Шрифт:
Оторвавшись от своих размышлений, он оглядел группу, которая теперь разделилась на два лагеря. Те, кто за, и те, кто против.
Тех, кто за, оказалось явно больше. Андерс и Мона, родители Эльвиры, сидели молча, прислонившись к бортику. Мадлен тоже заметила, что они не проронили ни слова.
– А вы? Что вы собираетесь делать?
Мона сжала губы и отвернулась. Но тут Андерс поднялся и положил руку на плечо Моне.
– Мы с тобой, Мадлен. Эльвира сама виновата, что все так получилось. Она все время говорила нам, что хочет быть с Францем. Мы не предадим «Виа Терра» ради нее. Правда, Мона? Мы вытесним из памяти все, что связано с Эльвирой.
Мадлен издала радостный возглас:
– Вот это правильно!
Симон почувствовал прилив гнева. Он встал и сделал пару шагов в сторону Андерса, охваченный желанием двинуть ему хорошенько и выкинуть за борт. Но как раз в эту секунду паромщик Эдвин Бьёрк выкрикнул из кабины его имя.
– Тут кто-то ищет тебя по моему мобильному телефону. Подойди и поговори, пожалуйста.
Растерявшись, Симон подошел к Бьёрку и взял из его протянутой руки телефон.
Женщина с незнакомым голосом представилась как Инга Херманссон, владелица пансионата в деревне. После долгих извинений и вздохов по поводу ужасной ситуации с сектой Инга перешла к делу: она наслышана о том, что и как выращивает Симон, и теперь хотела бы предложить ему работу, поскольку пансионат планирует использовать только экологическое сырье и овощи собственного производства. Инга продолжала рассказывать, как много хорошего слышала о Симоне от гостей «Виа Терра». Сердце сжалось у него в груди. Мысли унеслись к теплицам и полям «Виа Терра», к виноградным лозам и томатной рассаде – все это завянет и исчезнет. Поля скоро зарастут бурьяном. Перед глазами встало все, что создано его руками за последние годы и что сейчас будет заброшено и испорчено. На мгновение вернулся голос матери, но тут же удалился, слившись со звуком воды, бьющейся о киль парома. То, что давило на грудь, отпустило.
– Когда приступать? – спросил Симон.
– Как можно скорее.
– Приеду назад следующим паромом, – ответил он Инге Херманссон и, не дожидаясь ответа, дал отбой.
В тот же день Симон вернулся на остров и начал работать в пансионате. Стоило ему прикоснуться к земле, как воспоминания о секте поблекли и растворились. Но теперь его стал волновать вопрос: а вдруг «Виа Терра» возродилась, словно живой организм, задышала, зашевелилась? Где-нибудь… Каким-то образом…
Когда он закончил свой рассказ, все некоторое время сидели молча.
– Но ты же не думаешь, что они вернутся на остров? – с ужасом спросила Эльвира.
– Кто знает… – Симон вздохнул. – Меня не покидает ощущение, будто что-то затевается.
– Да ну, если Мадде [2] возьмется править, получится сущая ерунда, – отмахнулся Беньямин. – Да и о чем нам беспокоиться? Что они могут нам сделать? Ничегошеньки.
– Я не в состоянии даже думать об этом, – проговорила София. – Но ведь ты можешь на всякий случай приглядывать за этим местом, правда, Симон?
2
Мадде – сокращение от имени Мадлен.
Симон кивнул. Он не чувствовал внутренней уверенности – однако лучше промолчать, пока у него не будет чего-либо конкретного.
– Но что же ты будешь делать теперь, Эльвира? – спросила София. – У тебя есть кто-нибудь, кто позаботится о тебе?
– Я сейчас живу у тети в Лунде. Хочу закончить школу. Потом посмотрим.
Ее взгляд вдруг помрачнел, между светлыми бровями пролегла морщинка. Девочка явно над чем-то размышляла, и Симон был почти уверен, что дело тут не в судебном процессе. Черные круги под глазами, казалось, поселились там навсегда. Красные прожилки в глазах были у нее уже в то утро. С Эльвирой что-то не так.
– Ты уверена, что тебе не нужна помощь? Тебя огорчило, как поступили с тобой Андерс и Мона? – спросил он.
– Да нет, все нормально. У нас по-любому никогда не было доверительных отношений. Я люблю их и все такое, но мы всегда входили в какие-нибудь религиозные группы, а теперь с меня хватит. Папа упорствует до конца. Он говорит, что мы должны отказаться от всего материального. Понимаете? Без разницы, где ты живешь и закончил ли школу.
– Или что какая-то садистская свинья изнасиловала твою дочь, – добавила София и тут же втянула губами воздух, словно пытаясь засосать обратно свои слова. Но Эльвира, похоже, не расстроилась, только кивнула и закатила глаза, так что длинные ресницы почти коснулись бровей.
– Хотя одно я все же не понимаю, – признался Беньямин. – Как получилось, что Андерс и Мона позволили тебе давать показания против Освальда? Ты ведь несовершеннолетняя.
– Они сказали, я могу делать все, что захочу. Они вытеснили меня из сознания. Я для них больше не существую.
– Просто безумие какое-то! – воскликнула София.
– Лучше уж так. Я хочу быть нормальным человеком, а не ребенком секты. Найти друзей. Закончить девятый класс.
Симон глянул на Софию, сидящую напротив него. Ее щеки снова порозовели, а в глазах появился блеск. Он подумал, что с ней все будет хорошо – теперь, когда процесс закончился.
– А ты чем собираешься заниматься? – спросил он. – Нашла себе работу?
– Я ищу, – ответила София, и взгляд ее тут же стал замкнутым. Симон понял, что наступил на больную мозоль.
4
И вот снова он. Вопрос, по поводу которого она тревожилась, которого ожидала и знала, что его обязательно зададут. Ответ она раз за разом повторяла про себя – всю дорогу до места встречи. Внушала себе, что на этот раз все пройдет прекрасно. Надо просто держаться спокойно, почти небрежно.