Шрифт:
— И мне страшно, — Ваня невольно передернул плечами. — Сам до сих пор не верю, что получилось. — И тут же поправил себя. — Ничего еще не получилось. Вот когда доберемся к своим — тогда получится.
— Твоя фалтовый Ванюска, — убежденно заявил якут. — Твоя фалт нам тосе хватит. Много фалт холосо. Плохо, когда заканчиваться.
— Угу, плохо… — хмыкнул Иван и подошел к Варваре Сергеевне. — Как Динара?
— Лучше, — коротко ответила Елистратова. — Все боялась, чтобы она не кашлянула. Даже… — она нахмурилась, — даже приготовилась… закрывать рот ей. К счастью, обошлось.
Ваня посмотрел на нее и понял, что, если бы понадобилось, врачиха без сомнений задушила бы Хусаинову.
— Проведешь меня, — Варвара Сергеевна мазнула недовольным взглядом по Машке, ставшей рядом и поправилась. — Проведешь нас в кустики? Ну, сам понимаешь…
Ваня припомнил кое-какие подробности, связанные с немецкими актрисами и машинально, отказался, сославшись на помощь Нечаеву, копавшемуся в моторе.
А потом, дождавшись, когда женщины уйдут, подошел к Петрухе и присел рядом с ним.
— Тебе твой дед ничего не подсказывает?
— Не-а, — мотнул головой якут. — Молсит. Холосо сто молсит. Дулной дед.
— А ты что думаешь? Как нам дальше?
Петруха пожал плечами.
— Ты сам думай. Леса ити — я главный, тама я все снать. Ехать — нисево не снать. Мосно масина блосить, ногами ити. Но девка плохой, тясело тасить будет.
Ваня привычно ругнулся и снова достал карту. Выходило, что они за половину светового дня отмахали не меньше четырех десятков километров. Пешим порядком о таких темпах даже мечтать не стоило. Впрочем, Ваня прекрасно понимал, что везению рано или поздно придет конец. Ближе к линии фронта, их обязательно остановят и тогда все закончится очень плохо.
— Ну и что делать? — вслух озадачился он. — Проскочить еще немного, пока светло? А перед Чудово глубже в тыл уйти? А дальше что?
— Вань?
— Что? — Иван сердито покосился на подобравшуюся к нему Машку.
Курицына смущенно улыбнулась и промямлила.
— Я очень горжусь тобой Ваня. Ты такой… я знаю, что ты на меня не обращаешь внимания. Но, все равно…
— Обращаю внимание, еще как обращаю, — устало выдавил из себя Иван. — Просто… просто мне сейчас очень тяжело. Главное сейчас вывести вас к своим. Подожди немного. Потом все будет. Обещаю.
Грубо отшивать девушку ему показалось неправильным.
— Правда? Не обманываешь? — обрадовалась Маша. — Тогда я буду ждать. И даже не буду ревновать к этой… этой мымре… — она покосилась на Елистратову и убежала.
Ваня тяжело вздохнул и все-таки решил до темноты проскочить еще хотя бы десяток километров.
«Опель» снова вырулил на дорогу. Но через пару километров, на повороте, когда машина замедлила ход, лобовое стекло вдруг со звоном разлетелось на маленькие осколки.
Нечаев слабо охнул и уронил голову на руль…
Глава 24
Машина вильнула и понеслась в болотце на обочине.
— Сука… — Ваня сбил плечом Нечаева в сторону и рывком выкрутил руль.
По «Опелю» стеганула длинная очередь, дробно застучали пули, дырявя кабину и кузов. Мотор взвыл и захлебнулся, машина юзом съехала с дороги и остановилась, накренившись на левый борт.
Иван вышиб ногами дверцу, кувырком выкатился из кабины и застыл, распластавшись к грязи.
Он уже не сомневался в том, кто стрелял и теперь отчаянно надеялся только на то, чтобы не зацепило женщин.
Стрельба почти сразу же прекратилась. Потянулись мгновения ожиданий, Ваня боялся даже шевельнуться, чтобы сразу же не пристрелили.
Наконец, послышались торопливые шаги и голоса.
— Юрка, глянь, что там в кузове. Живее, живее, мать твою. Середа, Мирон, не спасть, прикройте мальца… — тихо басил неизвестный мужской голос. — Иванников, Пичугин, осторожней…
— Дядь Силантий, тутой немчура живой еще в кабине-то… — ответил ему тоненький голосок. — Ой… а он по-нашему загинает…
— Дык ткни яго штыком… — посоветовал бас. — Неча поганить русский язык. Валька, Пичугин, кабину гляньте, чего пялитесь, да быстрее, быстрее…
— Я тебя сейчас сам ткну, сука!!! — бешено заорал Ваня, все еще боясь пошевелится. — Свои мы…
— Бля… — ахнул невидимый дядя Силантий.
— Руки, мать вашу! Руки вверх! — зло рыкнул уже голос лейтенанта Семенова. — Шевельнетесь, сопляки, пиздец вам…
— Не стреляйте!!! — Иван встал на колени, подняв руки. — Не стреляйте, мы свои…