— Куда я денусь! Сашка — все бумаги соберешь, в сейф запрешь. Прочее-разное по местам рассортируешь. Ключ вернешь после праздников. И чтоб порядок был!

— Тьфу! Чуть что — сразу Сашка. Будто на Сашке свет клином сошелся! Это у Аленки салон открывается, а я всего лишь на подхвате.

— Не бурчи! Что у нас с репетицией?

— Отлично у нас с репетицией — вылез Гришенька. — Свою часть мы отрепетировали, осталось художественные номера воткнуть в нужные места.

— Лады. Пойдем, проверим — что там с этой твоей штангой! Может быть, что-нибудь вместо болванки прицепить?

Эх, лучше б я вообще сегодня на сцену не выходила. Или через другие двери, из фойе, в зал зашла.

Потому что они-то прошли спокойно. А мне вдруг что-то показалось в полумраке. Не то тень какая, не то крыска. Я шагнула в тень. Что-то громко треснуло, раздался металлический лязг, вжик, хрясь, бум-м-м-м….

— САШКА!!!!

Королевство Азалийское

Саша

Скрип-скрип…. Скрип-скрип…. Скрип-скрип-скрип….

Шаги. Кажется, кто-то прогуливается по свежевыпавшему снегу.

А почему я так отчетливо это слышу? Никак, в нашем ДК снег выпал. Ага. Вот так — взял, и выпал. Прямо на сцену. Вместе с потолком и крышей. А я как раз под раздачу попала — не иначе. Потому что голова болит так, будто по ней Гришенька портфелем саданул от всей души. Было дело — дрались мы с братцем троюродным не на жизнь, а на смерть. И все почему — да потому что мы с ним не просто троюродные брат с сестрой. Мы и родились едва ли не в один день. А еще мы с ним, ко всему прочему, оказались сводными. Вот такой выверт судьбы-злодейки.

Нет, никакого адюльтера у наших родителей не случилось. Случилась авария. Моя мама и Гришкин отец возвращались из командировки. Говорят, в ту осень рано подмораживать стало. Я не помню, хоть и было мне лет уже десять. Ехали они, ехали на стареньком «Жигуленке», а им навстречу древний «Газик». У кого что пошло не так — не знаю. Только смело обе машины с трассы. «Жигуленок» всмятку, «Газик» в бетонный столб со всей дури влепился. Четыре трупа — трое в «Жигуленке» и водила в «Газике».

Потом было несколько лет одиночества. А потом папа привел в наш дом тетю Любу и Гришку. Тетя была маминой двоюродной сестрой, Гришка тоже вроде как родня. Поначалу мы с Гришенькой пластались, а потом как-то незаметно помирились. И с тех пор не было у меня заступника лучше.

Мы и в клуб пришли вместе. Еще и Аленка. Она в Гришеньку с пятого класса влюблена, а он все еще дурак дураком. Хотя я-то знаю — кому он недавно за Аленкины слезы морду лица подправлял.

Аленка у нас хорошенькая. Танцами с детства занималась, училище закончила и к нам приехала работать.

Да. Все у Аленки как надо — и фигурка, и личико, и коса мало не до пояса, и все остальное. А Гришка дурак….

Скрип-скрип…. Скрип-скрип-скрип-скрип….

Да кому там неймется-то? И почему ко мне никто не спешит — руку дружбы протянуть? С пола поднять — а то холодно что-то. О, и вправду — снег кругом. И кони ржут…. Ой, й-е! Откуда в ДК кони? Юрка мечту осуществил, никак? Он же все мечтал, чтоб как на старой открытке — Дед Мороз со Снегурочкой на тройке подкатили к ДК. Тем более, что наша Администрация на новые костюмы разорилась.

О, и бубенцы!

Под Дугой колокольчик поет… как там дальше? Спеть, что ли? Может, тогда эти умники про меня вспомнят?

— Стой! Стой! Тпру!

— Что там, Генри?

Что за?.. Какой еще Генри? Голоса мужские. Один явно принадлежит мужичку в возрасте. Второй — явно моложе. Приятный такой тембр. Чем-то похож на голос нашего Юрика. И почему же я до сих пор пошевелиться не могу?

— Лежит кто-то на дороге, милорд! Человек, похоже.

Вот те раз! На дороге? Интересно, как я на эту дорогу попала? Милорд…. Милорд?!!! Откуда в российской глубинке милорды взялись?

— Живой человек? Уверен?

— Живой! Дышит. Э, да это девчонка! Вот как есть девчонка. Делать-то с ней что, Ваше Высочество? Замерзнет ведь!

— Неси в карету, — ответило Высочество. — В замке будем разбираться, что тут за девчонки по дорогам валяются.

Кто-то большой, закутанный в тулуп, поднимает меня на руки и несет. Ой-е! Что ж так больно?! Интересно — тут ночь, что ли? Или я глаза открыть забыла?

А, нет. Не забыла. Ночь кругом. Да непроглядная какая! Одна искорка только и светится — фонарь на карете.

— Клади ее сюда, — распорядился Высочество. — Укрой вот…. Хоть какая-то польза от этой драной шкуры….

Все. Больше ничего не помню. Ушла на перезагрузку.

Энгельберт

Наконец-то я сумел выбраться из дворца! Эдвин не хотел меня отпускать, но все же отпустил. В конце концов, имею я право на отдых?! Пять лет я безвылазно сидел во дворце, занимаясь рутиной.

После смерти отца нам пришлось многое переосмыслить в деле управления страной. Эдвина хотя бы готовили к трону, а меня обучали всему сразу и ничему в частности. Пришлось на ходу перестраиваться.