– Я говорю: странно, что хозяин не взял тебя, миленький, с собою.

– Вас это не касается, миссис Браун, - ответил Точильщик.

Миссис Браун мгновенно вцепилась правой рукой ему в волосы, а левой сжала ему горло и с такою яростью навалилась на предмет своей нежной любви, что лицо у него тотчас начало синеть.

– Миссис Браун!
– завопил Точильщик.
– Отпустите меня, слышите? Что вы делаете? Эй, вы, та, что помоложе, на помощь! Миссис Бра... Бра...

Но "та, что помоложе", отнюдь не растроганная его призывом и бессвязными возгласами, оставалась совершенно безучастной до тех пор, пока Роб, загнанный своим врагом в угол, не вырвался; теперь он стоял, тяжело дыша и обороняясь локтями, тогда как старуха, тоже тяжело дыша и топая ногами от злости и нетерпения, собиралась с силами, чтобы снова налететь на него. В этот критический момент Элис подала голос, но не в пользу Точильщика,

– Прекрасно, матушка! Разорвите его в клочья.

– Что же это такое!
– захныкал Роб.
– И вы против меня? Что я сделал? Хотелось бы мне знать, за что хотят разорвать меня в клочья? Зачем вы душите парня, который никому из вас не причинил никакого зла? А еще называются "женщины", - добавил испуганный и измученный Точильщик, вытирая глаза обшлагом куртки.
– Удивляюсь я вам! Где же ваша женская нежность?

– Неблагодарный щенок, - задыхаясь, выговорила миссис Браун. Бесстыдный, дерзкий щенок!

– Что же это такое я сделал и чем вас обидел, миссис Браун?
– плаксиво отозвался Роб.
– Минуту тому назад вы были очень ко мне расположены.

– Он мне затыкает рот дерзкими словами, - сказала старуха.
– Мне! Только потому, что мне вздумалось полюбопытствовать о том, какие слухи ходят об его хозяине и этой леди, он осмелился говорить мне дерзости! Но больше я не буду с тобой разговаривать, мой мальчик. Ступай!

– Право же, миссис Браун, - возразил несчастный Точильщик, - я и не заикался о том, что хочу уйти. Будьте добры, миссис Браун, не говорите этого.

– Я вообще ни о чем не буду говорить, - сказала миссис Браун, пошевелив своими скрюченными пальцами, после чего Роб съежился в углу и стал вдвое меньше.
– Я больше ни одного слова ему не скажу. Он - неблагодарный пес! Я от него отрекаюсь. Пусть он убирается. А я напущу на него тех, кто не станет держать язык за зубами, я напущу тех, от кого он не отвяжется, тех, что вопьются в него, как пиявки, и будут красться за ним, как лисицы. О, он их знает! Он знает свои старые забавы и привычки. Если он забыл, они ему скоро напомнят. Пусть он убирается и пусть посмотрит, каково ему будет служить своему хозяину и скрывать его секреты, когда эти парни начнут ходить за ним по пятам. Ха-ха-ха! Он увидит, что они совсем не похожи на нас с тобой, Элис, хотя с нами он скрытничает. Пусть он убирается, пусть убирается!

К невыразимому ужасу Точильщика сгорбленная старуха принялась шагать по кругу диаметром в четыре фута, твердя эти слова, потрясая над головой кулаком и жуя губами.

– Миссис Браун, - взмолился Роб, выходя из своего уголка, - я уверен, что, поразмыслив и успокоившись, вы не захотите губить пария, не правда ли?

– Молчи, - сказала миссис Браун, с гневом продолжая описывать круг. Убирайся!

– Миссис Браун, - умолял несчастный Точильщик, - ведь я же не хотел... ох, нужно же было, чтобы с парнем стряслась такая беда... Я только остерегался болтать, как и всегда остерегаюсь, потому что он все может выведать. Но мне бы следовало знать, что дальше этой комнаты ничего не пойдет. Я, право же, очень не прочь посплетничать немного, миссис Браун, - с жалким видом добавил он.
– Пожалуйста, перестаньте так говорить. Ох, да неужели же вы не замолвите словечка за несчастного парня?
– вскричал Точильщик, в отчаянии взывая к дочери.

– Матушка, вы слышите?
– сурово промолвила та, нетерпеливо тряхнув головой.
– Попробуйте еще раз, а если вы опять не поладите, можете, если хотите, расправиться с ним раз и навсегда.

Миссис Браун, по-видимому растроганная этим весьма нежным увещанием, начала подвывать и, постепенно смягчившись, обвила руками шею раскаявшегося Точильщика, который с невыразимо печальной физиономией ответил на объятия и с видом жертвы, каковою он н был, занял прежнее место рядом со своей почтенной приятельницей. С притворно ласковой миной, сквозь которую весьма выразительно проглядывали совершенно противоположные чувства, он допустил, чтобы старуха продела его руку под свою и удержала ее.

– Миленький мой, ну, как поживает хозяин?
– спросила миссис Браун, когда, дружески усевшись рядом, они выпили за здоровье друг друга.

– Тише! Будьте добры, миссис Браун, говорите не так громко, - попросил Роб.
– Думаю, что он здоров, благодарю вас.

– Так ты не остался без службы, Роби?
– вкрадчиво осведомилась миссис Браун.

– Видите ли, я, собственно, и служу и не служу, - заикаясь, ответил Роб.
– Я... я все еще получаю жалованье.

– А работы у тебя никакой нет, Роб?

– Сейчас, в сущности, никакого особенного дела нет, миссис Браун, нужно только... смотреть в оба, - сказал Точильщик, с испугом выпучив глаза.

– Хозяин за границей, Роб?

– Ох, боже мой, неужели вы не можете потолковать с парнем о чем-нибудь другом?
– в порыве отчаяния вскричал Точильщик.

Так как вспыльчивая миссис Браун тотчас же приподнялась со стула, несчастный Точильщик удержал ее, пробормотав:

– Да-да, миссис Браун, кажется, он за границей. На что это она уставилась?
– добавил он, посмотрев на дочь, устремившую взгляд на лицо, которое снова показалось из-за двери за его спиной.