Джон держал спину ровно и проверял тысячный график за сегодняшний день, когда дверь открылась. В дверях стоял мужчина в белом балахоне наблюдающего. Джон встал и поклонился. Человек прошёл внутрь, закрыв за собой дверь. Он снял капюшон, за которым прятался гладко выбритый брюнет, с крупным, раздвоенным подбородком и большими губами.

– Доброго дня, наблюдающий Престон, – сказал Джон спокойным голосом.

– И тебе, мастер Рендел, – ещё более спокойным, познавшим Путь Крови, отозвался наблюдающий Престон. – Я пришёл выразить Вам благодарность от Круга. Ваша работа заслуживает доверия, а обоснованные Линии Крови приняты для дальнейшего анализа.

– Я слуга Крови, наблюдающий Престон, – сказал Джон и поклонился.

– Я слуга Жизни, мастер Рендел, – отозвался Престон и тоже поклонился. – Ваша Линия меняется, и меняется в лучшую сторону. Ваше самопожертвование приносит плоды, и я Вас поздравляю. Думаю, уже в ближайшее время Ваш балахон поменяет цвет. А теперь, я удаляюсь. – Кровослужители поклонились друг другу.

– Я слуга Крови, наблюдающий Престон.

– Я слуга Жизни, мастер Рендел.

Он опять остался один в своей коморке и продолжил изучать красные графики на своём мониторе.

Гильдия кровослужитей Десятой галактике располагалась на РОФГ – 10 – 1 – 1 – 1 – 4. Холодная планета, которую в далёкие времена привели к нормальному состоянию, и теперь половина поверхности была покрыта зданиями. За гильдией закреплялся большой квадратный участок, плотно застроенный невысокими, по сравнению со всеми остальными на планете, зданиями серого цвета. В середине квадрата располагалось Здание Крови, широкое и длинное строение с тремя выпирающими башнями и большой посадочной площадкой перед главным входом. Хотя оно лишь казалось единым зданием. Первоначально их было три и только через некоторое время построили переходы, позволившие кровослужителям перемещаться быстрее.

Джон отправился в столовую, но задержался у окна. Оно располагалось примерно в середине центральной башни, открывая великолепный вид на город. Высотные здания тянулись до облаков, десятки тысяч больших и маленьких пассажирских и грузовых перевозчиков, пролетали в различных направлениях и на разных высотах. Наступал вечер и загорался свет в миллионах окон, как загорались и фонари на нижних уровнях зданий, освещая путь для транспорта. Я к этому причастен, думал Джон, и причастен самым прямым образом. Он всегда останавливался и смотрел на город перед ужином. Это придавало сил и желания служить Крови.

– Добрый вечер, мастер Рендел, – тихий женский голос, заставил его обернуться. Джон слегка испугался – столь бесшумно подошла она. Женщина сняла капюшон. Серебристые волосы струились до шеи и пропадали под балахоном. Небольшой рост заставил приподнять голову, а на губах застыла лёгкая, загадочная улыбка.

– Добрый вечер, наблюдающая Торос, – лицо Джона было бесстрастным.

– Ваша Линия Крови в моей власти, – она улыбнулась сильнее.

– О лучшем судье я и не мечтал, – он слегка поклонился.

– Что, правда, то, правда. Вы направляетесь ужинать? – спросила Мира.

– Да, – коротко ответил Джон.

– Отлично! Я тоже. Составим, друг другу компанию, – могло показаться, что её глаза сверкнули.

– Хорошо, – могло показаться, что чьё-либо общество его обременяет. Так и было, за двадцать лет он привык быть один, и не хотел другого. Джон стойко принял свою судьбу и встал на путь служения Крови, не сожалея о возможной жизни, а радуясь, что будет приносить прямую пользу человечеству.

– Я всегда считала, что это Вы будете судьёй моей жизни. Вы отдаетесь работе полностью, и заслужили внесение своего имени в список полезнейших людей, – уголки её губ дернулись.

– Поспешные выводы, – серьёзно сказал он. – Я слуга Крови, этим все сказано. Как и Вы, впрочем, – последнее было брошено слегка небрежно.

– Джон, – бесцеремонно произнесла Мира. – Мы знакомы сто лет. Можете расслабиться – я не желаю Вас оскорбить или обидеть.

Они спускались по лестнице. Вверх шёл поток служителей, и им приходилось, не останавливаясь, кивать головами, в знак приветствия. Наконец они преодолели спуск, и вышли в длинный коридор. Слева была голая стена, а напротив неё окно, в длину коридора. Вместо подоконника тянулась широкая клумба, засаженная различными цветами. Белые, красные, жёлтые, ядовито зелёные, разноцветные и чёрные. Одни поднимались под потолок и наклоняли свои бутоны к полу, другие цвели в сантиметре от грунта, едва успев проклюнуться. Широкие листья свисали вниз, переплетенные каким-то ползучим растением, а копья тростникового стрелочника стремились проколоть стекло.

– Джон умер в день рождения послушника Рендела, и Вам это известно, наблюдающая Торос, – наконец произнёс Джон.

– Как и Мира, – с грустью сказала Мира. – А вы размышляли когда-нибудь о своей судьбе? Как бы повернулась жизнь, если бы нам не выпало служить Крови?

Джону было наплевать на свою возможную жизнь, и он не понимал, зачем думать о невозможном, когда столько работы.

– Смысла в этом нет, как и времени на такие размышления, – ему стало не по себе от мысли, что его братья тратят время на такую чушь.