– Должно быть, потому, что я чувствую совершенно то же, что и она.

– То есть как, что вы этим хотите сказать, сэр?
– спросила Белла, снова пускаясь в путь.

– Что если уж вы захотели войти к ней в доверие, да и к кому угодно, то вы этого непременно добьетесь.

Тут железная дорога хитро подмигнула зеленым глазом и широко открыла красный, и им пришлось пуститься бегом. Закутанной Белле было трудно бежать, и секретарю пришлось помогать ей. Когда она уселась напротив него в угол вагона, ее лицо разгорелось таким прелестным румянцем, что невозможно было оторвать от нее глаз, и хотя на восклицание Беллы: "Какие звезды, какая чудесная ночь!" - секретарь ответил: "Да!" - он, видимо, предпочитал созерцать звезды и ночь, глядя не в окно, а на ее милое оживленное личико.

О красивая леди, прелестная маленькая леди! Если б я был законным душеприказчиком Джонни, исполнителем его воли! Если б я имел право передать вам завещанное и взять с вас расписку! Нечто в этом роде, несомненно, примешивалось к реву паровоза, когда поезд трогался со станции и семафоры со всезнающим видом прищуривали зеленый глаз и открывали красный, готовясь пропустить вперед красивую леди.

ГЛАВА X - На разведке

– Значит, мисс Рен, - сказал Юджин Рэйберн, - я никак не уговорю вас одеть для меня куклу?

– Нет, - сердито ответила мисс Рен, - если вам нужна кукла, пойдите в лавку и купите себе.

– А моя очаровательная крестница, - жалобно произнес Рэйберн, - там, в Хартфордшире...

("...Вральфордшире, хотели вы сказать", - мысленно перебила его мисс Рен.)

...будет поставлена на одну доску со всей остальной публикой и не извлечет никакой пользы из моего личного знакомства с Придворной швеей?

– Если вашей крестнице будет полезно узнать, - и хорош же у нее крестный папенька, нечего сказать!
– отвечала мисс Рен, тыча в воздух иголкой по направлению к Рэйберну, - что Придворной швее известны все ваши повадки и все ваши фокусы, можете сообщить ей об этом по почте, с поклоном от меня.

Мисс Рен работала при свечке, а мистер Рэйберн, которому было и смешно и досадно, стоял рядом с ее скамеечкой, ровно ничего не делая, и смотрел, как она шьет. Непослушный ребенок мисс Рен забился в уголок, опасаясь пущей немилости, и являл самый жалкий вид, весь дрожа с перепоя.

– Ах ты гадкий мальчишка!
– воскликнула мисс Рен, услышав, как он стучит зубами.
– Хоть бы все они провалились тебе в глотку и стучали у тебя в желудке, будто играя в кости! Тьфу, дрянной мальчишка! Бэ-э, бэ-э, паршивая овца!

При каждом из этих упреков она гневно топала ногой, на что несчастный пьяница отвечал жалобным хныканьем.

– Действительно, плати за тебя пять шиллингов!
– продолжала мисс Рен. Как ты думаешь, сколько мне нужно работать, чтобы заработать пять шиллингов, бессовестный мальчишка? Не хнычь так, а то я запущу в тебя куклой! Платить за тебя пять шиллингов! Штраф - нечего сказать, хорошенькое дело! Да я бы лучше мусорщику дала пять шиллингов, чтобы вывез тебя на тележке для мусора!

– Нет, нет, не надо!
– протестовало убогое создание.

– Он того и гляди разобьет сердце своей матери, этот мальчишка, сказала мисс Рен, обращаясь к Юджину.
– Уж лучше бы я его не растила. Ведь хитер как черт, а глуп как не знаю что. Поглядите-ка на него! Нечего сказать, приятное зрелище для родительских глаз!

И в самом деле, в своем хуже чем свинском виде (ибо свиньи, объедаясь и опиваясь, хоть жиреют от этого и делаются вкусней) он являл собой приятное зрелище для чьих угодно глаз.

– Пьянчуга, надоедливый мальчишка, - со всей строгостью отчитывала его мисс Рен, - никуда не годен, разве только на то, чтобы заспиртовать его и посадить в большую бутылку как пример для других таких же пьянчужек, - если он не считается со своей печенью, неужто он и с родной матерью считаться не будет?

– Да! Читаться, ох, не надо, не надо!
– воскликнул предмет этих гневных увещаний.

– Все "не надо" да "не надо", - продолжала мисс Рен.
– А на деле все надо и надо. Зачем ты пьешь?

– Я больше не буду. Право, не буду. Пожалуйста, не надо!

– Ну вот!
– сказала мисс Рен, прикрыв глаза рукой.
– Видеть тебя не могу. Ступай наверх, принеси мне мою шляпку и шаль. Будь хоть на что-нибудь годен, дрянной мальчишка, и уйди хоть на полминуты из комнаты, с глаз долой.

Повинуясь ей, старик зашлепал наверх, а Юджин увидел, что из-под пальцев маленькой швеи, прикрывавших ее глаза, проступили слезы. Ему стало жаль ее, но сочувствие было в нем все же не настолько сильно, чтобы он изменил своему обычному легкомыслию.

– Я иду в Итальянскую оперу, на примерку, - сказала мисс Рен, отнимая руку от глаз и язвительно усмехаясь, чтобы скрыть, что она плакала, - и прежде чем я уйду, хотела бы выпроводить вас, мистер Рэйберн. Во-первых, позвольте вам сказать раз навсегда, что ваши визиты ко мне совершенно бесполезны. От меня вы не получите того, что вам нужно, даже если принесете с собой щипцы и попробуете это вырвать силой.