– Так вот как он говорит со мной, которая зналась с ним так долго, моя милая!
– воскликнула старуха, взывая к дочери.
– Со мной, которая много раз выручала его, защищая от всяких бродяг, голубятников и птицеловов!

– Будьте добры, миссис Браун, оставьте в покое птиц!
– с великой тревогой воскликнул Роб.
– Мне кажется, парню лучше иметь дело со львами, чем с этими маленькими пичужками, потому что их вечно тычут ему в нос, когда он меньше всего о них думает. Ну, как вы поживаете и что вам нужно?

Эти учтивые вопросы Точильщик задал как бы помимо своего желания и с величайшим раздражением и злобой.

– Ты только послушай, милочка, как он говорит со старой знакомой! сказала миссис Браун, снова взывая к дочери.
– Но кое-кто из его старых знакомых окажется не таким терпеливым, как я. Если бы я рассказала кое-кому, кого он знает и с кем он водился и обделывал разные делишки, и где найти...

– Неужели вы не можете держать язык за зубами, миссис Браун?
– перебил злосчастный Точильщик, быстро оглядываясь, как будто ожидал увидеть здесь, рядом, ослепительные зубы своего хозяина.
– Что вам за радость губить парня? Да еще в ваши годы, когда следовало бы вам обо многом подумать!

– Какая чудесная лошадка!
– сказала старуха, поглаживая шею лошади.

– Оставьте ее в покое, слышите, миссис Браун!
– воскликнул Роб, отталкивая ее руку.
– Вы можете с ума свести парня, который хочет исправиться!

– Да что за вред я ей причинила, дитя мое?
– возразила старуха.

– Что за вред!
– повторил Роб.
– Хозяин у нее такой, что заметит, даже если ее соломинкой тронут.

И он подул на то место, к которому прикоснулась рука старухи, и осторожно погладил его пальцем, словно и в самом деле верил тому, что сказал.

Старуха, шамкая и гримасничая, поглядывая на дочь, следовавшую за ней, шла по пятам за Робом, который вел на поводу лошадь, и продолжала разговор.

– У тебя хорошее место, Роб, не правда ли?
– сказала она.
– Тебе посчастливилось, дитя мое.

– Ох, уж не говорите о счастье, миссис Браун!
– возразил злополучный Точильщик, озираясь и останавливаясь.
– Если бы вы мне не повстречались или если бы вы сейчас ушли, тогда и в самом деле можно было бы считать, что парню посчастливилось. Убирайтесь-ка вы отсюда, миссис Браун! И не ходите за мной по пятам!
– взревел Роб, неожиданно бросив вызов.
– Если эта молодая женщина - ваша приятельница, почему она вас не уведет, когда вы так себя срамите?

– Это еще что такое?
– закаркала старуха, приблизив к нему лицо и скорчив такую злобную гримасу, что даже дряблая кожа на шее собралась в складки.
– Ты отрекаешься от своего старого друга? Да разве ты не прятался раз пятьдесят у меня в доме и не спал сладким сном в уголку, когда у тебя не было никакого пристанища, кроме мостовой, а теперь ты вот как со мной разговариваешь?! Разве я не продавала и не покупала вместе с тобой и не помогала тебе, школяру, тащить, что плохо лежит, и мало ли что еще делать, а теперь ты говоришь мне, чтобы я убиралась прочь? А разве я не могла бы созвать завтра же утром твоих старых товарищей, чтобы они ходили за тобой, как тень, тебе на погибель?.. А ты еще смотришь на меня дерзко? Ну что ж, пойду. Идем, Элис.

– Постойте, миссис Браун!
– вскричал испуганный Точильщик.
– Что же это вы делаете? Не нужно сердиться! Пожалуйста, удержите ее. Я вовсе не хотел вас обидеть. Я с самого начала сказал: "Как вы поживаете?" Ведь правда? Но вы не пожелали ответить. Ну, так как же вы поживаете? А потом послушайте, жалобно добавил Роб, - ну, как может парень стоять и разговаривать на улице, когда ему нужно отвести хозяйскую лошадь, чтобы ее почистили, а хозяин у него такой, что каждую мелочь подмечает!

Старуха сделала вид, будто слегка смилостивилась, но все еще покачивала головой, бормотала и шамкала.

– Не хотите ли пойти к конюшням, миссис Браун, и выпить стаканчик чего-нибудь по вашему вкусу, - сказал Роб, - вместо того чтобы слоняться здесь, ведь от этого вам, да и никому нет никакой пользы! И вы пойдите с ней, будьте так добры, - прибавил Роб.
– Я, право же, ужасно был бы рад ее видеть, не будь здесь лошади!

Принеся такое извинение, Роб, олицетворявший собою мрачное отчаяние, завернул за угол и повел порученную его заботам лошадь окольным путем. Старуха, пытаясь объясниться гримасами с дочерью, не отставала ни на шаг. Дочь следовала за ними.

Свернув на безлюдную маленькую площадь, или, вернее, двор, над которым высилась огромная колокольня и где помещались склад упаковщика и склад бутылок, Роб Точильщик поручил белоногую лошадь конюху из конюшен старинной постройки на углу и, пригласив миссис Браун и ее дочь присесть на каменную скамью у ворот этого заведения, вскоре прибежал из соседнего трактира с оловянным кувшином и стаканом.

– За здоровье твоего хозяина, мистера Каркера, дитя мое!
– медленно высказала свое пожелание старуха перед тем, как выпить.
– Да благословит его бог!