валовый оборот до 500 тысяч.

Сталин: (Смотрит карту – схему «Большого Вахша»): – Хорошо, мы посмотрим. А сколько гектаров сейчас освоено в Вахшской долине?

Расулов: – 80 тысяч га.

Сталин: – У Вас там какой-то особенный хлопок разводится?

Расулов: – Длинноволокнистый, так называемый «египетский».

Гафуров: — Товарищ Сталин, мы просим помочь нам в наших мероприятиях по подъему хлопководства. Просим дать удобрение.

Сталин: – Сколько?

Гафуров: – 75 тысяч тонн.

Сталин: – Надо посоветоваться с химиками. Оставьте, посмотрим.

Гафуров: – В прошлом году Совет Министерств выделил нам для колхозов 200 автомашин, получили мы только 45. Просим в 1948 году возместить недополученное.

Сталин: – Посмотрим. Кажется, сократили всем разнарядку: нужно возить хлеб из глубинки. Знаете, что такое «глубинка»?

Расулов: – Знаем, у нас тоже есть.