Шрифт:
Мы наблюдаем перемены, которые, по сути, являются революционными.
Подобные события ведут к переустройству привычного нам миропорядка, сложившегося после Второй мировой войны. В начале 1990-х разрушилась биполярная мировая система, и на какое-то время мир стал однополярным, но уже сегодня трансформируется в многополярный. В устройстве общества на протяжении последних веков преобладали институты, построенные по принципу иерархии. Сообщества, в основе которых лежит сетевой принцип, всегда существовали наряду с институтами, но доминирующая роль долгое время принадлежала последним. И уж тем более ни одна частная компания не осмелилась бы вступить в противоборство с мощным институтом президентской власти.
Мы не замечаем, как ежедневно, ежечасно происходящие с нами перемены кардинально меняют нашу жизнь, подобно тому, как помещенная в прохладную воду лягушка, под которой включили постепенный нагрев, не замечает, как медленно сваривается. И речь идет не только о том, что у нас появился небывалый прежде доступ к информации или свобода передвижения (и одновременно с этим новые ограничения свободного движения людей, капитала и информации), но и об изменении мироощущения в целом, что порождает несколько важных трендов.
В условиях стремительных перемен мы теряем точки опоры.
Теряя точки опоры, мы ищем спасения в новых «религиях» (не обязательно в прямом смысле этого слова) и ждем нового «мессию» – не важно, политического лидера, поп-звезду или проповедника новой идеи – всего, что подтолкнет нас к простому решению сложных проблем или решит их за нас. Мы постоянно ищем того, кто поможет нам ответить на сущностные вопросы, вызывающие страх – в первую очередь страх перед будущим. В переходные моменты, подобные тому, что мы переживаем сегодня, усиливается, с одной стороны, тоталитаризм – попытки патерналистского государства взять раздираемое поляризацией общество под контроль, и анархизм, с другой стороны, как желание свободного индивида противостоять таким попыткам.
Тоталитаризм и анархизм – это нормальная реакция государства и общества в условиях неопределенности и стремительных изменений, в которых мы находимся.
Оказываясь один на один с глобальными проблемами, мы испытываем острое чувство одиночества, от которого не спасают многочисленные «друзья» в Facebook и Instagram. Уровень тревожности в обществе невероятно вырос, особенно на фоне охватившей мир пандемии. Это уже не просто «черный лебедь», о котором писал Нассим Талеб, а стая черных лебедей, одновременно и полностью меняющих тот мир, в котором жили наши родители и который был привычен для многих из нас. Адаптация к этому «дивному новому миру» требует огромных психических и физических усилий.
В начале этой статьи я уже отчасти коснулся меняющегося баланса между иерархиями и сетями. Противостояние сообществ и государства – это еще один вызов новой реальности.
На протяжении последних двух столетий государство постепенно забирало у сообщества – семьи, рода, общины – его исконные функции: обеспечение безопасности и достойной старости, заботу о здоровье, передачу знаний и так далее. Мы привыкли к тому, что государство, подобно заботливому родителю, защищает нас от насилия, обучает и лечит, выплачивает пенсии и тому подобное. Однако сегодня, в условиях тех колоссальных изменений, которые начались лет 30 назад, государство больше не способно эффективно справляться с этими задачами. Мы видим, что люди все чаще объединяются для совместного решения проблем, которые трудно даются традиционным институтам. И в этом им помогают технологические платформы, которые сегодня используются не только для обмена информацией. Маятник качнулся от иерархий к сетям, и их не так-то просто контролировать – нужны иные механизмы управления и взаимодействия.
Безусловно, подобное случалось в истории человечества не раз. Технические инновации, такие как появление парового двигателя, радио, телеграфа, телефона и телевидения, в свое время вызывали экономические, социальные и культурные изменения. Сегодня сдвиг экономической парадигмы от потребления к совместному пользованию, а также новые технологии и возможности онлайн-взаимодействия порождают такие явления, как коворкинг, коливинг, каршеринг и так далее. В то же время прогнозы о том, что какие-то привычные реалии исчезнут навсегда, не оправдались: появление электронных и аудиокниг отнюдь не вытеснило печатных, и сегодня их выпускается не только не меньше, но даже больше, чем раньше. Прежние механизмы и способы донесения информации сохраняются, трансформируясь и адаптируясь к новой реальности.
Не стоит ждать, что мы полностью «отречемся от старого мира» с его реалиями и шагнем в новый, начав все с чистого листа.
Основой новых форм взаимодействия и в то же время необходимым условием совершенствования общества является доверие. Сегодня оно становится одной из экономических категорий: чем ниже его уровень, тем выше транзакционные издержки устойчивого созидательного развития. Жесткие регулятивные системы, опирающиеся на принцип сквозного тотального контроля, входят в противоречие с современной экономикой, не говоря уже о негативных эффектах, которые они производят в социальной сфере. Рост недоверия в обществе делает любую систему взаимодействия – привычную иерархическую или сетевую – все более уязвимой и хрупкой, что в свою очередь усиливает неопределенность и турбулентность.
Не расширяя радиуса доверия, мы не сможем построить по-настоящему успешное, процветающее и конкурентоспособное общество.
Говоря о расширении радиуса доверия, мы имеем в виду отнюдь не наращивание числа «друзей» в Facebook. В то время как доверие к традиционным институтам (государству, бизнесу, НКО и медиа) находится на исторически низком уровне, доверие к людям, которых мы знаем лично – хотя бы как участников сетей, – возрастает и будет расти в дальнейшем. В мире fake news гораздо надежней доверять конкретному человеку, и сети, упрощая общение и взаимодействие, делая их более эффективными и трансграничными, способствуют укреплению этой формы доверия. Это, разумеется, не означает, что сети полностью вытеснят иерархии. Скорее можно ожидать параллельных процессов: реформирования иерархических структур и одновременного становления различных форм сетевого взаимодействия. В то же время возникающий новый миропорядок требует поиска баланса между «башней и площадью» – иерархиями и сетями – для эффективного решения локальных и глобальных проблем.