– Даже вашему отцу?

– Милый папа, любящий, самоотверженный, всегда всем довольный! О да! Ему так кажется.

– Довольно уже и того, что ему так кажется, - сказал секретарь. Простите, я вас перебил: мне неприятно, что вы себя недооцениваете.

"А когда-то вы недооценивали меня, сударь, - подумала Белла, надув губки, - и надеюсь, довольны тем, как вам за это досталось".

Об этом, однако, она ничего не сказала; она даже сказала нечто совершенно другое:

– Мистер Роксмит, мы с вами так давно не разговаривали откровенно, что мне трудно будет заговорить еще об одном... о мистере Боффине. Вы знаете, я очень ему благодарна, знаете, не правда ли? Вы знаете, что я чувствую к нему искреннее уважение и привязана к нему, люблю его за великодушие, ведь вы это знаете?

– Бесспорно. А кроме того, он очень любит ваше общество.

– Вот потому-то мне так трудно говорить о нем, - сказала Белла.
– Но... хорошо ли он с вами обращается?

– Вы сами видите, как он со мной обращается, - отвечал секретарь смиренно, однако с достоинством.

– Да, и мне больно это видеть, - очень решительно сказала Белла.

Секретарь посмотрел на нее таким сияющим взглядом, что сколько бы раз он ни благодарил ее, этот взгляд все же сказал больше, чем сотня благодарностей.

– Мне больно это видеть, - повторила Белла, - и часто я от этого чувствую себя несчастной. Да, несчастной, потому что я никак не могу одобрить этого и участвовать в этом хотя бы косвенно. Да, несчастной, потому что я не могу, даже наедине с собой, согласиться с мыслью, что богатство портит мистера Боффина.

– Мисс Уилфер, - сказал секретарь, весь просияв, - если б вы знали, как меня радует, что вас не испортило богатство, вы поняли бы, что это меня вознаграждает за все обиды от кого бы то ни было.

– Не говорите обо мне, - сказала Белла, в нетерпении слегка хлопнув себя перчаткой.
– Вы меня не знаете так...

– Как вы сами себя знаете?
– договорил секретарь, видя, что она замолчала.
– А разве вы себя знаете?

– Знаю, и довольно хорошо, - сказала Белла, с очаровательной готовностью выставить себя в черном свете, - и от более близкого знакомства с собой ничего не выиграю. Но вот мистер Боффин...

– Что мистер Боффин обращается со мной иначе, не так ко мне внимателен, как прежде, с этим нельзя не согласиться. Это настолько ясно, что и отрицать невозможно.

– А вы разве не согласны с этим, мистер Роксмит?
– удивленно взглянув на него, спросила Белла.

– Я был бы рад не согласиться, будь это возможно, хотя бы ради себя самого.

– Правда, - ответила Белла, - для вас это, должно быть, очень мучительно и... обещайте мне, пожалуйста, что вы не обидитесь на мои слова, мистер Роксмит?

– Обещаю от всего сердца.

– ...И по временам мне кажется, - нерешительно прибавила Белла, - это должно вас как-то унижать в ваших собственных глазах, не правда ли?

Секретарь кивнул в знак согласия, хотя ни в чем другом это согласие не выразилось.

– Мисс Уилфер, у меня есть очень важные причины мириться с неудобствами моего положения в доме, где мы с вами живем. Поверьте, далеко не все они корыстного свойства, хотя по странному стечению жизненных обстоятельств я выбит из своей колеи. Если то, на что вы смотрите с таким сердечным участием, должно оскорбить мою гордость, то у меня есть и другие соображения, которых вы не знаете, - они-то и заставляют меня терпеть молча. Последние гораздо важнее первых.

– Мне кажется, я заметила, мистер Роксмит, - сказала Белла, глядя на секретаря с любопытством и словно не совсем его понимая, - что вы себя все время сдерживаете и стараетесь играть пассивную роль.

– Вы правы. Я сдерживаюсь и заставляю себя играть некую роль. Но я покоряюсь не потому, что слаб духом. У меня есть своя цель.

– И, надеюсь, хорошая, - сказала Белла.

– И, надеюсь, хорошая, - повторил он, пристально глядя на Беллу.

– Иногда мне казалось, сэр, - сказала Белла, отводя глаза в сторону, что тут много значит ваше уважение к миссис Боффин.

– Вы опять-таки правы, это так и есть. Для нее я сделаю все на свете. Нет слов, чтобы выразить, как я уважаю эту добрую, самую добрую женщину.

– Вот и я тоже. Можно спросить у вас еще одно, мистер Роксмит?

– Все, что вам угодно.

– Вы, конечно, видите, как она страдает, когда становится заметно, что мистер Боффин очень изменился.

– Я это вижу каждый день, как видите и вы, и мне очень жаль, что я ее огорчаю.

– Вы ее огорчаете?
– приподнимая брови, быстро повторила Белла.