— Эй, — сказал Джон, подозвав наемную карету я поспешно погрузив в нее обеих леди и багаж, — поезжайте в «Голову Сары»!

— Куда? — вскричал кучер.

— Ах, бог мой, мистер Брауди, — вмешалась мисс Сквирс. — Что за ерунда! В «Голову Сарацина».

— Верно, — сказал Джон, — я знал, что это что-то вроде «Головы Сариного сына». Ты знаешь, где это?

— О да! Это я знаю, — проворчал кучер, захлопнув дверцу.

— Тильда, дорогая, — запротестовала мисс Сквирс, — вас примут бог знает за кого.

— Пусгь принимают за кого хотят, — сказал Джон Брауди. — Мы приехали в Лондон для того, чтобы веселиться, не так ли?

— Надеюсь, мистер Брауди, — ответила мисс Сквирс с удивительно мрачным видом.

— Ну, а все остальное неважно, — сказал Джон. — Я всего несколько дней как женился, потому что бедный старик отец помер и пришлось это дело отложить. У нас свадебное путешествие — новобрачная, подружка и новобрачный, и когда же человеку повеселиться, если не теперь?

И вот, чтобы начать веселиться сейчас же и не терять времени, мистер Брауди влепил сочный поцелуй своей жене и ухитрился сорвать поцелуй у мисс Сквирс после девического сопротивления, царапанья и борьбы со стороны этой молодой леди, продолжавшихся до тех пор, пока они не прибыли в «Голову Сарацина».

Здесь компания немедленно отправилась на отдых — освежающий сон был необходим после такого длинного путешествия, и здесь они встретились снова около полудня за плотным завтраком, поданным по приказанию мистера Джона Брауди в отдельной маленькой комнатке наверху, откуда можно было беспрепятственно любоваться конюшнями.

Увидеть теперь мисс Сквирс, избавившуюся от коричневой касторовой шляпки, зеленой вуали и синих папильоток и облеченную, во всей своей девственной прелести, в белое платье и жакет, надевшую белый муслиновый чепчик с пышно распустившейся искусственной алой розой, увидеть ее роскошную копну волос, уложенных локончиками, такими тугими, что немыслимым казалось, чтобы они могли как-нибудь случайно растрепаться, и шляпку, отороченную маленькими алыми розочками, которые можно было принять за многообещающие отпрыски большой розы, — увидеть все это, а также широкий алый пояс — под стать розе-родоначальнице и маленьким розочкам, — который охватывал стройную талию и благодаря счастливой изобретательности скрывал недостаточную длину жакета сзади, — узреть все это и затем уделить должное внимание коралловым браслетам (бусинок было маловато и очень заметен черный шнурок), обвившим ее запястья, и коралловому ожерелью, покоившемуся на шее, поддерживая поверх платья одинокое сердце из темно-красного халцедона — символ ее еще никому не отданной любви, — созерцать все эти немые, но выразительные соблазны, взывающие к самым чистым чувствам нашей природы, значило растопить лед старости и подбросить новое, неиссякаемое топливо в огонь юности.

Официант не остался неуязвимым. Хоть он и был официантом, но человеческие чувства и страсти не были ему чужды, и он очень пристально смотрел на мисс Сквирс, подавая горячие булочки.

— Вы не знаете, мой папа здесь? — с достоинством спросила мисс Сквирс.

— Что прикажете, мисс?

— Мой папа, — повторила мисс Сквирс, — он здесь?

— Где — здесь, мисс?

— Здесь, в доме! — ответила мисс Сквирс. — Мой папа — мистер Уэкфорд Сквирс, он здесь остановился. Он дома?

— Я не знаю, есть ли здесь такой джентльмен, мисс, — ответил официант.Может быть, он в кофейне.

«Может быть!» Вот это недурно! Мисс Сквирс всю дорогу до самого Лондона мечтала доказать своим друзьям, что она чувствует себя здесь как дома, мечтала о том, с каким почтительным вниманием будут встречены ее имя и упоминание о родне, а ей говорят, что ее отец, может быть, здесь!

— Как будто он первый встречный! — с великим негодованием заметила мисс Сквирс.

— Вы бы пошли узнать, — сказал Джон Брауди.И тащите еще один пирог с голубями, слышите? Черт бы побрал этого парня, — пробормотал Джон, глядя на пустое блюдо, когда официант удалился. — И это он называет пирогом — три маленьких голубя, фарша почти не видно, и корка такая легкая, что вы не знаете, когда она у вас во рту и когда ее уже нет. Интересно, сколько пирогов полагается на завтрак?

После короткого перерыва, который Джон Брауди употребил на ветчину и холодную говядину, официант вернулся с другим пирогом и с сообщением, что мистер Сквирс здесь не остановился, но что он заходит сюда ежедневно и, когда он придет, его проводят наверх.

С этими словами он вышел, отсутствовал не больше двух минут, а затем вернулся с мистером Сквирсом и его многообещающим сынком.

— Ну кто бы мог подумать! — сказал Сквирс, после того как приветствовал компанию и узнал домашние новости от своей дочери.

— В самом деле, кто, папа? — с раздражением сказала эта молодая леди.Но, как видите. Тильда наконец-то вышла замуж.

— А я устроил увеселительную поездку, осматриваю Лондон, учитель,объявил Джон, энергически атакуя пирог.

— Так поступают все молодые люди, когда женятся,отозвался Сквирс, — а деньги от этого улетучиваются! Насколько было бы лучше отложить их хотя бы на обучение ребятишек! А они на вас посыплются, не успеете вы оглянуться,нравоучительным тоном продолжал мистер Сквирс. — Мои на меня посыпались.

— Не хотите ли кусочек? — предложил Джон.

— Я-то не хочу, — ответил Сквирс, — но если вы дадите кусок пожирнее маленькому Уэкфорду, я вам буду признателен. Суньте ему прямо в руку, а не то официант возьмет лишнюю плату, а они и без того наживаются. Если услышите, что идет официант, сэр, спрячьте кусок в карман и выгляньте из окна, слышите?

— Понимаю, отец, — ответил послушный Уэкфорд.

— Ну, — сказал Сквирс, обращаясь к дочери, — теперь твоя очередь выйти замуж.

— О, мне не к спеху, — очень резко сказала мисс Сквирс.